О чем мечтали барды?

О приближении зари капитализма, отвечает на этот вопрос поэтесса Новелла Матвеева, последний романтик российского поэтического цеха. Она автор песен "Страна Дельфиния", "Какой большой ветер", "Моей любви ты боялся зря", "Кораблик". В интервью газете «Завтра» Матвеева очень точно охарактеризовала бардовское движение, ставшее в нашей стране носителем диссидентства. И даже объяснила суть их взгляда на мир. По большому счету, один человек видит в любом явлении, вещи, событии - идеал, а другой - только дерьмо... Объяснять долго. Лучше прочесть саму беседу. 

- Вы, Новелла Николаевна, не только поэт, вы — символ бардовской песни. Что это была за культура?

- По-моему, бардовская песня была естественным движением назад, к древней лире, от которой и вообще можно было бы не уходить. И не ушли, наверное, если бы не вторглась в мир шумовая "цивилизация", вся эта техника, машины, автомобили, грохочущие поезда, ревущие самолеты, сквозь которые настоящих песен и не слышно. Это ведь шумовой террор! Он отбивает не только слух, но и вкус к песням! И вот в 60-х годах люди догадались укрыться в лесу, благо он был, и там запели. Пели, конечно, не только в лесу, но и в квартирах. У кого-то — благоустроенных, звуконепроницаемых. Видимо, оттуда-то, от той части бардов, которые отродясь наделены благополучием, и понеслись попевки, преисполненные свинской неблагодарностью к России! За её добро, за такое вот княжеское обеспечение самых как раз недостойных! И эти попевки стали преобладать.

- Не была ли бардовская песня романтизацией признания поражения стремлений советского человека?

- Вы знаете, многие субъекты бардовского движения романтизировали самих себя еще задолго до того, как запели. Однако настоящих романтиков всегда было мало. Поэтому певческий массовый "романтизм" сводился чаще всего к антуражности, а больше соскальзывал всё к той же усмешечке. К ехидничанью непрошеных и непонятных судий — над "этой страной"…

Поражение? А в чем, собственно, поражены были барды? Ни среди "шестидесятников", ни среди "семидесятников" вообще-то не было ни бедняков, ни униженных и оскорбленных.

Как не было и гонимых. Хотя им страшно хотелось быть гонимыми и они изо всех сил на это напрашивались. А так-то… Все они, или почти все, были неплохо трудоустроены, все при должностях и синекурах: инженеры, геологи, биологи… Значит, и в образовании им не было отказано? Той властью, которую они пытались высмеять. К тому же у всех была бездна свободного времени и для лесов, и для костров. Я не могла их понять! Что это за беранжеры — нипочему?

...Радищев плакал при виде оборванного пахаря. Новые "просветители", наоборот — над ним всегда потешались — вели на него сатиру! И ничего тут пока не изменилось. Особо упоённо продолжает над тем работягой глумиться в своих попевках среднеарифметический бард. (Отдельным же гуманистическим строфам — пусть верит, кто хочет).

- Почему поэты — выразители высоких, гуманистических ценностей — кричали, звали к расстрелу "Белого дома" в 1993 году? И почему бардовская песня оказалась для демократов и для общественности явлением диссидентства?

- Если о бардах в их большинстве, то они (по моим невольным наблюдениям) с самого начала не ту ноту взяли. В ночное время кругами ходили по лесной поляне с зажжёнными факелами и пели:

Джон Браун 

пал на поле боя 

за великое дело своё.

Кабы мы с мужем, Иваном Семёновичем Киуру, не разгадали бы этих факельщиков сразу (чутьем двух поэтов!), так поверили бы, что великие дела у них на уме. А всего и делов-то у них было — что приблизить зарю капитализма! И Джон Браун был тут совсем не при чем. Он даже удивился бы, что его к денежному мешку привязать хотят! — за это ли он "пал на поле боя"?

Призыв к расстрелу "Белого дома" со стороны других, более взрослых, скажем, интеллектуалов — это, видимо, типическое самовыражение воинствующих бездарностей. Ведь "гений и злодейство — две вещи несовместные"...