Marianne. Как Путина превратили в супермена

Еще вчера кремлевский царь сидел в одиночестве на задворках международного сообщества, однако сегодня вдруг стал главным борцом за мир в Сирии. Такая перемена статуса объясняется серьезными промахами западной дипломатии. Кроме того, она существенно расширяет сферу влияния России.

«Не рой другому яму, сам в нее попадешь», — гласит русская поговорка. Еще совсем недавно самые блестящие публицисты, великие знатоки путинской России и получившие кресла европейских депутатов тайные славянофилы кричали во всех СМИ о недопустимости изоляции Москвы. Однако 9 сентября российский лидер смог провернуть ловкую комбинацию и всего за сутки вновь стать ключевой фигурой в игре.

Бывший дзюдоист и чемпион по самбо Владимир Владимирович Путин провел на дипломатическом уровне традиционный для его борьбы прием: речь и дет о том, чтобы схватить противника за отворот кимоно, надавить, поставить подножку в тот самый момент, когда он собирается сделать шаг, и уронить его на лопатки. Результат матча: США и Франция — 0, Россия — иппон. От всего этого движения в памяти остается лишь скорость его выполнения.

Пока весь мир во главе с Франсуа Олландом дожидался голосования и отмашки в американском Конгрессе, министр иностранных дел России Сергей Лавров официально призвал Башара Асада передать химический арсенал под международный контроль с последующей его ликвидацией. Дамаск немедленно поддержал инициативу. Западные правительства в конечном итоге тоже согласились с российским предложением. Мнение всего мира, от Вашингтона до Тегерана, от Лондона до Пекина прозвучало в один голос.

Ход маятника

Маятник полярного мышления начал движение в обратную сторону: ужасный Путин, который еще совсем недавно воплощал в себе абсолютное зло, внезапно стал проницательным и мудрым Владимиром. Если послушать некоторых, то ему может светить и грядущая Нобелевская премия мира... Но, если серьезно, все прекрасно понимают, что такой поворот сопровождал трусливый вздох облегчения. Барак Обама смог предотвратить угрозу неприятия предложенной им операции в Конгрессе, что стало бы беспрецедентной пощечиной для заговорившего о войне американского лидера.

К тому моменту Дэвид Кэмерон (он первым поддержал инициативу России) уже оказался вне игры, но благодаря Путину смог вновь в нее вернуться. Франсуа Олланд, чьи позиции пошатнулись из-за вылета Кэмерона и решения Обамы обратиться к Конгрессу, мог надолго оказаться в смешном положении, однако благодаря Путину позор окажется не таким продолжительным. Башар Асад ждал, что на его страну обрушится дождь из ракет: благодаря новому кремлевскому царю он смог избежать апокалипсиса и не стал политическим трупом.

Поворот в игре

Что касается Путина, если раньше он вооружал режим Асада, то теперь он становится тем, кто (хотя бы частично) берет на себя его разоружение. Если раньше он неизменно блокировал все инициативы по Сирии, то сейчас он отгоняет нависший над регионом призрак войны. Папа римский дает ему свое благословение, ближневосточные христиане рассыпаются в благодарностях, шииты ликуют, а курды, как, впрочем, и Алжир, Тунис, Египет и прочие, признают его заслуги. В яблочко!

Но как вообще ему могли дать такой великолепный подарок? Первая из причин кроется в американской дипломатии. После прихода в Белый дом Барак Обама совершил целый ряд просчетов на Ближнем Востоке. Последним из них стала знаменитая «красная линия» применения химического оружия: президент США сам загнал себя в ловушку. С одной стороны, общественное мнение на Западе не понимает, как можно было все это время мириться с подобными ужасами и дожидаться катастрофы для начала вмешательства. С другой стороны, «красная линия» де факто исчезает, если Асад соглашается на ликвидацию его арсенала (но как это можно проверить, если Международному агентству по атомной энергетике по сей день не удается доказать существование военной ядерной программы в Иране). Получается, что в таком случае у него есть полное право и дальше убивать собственный народ? Абсурд.

И если эта «красная линия» играет такую критическую роль для проведения границы между допустимым и недопустимым, почему предложение о химическом разоружении, которое позволило изменить ход игры и ее расклад на международной арене, не прозвучало со стороны США, Великобритании или Франции? Оно настолько сложное, что до него никто не додумался? Вовсе нет, об этом писал на сайте Marianne бывший министр обороны Поль Килес (Paul Quilès). Более того, разве сам госсекретарь США Джон Керри не говорил о том, что последней возможностью Башара Асада избежать ударов может быть передача химического арсенала под международный контроль? Однако, нужно сказать, после этого предложения он сразу же добавил: «Башар Асад не готов и явно не может этого сделать».

Вторая причина заключается в возвращении в игру общественного мнения. У нас забывают (или по крайней мере делают вид), что еще не так давно стремившиеся к известности неоконсерваторы были готовы погрузить в пламя войны всю планету (а не только Ирак!) для оправдания собственных идеологических посылов, не заботясь о мнении Парламента или Конгресса. Но эти времена прошли, ситуация изменилась и западные правительства больше не могут закрывать глаза на общественное мнение, если не хотят провала на выборах. Путину же на этот счет волноваться особо не нужно.

Третья причина проистекает из второй. Если сегодня общественное мнение имеет такое значение, альянсы могут быть в любой момент пересмотрены. В любом конфликте карты могут быть биты и розданы заново. Поэтому нам стоит прекратить использовать на каждом шагу слово «союзники» для описания «западного лагеря». Если государство может отступиться по результатам голосования в парламенте, хороший же из него получается союзник (да-да, господа англичане, это камень в ваш огород)! Если внешнее единство рассыпается уже при виде перспективы точечных ударов по Сирии Башара Асада, это вызывает серьезные сомнения насчет решимости бывших союзников при необходимости операции в Иране. Нетаньяху прекрасно все это понял. Как и Путин, с которым они ко всеобщему удивлению выступили одним фронтом.

«Наказать режим», говорили они...

Как ни странно, но этот важнейший момент оставляют без внимания. После переизбрания Путин восстановил ось Пекин-Москва и направил работу Совета безопасности Организации объединенных наций в нужное ему русло. Он занял негативистскую позицию и блокирует все инициативы? В таком случае его могли бы изолировать, однако ливийская авантюра дала ему непробиваемое алиби: его предшественник Дмитрий Медведев совместно с китайцами допустил принятие резолюции, которая создала возможность для военных ударов для спасения мирного населения Бенгази. В итоге же операция завершилась свержением и гибелью Каддафи...

Как бы то ни было, именно эта ливийская афера (Путин немедленно от нее дистанцировался) и подтолкнула в российский лагерь большинство развивающихся стран: Индию, Бразилию, Аргентину, Индонезию, ЮАР, Египет, Нигерию... К ним, разумеется, присоединились и давние товарищи: Куба, Венесуэла, Боливия, Эквадор, Никарагуа, Алжир, Иран, Вьетнам, Украина, Белоруссия... Выходит (но осознали ли это у нас?), что геополитическая зона влияния примирившейся с Китаем путинской России сегодня простирается гораздо шире той, которой в прошлом мог похвастаться Советский Союз.

Всего три недели назад крупная газета выпустила материал о международной изоляции России при том, что подавляющее большинство развивающихся стран и в частности БРИКС готовились объявить о формировании конкурентного для МВФ финансового института, ядром которого должны стать Москва, Пекин, Нью-Дели, Претория и Бразилиа.

Просветление в головах наступило только на саммите большой двадцатки в Санкт-Петербурге, когда Путину удалось сформировать вокруг себя коалицию потенциального большинства. Ему представилась поистине золотая возможность. И он не упустил ее. Без малейшей застенчивости. У него вызвало удивление дилетантство собеседников, которые лишь, как заведенные, твердили: «удары, удары». Но зачем? Чтобы «наказать».

Капитан Россия

Четвертая и последняя причина: чудовищное невежество, которое проявляется всякий раз, как речь заходит о России. У нас полно экспертов, которые готовы расписать все тонкости и сложности китайского тоталитарного режима, однако все придерживаются куда более полярного мышления, когда нужно дать оценку авторитарной власти в России. У нас оперируют понятиями холодной войны, хотя Путин еще этим летом попытался восстановить отношения с Америкой. Говорят у нас и военных интересах Москвы в Сирии, однако, как отмечает директор франко-российского центра Арно Дюбьен (Arnaud Dubien), на Сирию приходится лишь 5% заказов ВПК России, которая, к тому же, «с самого начала конфликта воздерживается от поставок тяжелого оружия».

Так, что же мы имеем в результате? Башар Асад сохраняет за собой место и режим. Наиболее ответственные лидеры повстанцев ощущают себя преданными. Неблаговидная роль Турции, Катара и Саудовской Аравии выступает на всеобщее обозрение. Путин же подгребает под себя все фишки в региональной игре, принуждает Сирию к тому, чего не смог добиться от Израиля Обама, ставит турецкого премьера Эрдогана в неудобное положение и становится объединяющей силой для всех противников исламистского господства. Теперь символ борьбы с «Аль-Каидой» — это он, а не президент США. Осталось только сделать из него супергероя Капитана Россию...