Виктор Шендерович: инаугурация идет этого места

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». Меня зовут Татьяна Фельгенгауэр. И я приветствую в этой студии Виктора Шендеровича. Здравствуйте, Виктор Анатольевич!

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Добрый вечер.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну что, надо поздравлять Сергея Семеновича с инаугурацией. Меньше часа осталось до этого радостного события.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Луч солнца золотого.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Едут уже все автобусами, троллейбусами, кто-то на метро.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, скорее всего автобусами. Поздравлять с инаугурацией можно. Если весь этот сыр-бор и все это позорище было ради того, чтобы надеть цепку на шею, то с этим можно поздравить его. То, что он вышел из этой истории в гораздо более позорном статусе, чем в нее входил, это тоже совершенно очевидно. Потому что входил он назначенцем: ну, какой есть – назначили, и он ни в чем не виноват. А выходит жуликом, потому что по результатам этого голосования никакого другого диагноза нет. Ну и все эти феодальные наши радости со свезением крепостных. Сейчас они будут радоваться у нас.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Потом праздничный концерт.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Праздничный концерт из особо приближенных. Их всех можно поздравить.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А нас?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нас тоже можно поздравить, но совершенно с другим, конечно. Нас можно поздравить с тем, что, конечно, произошло некоторое изменение пейзажа. 8 числа очевидно произошло изменение пейзажа. Это совершенно качественное, а не количественное изменение. Несколько качественных вещей произошло 8 числа. Произошли они раньше, но они 8 зафиксированы. Во-первых, нет никакой системной оппозиции. И то, что и так все понимали, что это фикция. Это получило абсолютное математическое подтверждение. Когда 4 партии системной оппозиции получают в сумме в 1,5 раза меньше, чем один несистемный блогер, это означает подложный характер. Это значит, что нет никакой оппозиции системной. Оценка этому дана. Людьми, избирателями. Это одна история. Вторая история заключается в том, что даже с поправкой на низкую явку (допустим, было бы не 30%, а 20% или даже 17% людей)…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Явки или результатов?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Результатов. Если предположить, чтоб была очень высокая явка, очень высокая… Хотя, думаю, баш на баш получилось бы. Могла мобилизовать и власть кого-то с дивана, но не домобилизованы. Многие не пошли еще беспрецедентной кампании дискредитации. Мы же голосовали за «фашиста, укравшего лес», если верить государству. Еще раз: сама кампания, вот этот свежий ветер, вот эти люди, вошедшие в политику без спроса, без стука, от 18-летни волонтеров, разносчиков газет, до топ-менеджеров, которые брали отпуска на время кампании Навального, чтобы поработать в его штабе, - это изменения принципиальные политического пейзажа, вне зависимости от процентов. Проценты подтвердили, что мы живем в некотором уже другом историческом времени.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Еще один аспект этих выборов, про который все говорят и на который все обращают внимание, - то, как шло голосование и то, как считали. Максимально старались по-честному.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Это поразительно. Когда они говорят, что это были беспрецедентно честные выборы, значит этим они подписываются под тем, что прошлые выборы были нечестными. Точка. Это они сами.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Бог с ними, с прошлыми!

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Как это «бог с ними»? А президент у нас, значит, выбран нечестно, парламент у нас выбран нечестно. Они пытались пройти между струйками. Они пытались приобрести легитимность при абсолютном неравенстве стартовых возможностей, при абсолютном неравенстве информационных возможностей, допуска к СМИ и т.д., при абсолютно неравном административном ресурсе, которые был полностью в плюс одному и полностью в минус другому, - при этом они хотели бы сам подсчет провести честно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Они очень старались.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Они очень старались, но у них не получилось. Собирали швейную машинку, как всегда, получился автомат Калашникова. Когда они увидели в какой-то момент, и мы видели во время (те, кто следил ночью за подсчетом голосов), как падал-падал, просто стремительно в свободном падении без парашюта, падал Собянин навстречу 50% результату. То есть он должен был пробить и уйти на свои 46% куда-то. И вдруг в районе 53 раньше он терял по проценту в час, вдруг перешел на десятые. Это совпало с исчезновением главы избирательной кампании с глаз долой.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Потом его нашли.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Потом его нашли. И когда нашли, начал падать. Он куда-то съездил, и изменилась скорость падения процента. Это совпало с приездом господина Володина. И т.д. Мы ж тут не дураки. И это все было видно. Они думали, что обойдутся. Они не смогли обойтись. Они без фальсификацией не смогли. Сравнение участков, где были наблюдатели и где- все-таки подсчитано честно, и тех участков, где их не было, прямо математически нам указывает, что он не набрал 50%. Там было 49 с чем-то. А тут 51. Вот и все.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И что теперь?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Что теперь? Теперь мы живем в другом историческом времени, где у Собянина и у власти легитимности еще меньше. У Навального… Причем, подчеркиваю: не у физического Алексея Навального, а у Навального-бренда, который символизирует, собирательного Навального, в которого входят и люди справа, и люди слева, и либералы , люди, которые выбрали свободу, которые считают, что в стране должна быть свобода. И что она этой свободы мы, такие разные, должны по-честному, с помощью правил арифметики простых, без вот этих вот приключений со статистикой, без нарушения этого распределения Гаусса, без всей этой математики, мы должны голосовать. Должен быть равный доступ к СМИ. Люди, выбравшие свободу, очевидно заявили о себе под именем Навального. Это, конечно, очень внутри мелко нарезанный электорат. Их мало что объединяет, кроме желания свободы. Но это самое важное сегодня.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И фамилии Навального.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: И фамилии Навального, которая символизирует это. Почему фамилия Навальный символизирует свободу, а не Митрохин или Левичев, это можно рассуждать отдельно. Это уже второй вопрос. Сегодня установлено, что это так, что люди, голосовавшие за свободу, за выход из казармы путинской, из этого позора лживого, они выбрали Навального. Он является символом этого выхода. А дальше, разумеется, если нам удастся выйти, желательно бескровно и желательно быстро, тогда мы уже разойдемся и начнем в свободно избранном парламенте, в равном доступе в СМИ заниматься тем, чем занимаются в Европе люди. То есть обсуждать цифры налогов, миграционную политику, такую политику, внешнюю политику, внутреннюю политику. Обсуждать. На свободе. Свободные люди. И там, пожалуйста – тут левые, тут правые, тут полусредние. На здоровье.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По поводу того, в Европе мы или в каком-то другом месте, кто как старается для города…

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, в каком мы месте, уже выяснилось.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Уже все понятно.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Инаугурация идет этого места. И на это место сейчас наденут цепь. У этого места сейчас есть и лицо. Но оно все равно это место. Но мы из него потихонечку выбираемся.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В качестве кого мы оттуда выходим?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Это вы сказали, Татьяна, заметьте!

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Аналогии у вас, однако!

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Сила метафоры в неожиданных вариациях.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну вот, сорвали мне эфир.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Это бывает.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я хочу нас вернуть все-таки в серьезные темы. Газета «Ведомости» сегодня написала, что решил покинуть команду Сергея Собянина один из самых популярных московских чиновников Сергей Капков.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: По этому поводу замечательная ветка дискуссией ,и даже несколько, в Фейсбуке. Я просто буду даже цитировать, потому что там сформулированы очень красивые вещи.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Опять про концлагерь?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да, велодорожка в концлагере. Совершенно точно. Кажется, Сапрыкин Юрий.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет, это много кто говорил задолго до.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну замечательно, значит сформулировано просто Vox Populi. Велодорожки в концлагере. Вот в том-то и дело, что Капков ассоциировался с какими-то изменениями, безусловно позитивными: парки, велодорожки, какая-то европеизация городской жизни…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Театры.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Театры, да.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Незакрывающиеся студии.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да, совершенно верно. Все замечательно. Но только все это происходит действительно в концлагере. В концлагере, довольно уютном для нас с тобой, менее уютном для узников Болотной, совсем неуютном еще для кого-то. Но тем не менее. Вот этот стык велодорожек, прогрессивных театров и студий с совершенно азиатским, чудовищным, узбекским, полуузбекским устройством политической жизни… В одну телегу впрячь неможно коня и трепетную лань. Невозможно это. И то, что вместо Капкова появляется в один день, это совпадает, товарищ Долгих, это такая правильная симптоматика. Концлагерь и концлагерь, какие к черту велодорожки в концлагере. Значит, братцы, про Капкова отдельная история. Капков, на мой взгляд, поступил с нами довольно бессмысленно. Он ведь знал, что он уйдет, наверное. Ничего же не случилось. Собянин выиграл. Не то, что поменялась власть, и чиновники, представлявший прошлую власть, уходит. Это – нормально, это европейская практика. Нет, власть не изменилась, но он ушел на следующий день. Многие из тех, кто голосовали за Собянина, голосовали же не за товарища Долгих, они голосовали за велодорожки, за европейский вид города, за театры, за студии, - за Европу они голосовали.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: За Капкова они голосовали.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Они голосовали за Капкова, совершенно верно. Налицо типичная разводка: проголосовали за Капкова, а получили товарища Долгих, к которому прилагается, для тех, кто постарше, товарищ Капитонов, потому что они шли по порядку: товарищ Долгих и Капитонов. Кстати, боюсь, что товарищ Долгих один не справится. Надо столоверчением вызвать товарища Капитонова, чтобы как-то помог. Тут по Фейсбуку вообще невероятные вещи. Папанов говорил: не то страшно, что умрешь, а что за гробом будет идти Тусузов (был такой артист в Театре Сатиры). Тут в Фейсбуке я увидел фотографию Долгих и дорогим Леонидом Ильичом вместе, 70-го с чем-то года. Так товарищ Брежнев выглядит лучше. А товарищ Долгих будет сейчас принимать законы какие-то в Совете Федерации для нас. Это симптоматика.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, но товарищ Долгих, например, не голосовал по закону анти-Магнитского, по этому антидетскому. Или голосовал даже против, если я ничего не путаю.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, так что…

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, тут ничего сложного нет. И то, что Собянин делает идиотский по-своему, но совершенно внятный политический реверанс в сторону коммунистов… Клим Чугункин. Стаж. Крайком ханты-мансийский. Тут уж никуда не деться. Он делает реверанс туда. Если представить себе некоторый виртуальный второй тур, то немедленное решение Собянина привлечь в качестве символа товарища Долгих – это очень точно решение. Оно абсолютно идиотское, с точки зрения любителей либерализма и сторонников Капкова. Но, с точки зрения виртуального второго тура, вот если представить себе, что был бы второй тур и коммунисты, 10% коммунистического электората говорят: Собянин-то наш, а не ихний. Вот тебе и выигрыш во втором туре. Кстати говоря, они, конечно, сделали глупость страшную…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: … расхожее мнение.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Но это совершенно очевидно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я все-таки вернусь к теме, которую мы обсуждали до этого. Вы лично будете жалеть, если уйдет Сергей Капков из правительства?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да нет. Во-первых, уже вроде бы ушел. Во-вторых, у меня есть другие предметы для жалости. Нет, плохо будет, если по нашей привычке выкорчевывать с корнем то, что сделано предшественниками, если следующий пришедший за Капковым начнет закрывать, что тот открыл и выкорчевывать велодорожки, - вот это глупость. Но сам по себе Капков в выборную ночь проявил себя абсолютно лояльным системе. Он взял на себя, таким образом, ответственность за это воровство. Политическую ответственность. А то, что он 75 года рождения, а не ровесник революции – тем хуже, с моей точки зрения. Тем позорнее. Так что никакой особенной жалости нет. Но это не значит, что мне хотелось бы, чтобы немедленно закрыли Центр Гоголя, выкорчевали велодорожки.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вот то, что он сделал для Москвы, конечно, хорошо и здорово. Но вот отдельно в целом вы…

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, секундочку. Это главный вопрос. Скажите, а нет ли городов, где есть велодорожки, но нет концлагеря? Или это непременное сочетание? Или мы должны непременно говорить: если хотите велодорожек – голосуйте за «Единую Россию». А я знаю города, где есть велодорожки и нет…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: В РФ?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, за пределами.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но мы же живем в РФ.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Значит, условием для велодорожки и театре не является концлагерь, и непременное воровство на выборах, и одна партия у власти. Значит, можно без этого обойтись. Ну так давайте велодорожки оставим, а концлагерь уберем.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так это вопрос не к Капкову.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Совершенно верно. Но Капков своим политическим поведением поддержал концлагерь на этих выборах. Не так ли? Это цена велодорожки. Цена велодорожки стремительно увеличивается за счет продолжающих сидеть людей с Болотной. Это входит в цену велодорожки. Можно попытаться, повторяю, отделить зерна от плевел и сказать: ребят, давайте, это само собой, а это само собой. Велодорожку оставляем, а с концлагерем давайте что-нибудь сделаем. И для начала отодвинем от власти тех, кто этот концлагерь устроили. Тех, кто управляет судами, тех, кто управляет выборами, тех, кто составляет «черные списки» на ТВ, вот эти взятки продуктовые, этот подсчет вороватый, вот эта инаугурация вороватая, стремительная до фактически подсчета произведенная, вот эти толпы, повторяю, крепостных, которых свозят с категорическим требованием, чтобы они радовались («я слюной помажу», - сказано у Пушкина), вот они стоят сейчас, слюной мажут или веселящие газы пускают, чтобы смеялись.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Я не согласна с тем, что вы говорите. Но мы можем с вами еще три часа спорить по поводу Капкова. А у нас мало эфирного времени. Давайте будем лучше спорить про Общероссийский народный фронт, который сегодня получил регистрацию в Минюсте. Об этом сегодня сказал сопредседатель центрального штаба ОНФ режиссер Станислав Говорухин. Теперь можно стройными рядами…

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да-да-да!

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы уже радостный! Вы уже лыжи смазали?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я уже непременно, да.

Это такой общественное движение, которое само, как вы заметили, никуда не движется.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Его все двигают.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Его двигают не все, а один человек, который его создал. Он его и двигает. Потом он перестал его двигать, стал президентом, попользовался ими, и они с тех пор не двигались, так и стояли в некотором параличе. Сейчас опять задвигались. Вдруг куда-то. Чего вдруг? Два года их не было слышно и видно. Их же создали под путинский срок новый, под третий. И что? И где? Вы слышали что-нибудь об этом народ, об этом движении? Какие-нибудь вести с фронта? Вы слышали за эти 2 года? Я – нет.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Они периодически встречаются все. И там что-то говорят. Это я точно знаю.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Вот сегодня товарищ Говорухин сообщил радостную весть. Оказывается, они не сидели сложа руки, за это время были сформированы руководящие органы в 51 регионе страны! То есть финансирование пошло. Это главное. Туда пошло финансирование. А еще – барабанная дробь! – что они сделали за это время? Сейчас ты будешь смеяться! Запущен проект по борьбе с коррупцией при проведении госзакупок. По-моему, смешно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Навальный…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошая, очень популярная тема.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Популярная шутка, да. К ним, видимо, вступил Навальный, но забыл нам сказать. Ребят, это все анатомический театр, конечно. Музей мадам Тюссо, в более мягком варианте. Нет никакого ОНФ. То есть кормушка есть, и в этой кормушке теперь сидит режиссер Говорухин и еще какое-то количество добрых людей.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну а потом еще туда может стройными рядами пойти «Единая Россия».

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Это на здоровье! Она уже пошла так далеко, что уже не вернется. Может, и туда. Но это тоже ведь труп. Это все трупы. Это встреча трупов. Это мы так на кладбище. Политической силы такой нету, как нет политической силы «Единая Россия». Это все муляжи. Просто «Единая Россия» - один большой муляж, а «Справедливая Россия», прости господи, муляж поменьше. Но это все муляжи. Нету такой партии. Нет вообще партии. При авторитаризме партии – некоторая виньетка, это рисунок на заборе, этого нет, само ничего не происходит, никто не борется за власть. И незачем. Это большая кормушка. «Единая Россия» давно существует, эти недавно существуют. Обсуждать всерьез в политическом контексте как-то странно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вот Эдуард Лимонов сегодня рассказал, что «Другая Россия» будет в очередной раз пытаться получить тоже регистрацию. Он верит, конечно, слабо в результат, но попробует еще раз.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Тут 2 истории. Одна про…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Большой колумнист газеты «Известия», может, все-таки…

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Кто?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Эдуард Лимонов.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да? Я что-то пропустил.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Так много писал про Навального.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Вообще он заслужил, да.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Может, его зарегистрируют уже?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Поскольку своими помоями на Навального, я думаю, он только увеличил процент. Я думаю, что не зарегистрируют. Но, повторяю, есть Лимонов и некоторая специфика этого господина персональная, а есть Конституция РФ, простит за выражение, и некоторые законы. Зарегистрировать надо. По закону надо зарегистрировать. Вот есть движение, в его уставе нет ничего противоречащего Конституции – значит, надо регистрировать. И не их собачье дело дальше: сколько процентов наберет это движение, что с ним будет. Это совершенно второй вопрос. Думаю, что не зарегистрируют. Хотя посмотрим. Может, заслуги как-то и отметят.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Просто так как-то в один день про ОНФ стало известно, что им дали регистрацию. И вот сегодня сказал Эдуард Лимонов, что он тоже попытается.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну ты сравнила Говорухина с Лимоновым! Ну ты сравнила!

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Люди искусства.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Подожди, ну нет. Говорухин вылизал все задницы с 1992 года. Не было ни одной руководящей партии, в которой бы он ни состоял. От Травкина и Шеварднадзе. Ну о чем ты говоришь! А Лимонов только недавно исправился. Так что, по-моему, он еще не заслужил.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, как-то вы так недобрый сегодня, Виктор Анатольевич.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я недобрый?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Да, недобрый вы сегодня. Мы сейчас прервемся буквально на 3 минуты.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я поднакоплю доброты немножко.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас Виктор Анатольевич соберется ,станет подобрее. Вы пока можете присылать свои вопросы на смс +7-985-970-45-45. Программа «Особое мнение» скоро продолжится.

НОВОСТИ

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Давайте поговорим с вами про Владимира Путина. Мне кажется, мы сегодня мало говорили про Владимира Путина.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я как раз доброты набрался.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Всероссийский фонд образования выдвинул Владимира Путина на соискание Нобелевской премии за борьбу за мир.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да, да, прекрасно!

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И усилия по развития образования в России.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да, конечно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Вы же, наверняка, поддерживаете эту инициативу и хотели бы, чтобы Владимиру Путину дали Нобелевскую премию?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да, я бы даже вручал ему эту Нобелевскую премию мира с учетом развязанной им второй чеченской войны. Прямо в Гааге я бы мог вручить премию мира. Думаю, это самое место. Сначала в Гаагу, а потом там уже…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Знаете, Виктор Анатольевич, Барак Обама, который, между прочим, уже лауреат Нобелевской премии мира, собирается в Сирии не пойми что устраивать.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Если в голову ударило дать Обаме, они тогда это сделали от большого прилива чувств, что черный человек стал президентом Америки. Это беспрецедентная вещь. И, скажем так, за неимением возможности дать эту премию Мартину Лютеру Кингу, может быть, они дали Обаме.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: По причине его скоропостижной кончины

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я думаю, да. Я думаю, что тут не столько Обама, сколько некоторая фиксация удивительного поворота. В случае с Путиным все гораздо проще. Человек, развязавший, как минимум, оду чудовищную войну с общим счетом жертв на десятки тысяч мирных жителей только… Поэтому такая премия мира. Но кого можно поздравить, это вот этого, как же его фамилия? Сергей Комков, да? Президент Всероссийский фонда образования, который выдвинул его. Вот это его можно поздравить, потому что мы не знали имени этого человека и жили как-то благополучно. А теперь мы узнали. А главное, что Путин узнал, государь император, что есть такой Бобчинский Петр Иванович. И, может быть, кадровая судьба этого господина сложится еще благополучнее.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А вы не правы, Виктор Анатольевич, потому что, например, усилия Владимира Путина как президента России в сирийском, например, вопросе видны и очевидны. Вот уже даже Башар Асад говорит, что Сирия согласна передать под контроль свое химическое оружие в ответ на инициативу России.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Рекомендация Башара Асада будет передана Нобелевскому комитету и сильно на него подействует. Россия поддерживала этот клан убийц. Сначала СССР, потом Россия и лично Путин. И если бы она его не поддерживала, то счет бы не шел в Сирии на новые сотни тысяч жертв. Уже не десятки, как в Чечне, а там уже за сотню, потому что там имело место бомбометание по городам правительственным войсками в Сирии при поддержке РФ и лично Владимира Путина. Я бы сразу две Нобелевские премии дал. Я добрый.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: И обе премии мира?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да, и обе Путину.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Мало ли, может быть, одна премия мира, а одна – в литературе. Вот сегодня написал статью человек в The New York Times.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Выскочил человек, подпрыгнул. Все это не имеет никакого практического значения, кроме одного: еще один холуй подпрыгнул, помахал ручкой и сказал «Владимир Владимирович, вы меня видите? Я за вас. Заметьте меня. Видите, какой я?».

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Уже хочется посочувствовать после этого Владимиру Путину.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Ну давно пора сочувствовать-то.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Хорошо, давайте поговорим про Роскосмос. Там тоже интересная история.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Там что-то пошло не так?

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Там все пошло так. Глава Роскосмоса Владимир Поповкин сказал, что, в принципе, он не видит в церемонии освящения ракет ничего предосудительного и что у людей, которые занимаются ракетами православная вера и им положено проводить какие-то обряды, в том числе освящения, пусть освящают. Зачем им запрещать?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Я ничего не слышал, чтобы Христос говорил про Байконур. Я не знаю. Никаких требований освящать ракеты. Христос не строил храмы, он, как известно, их разрушал. Ну ладно, оставим в покое эти материи. Братцы мои, не будем путать божий дар с яичницей. Никто не против того, чтобы в Байконуре или возле Байконура ил в Королеве был храм и желающие могли туда зайти. И остаться с собой наедине. Храм для этого. А когда на ракету прыскают чем-то, то, как мы видим, это не на пользу. Не надо прыскать на ракету ничем. Либо наденьте трусы, либо снимите крестик. Нельзя одновременно. Получается, что что-то одно не выходит. Не выходит в данном случае у ракеты летать: что-то идет не так.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но не от того же, что ее окропили святой водой.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Разумеется, не прямо. Но эта дурь (а это дурь, безусловно, дурь, не имеющая никакого отношения к христианству, это начальственная дурь, «на всякий случай») говорит о состоянии дел в мозгах. И этот диагноз каким-то образом, с другого конца выскакивает в том, что где-то что-то не так припаяли, не проконтролировали. Это связанные вещи. Разумеется, связанные не прямо. Но связанные. Ментально связанные вещи. Оставьте ракету в покое. Она будет летать, если в ней все правильно было собрано и она правильно запущена. Она будет тогда летать. И не надо ее не крестить, не обрезать, замечу. Вообще ничего с ней не надо делать.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Сейчас прямо так хочется поговорить про состояние российской науки, потому что без оценки вот этого сегмента какие ракеты полетят.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Не знаю, я так глубоко в это…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Нет специалистов, которые правильно их соберут. Одна только надежда на то, что святой водой их окропят.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Братцы, скажите, пожалуйста, а вот в Хьюстоне, я хочу спросить, где они летают…

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Слушайте, в Хьюстоне там столько аварий бывает.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, секундочку, я только хочу спросить. Там ведь все нормально с религией, более чем. Страна, я бы даже сказал, пуританская вполне. Но они как-то это дело разводят. Тут тебе церковь, а тут космодром. У них это как-то не совмещается. Мне кажется, это правильно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Ну прекрасно. Надо же, что в этой программе хоть что-то кажется вам правильным. Жаль, не в РФ ,а в США.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет, в РФ мне многое кажется правильным.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Например?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Например, люди многие мне кажутся правильными здесь. Вот все-таки женщины красивые. Иногда даже из 90 минут матча 15 минут хорошо играем в футбол.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: С Люксембургом.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да-да-да! Что-то бывает хорошее.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Но редко.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Нет-нет-нет. Совершенно не редко. Если не отшучиваться. Но еще раз говорю опять банальности. Есть страна, состоящая из людей .и в этой стране пишутся книги, сочиняется музыка, растят детей, лечат детей, влюбляются. Все замечательно. Люди. Как только ты попадаешь на территорию государства, как правило наступают кранты. Как только ты из жизни на родине ты попадаешь… На родине замечательно. Вот выйду, пойду по бульварам: люди, лица – все чудесно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Велодорожки.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да. Как только ты попадаешь на территорию государства, чаще всего, с велодорожки этой сходишь, - менты, или больница, или выборы, или что-то еще. Как только ты попадаешь в зону, которая контролируется государством, ты чаще всего попадаешь в бардак. А иногда – в ад. Вот в этом дело. Поэтому не буде путать божий дар с яичницей.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: А в Екатеринбурге, например, Ройзман победил на выборах.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Стронулось. Тоже пытались, да. Команды не было замочить. Они пытались это сделать как-то по-своему. Но там люди оторвали задница от дивана солиднее, чем в Москве. И там был такой разрыв, на самом деле, между Ройзманом и его конкурентом из «Единой России». Там был такой разрыв, что они поняли: для того чтобы фальсифицировать это, тут уже выйдет на улицы народ, в большом количестве, настоящем. И они в какой-то момент струсили. Если бы все, кто прилипли к дивану, вышли и проголосовали за Навального и счет шел бы не на десятки процентов, которые не добрал в реальности Собянин до 50% (он не добрал 0,5%, кажется, или чуть больше), если бы речь шла не об этом полупроценте, который надо фальсифицировать, а если бы речь шла о 10%, которые нужно фальсифицировать, - они бы, наверное, струсили тоже. И здесь могла быть сегодня совершенно другая ситуация. Но слишком многие а) прилипли к дивану, б) просто испугались Навального. Навальный сам не безгрешный в этом отношении, он многих успел напугать. Но это сработало. И очень многие не проголосовали. А фальсифицировать, чтобы эти 2% перескочить – ну, на это их хватило.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Почему люди не отлипают от диванов?

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Потому что давным-давно государство своим цинизмом их заразило, я бы сказал так. Люди давно понимают. Они видят судьбу тех, кто отлип от дивана. Они видят в диапазоне от «болотного дела» до Ходорковского судьбу тех, кто отлип от дивана.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Огромное число людей, которые отлипли от дивана, так грустно у них не сложилось.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Да, но тем не менее. Да, но это действует. Это атмосфера. Во-первых, есть традиции вообще вековые рваных ноздрей и поротых задниц. Эти традиции время от времени как-то прерываются. Раз в 70-80 лет наступает оттепель. Тем не менее, это, во-первых, просто традиция. Во-вторых, традиция, подкрепленная очень сильно. Этот условный рефлекс «сиди, не рыпайся» закреплен Путиным очень хорошо за 14 лет. Эту собачку Павлова он выдрессировал. Сиди тихо. Сейчас уже ясно, что поползло. Уже не сидят тихо. И не будут. И Путин пошел на коду, по большому счету. И 8-е число это показало совершенно ясно.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Спасибо большое! Это была программа «Особое мнение», в которой сегодня выступал Виктор Шендерович.

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Развеселившийся.

Т. ФЕЛЬГЕНГАУЭР: Развеселившийся Виктор Шендерович. Эфир для вас вела Татьяна Фельгенгауэр. Всем счастливо!

В. ШЕНДЕРОВИЧ: Счастливо!