Зачем в Чечне воссоздали памятник сопротивлению России?

Рамзан Кадыров торжественно открыл памятник чеченским женщинам, убившим русских солдат. Как это совместить со статусом лучшего друга Путина, с одной стороны, и официальной идеологией нынешней российской власти, вечно ищущей легитимации в военных победах прошлого, с другой?

15 сентября 1819 года по приказу Ермолова был осуществлен штурм одного из самых крупных чеченских селений на реке Терек. В ходе штурма селение было полностью уничтожено. Население Дади-юрта было истреблено почти полностью. Часть плененных женщин, по некоторым данным – 46, при переходе через Терек бросились в воду и увлекли за собой конвоиров. Селение больше не восстанавливалось. В 1990 году в Гудермесском районе Чеченской Республики был установлен памятник в честь женщин, защищавших свое Отечество (в переводе с чеченского «Дади-юрт» означает «Отчее село»), 15 сентября объявили Днем чеченской женщины. К очередной памятной дате мемориал был реконструирован, что вызвало бурю негодования в медиапросторах.

Журналисты сокрушались, интерпретируя данный шаг как что угодно, только не акт патриотизма, что лично меня удивило. Вот и председатель Совета по развитию гражданского общества и правам человека Тимур Алиев, любезно согласившийся дать комментарий, был в недоумении от такой реакции в российских СМИ: «Памятник на месте трагедии села Дади-юрт появился не сегодня и не сейчас. Глава Чеченской Республики лишь актуализировал тему, исходя из общероссийской тенденции воспитания патриотизма на фактах истории. В России целый праздник 4 ноября родился из исторического события». И правда, День народного единства основан на событиях, связанных с освобождением Москвы от польских интервентов. Никто же не думает, о том, что этот праздник может обидеть польскую диаспору, которая, между прочим, в России довольно хорошо представлена и имеет федеральную национально-культурную автономию. А почему чеченцам нельзя говорить правду о своей истории, даже если она горькая для других? И почему люди, бьющие тревогу, спешат обвинить Чечню в антироссийском поведении?

Обращаясь к последним, Алиев добавляет: «Тем же, кто пытается педалировать тему, – дескать, сама идея памятника антирусская или антироссийская, можно ответить очень просто – не нужно отождествлять себя с теми, кто уничтожал целые села на территории Чечни, как не делают этого немцы, в стране которых некогда торжествовал фашизм. Вряд ли в современной Америке найдется кто-то, кто поддерживает прошлую политику в отношении индейцев. Сложно представить себе жителя Германии, с пеной у рта защищающего какого-либо высокопоставленного деятеля Третьего рейха только на том основании, что он немец. Так почему же подобные в большем количестве обнаруживаются у нас в России? Думаю, нам, россиянам, пора отказаться от практики брать на себя чужие ошибки, а взять за правило делать работу над ошибками».

Что разрешено большинству, не дано меньшинству?

Куликовская битва – тоже довольно неоднозначная дата, однако о ней все помнят, отмечают, проводят научные и общественные мероприятия на эту тему. Или даже так, ну стоят же памятники Ермолову на Кавказе, вдумайтесь, я не говорю о Москве, а о Кавказе, где этот военный сжигал аулы, уничтожал людей, в конце концов не без его участия и вклада 90% адыгских народов оказались в странах Ближнего Востока. А в Пятигорске, в столице Северо-Кавказского федерального округа, стоит памятник Ермолову, почему это никого не смущает? Или, может, чтобы не попасть в черный список, кавказские мухаджиры Турции должны забыть все и начать есть рыбу из Черного моря, которую до сих пор не употребляют в пищу, считая, что эта рыба вкусила плоть убитых и умерших предков, которых просто выбрасывали в море? Ведь все это происходило вследствие абсолютно фашистской завоевательной политики, которую можно охарактеризовать как «Кавказ без кавказцев»; одной из ключевых фигур, реализовывавших ее, как раз и был Ермолов.

Я сейчас говорю не о противопоставлении народов, а акцентирую внимание читателя на перекосах в отношениях центра и региона. Уже сам факт отстаивания регионом, будь то Воронежская область или Чеченская Республика, своих прав перед центром – это хорошо, ибо мне представляется, что мы совсем забыли, что такое федеративное государство или свобода регионов. В выпущенном пресс-релизе омбудсмена Чеченской Республики Нурди Нухажиева прослеживается абсолютно сдержанная, но в то же время четкая позиция на сей счет: «Об этом нужно говорить не ради мести, а ради того, чтобы не повторять ошибок прошлого и не идти на поводу у страдающих манией величия и амбициями правителей и генералов. Покорение Кавказа происходило с применением изуверских методов колонизации. Именно Ермолов был инициатором стратегии выжженной земли, сопровождавшейся голодом, мором и насильственной депортацией некоторой части коренных этносов в страны Востока. На его совести сотни тысяч жертв».

К сожалению, многие люди никак не могут отказаться от пережитков прошлого, все еще рассматривая нашу многонациональную страну через призму истории исключительно одной этнической группы, ассоциируя само государство с одной группой, соответственно, воспринимая даже здоровую борьбу с институтом насилия как борьбу с этой самой этнической группой.

Между тем стоит уже свыкнуться, что татарская, чеченская, немецкая, кумыкская или удмуртская – это тоже российская история, даже если она связана с горькими событиями для других. Более того, военное противостояние ингушей с осетинами, имевшее место в недавнем прошлом, – это тоже наша общая история, которую мы должны помнить не назло кому-то, а ради нашего будущего.

В любом случае, при нынешнем акценте официальной идеологии на военных подвигах и в современных границах России ее гражданам придется иметь дело не только с русским военным патриотизмом.