Других нас у нас для нас нет, или заклинание против оборотня

Первая часть

Мы в ответе за тех, кого поименовали. Имена должны содержать полезные инструкции, а не загодя состав преступления.

Танцуют все

Каждый раз, когда сталкиваешься с растлением и коррупцией, думаешь, конечно, о наказании. А кого наказывать, если субъект распределен? Вовлечены все.

Есть, конечно, исключения, точнее, одинокие частные попытки совсем не участвовать в скверне. Знаю, например, одного человека, который принципиально, агрессивно не дает денег гаишникам. Считает, что надо начинать с себя. Случались спорные ситуации на дорогах, и он не нарушал, но закон и правила устроены так, что все равно можно найти нарушение. Он не платил откупные в самом начале, когда простой и всем известный сценарий предусматривает взятку. И получал долгоиграющие проблемы. Он шел на эти проблемы со смирением подвижника. И все-таки чистоту свою выдерживал, отдавая вместо денег права, время и нервы.

Но даже такие принципиальные люди все равно неизбежно вовлекаются в коррупционные схемы. Через детей. Дети - слабое звено антикоррупционной принципиальности. Человек, может быть, и готов сам страдать ради высоких идеалов, но когда заходит речь о лечении или обучении для детей, то все равно приходится играть по общим правилам. Наверное, товарищ этот мой огорчится, но если мы рассмотрим полный круг ситуаций, связанных с детьми, то коррупционные события там все равно обнаружим. И он все равно причастен. Невовлеченных нет.

Вот почему идея вычленять и наказывать - утопична. Всякое «Ату их!» означает: «Ату нас!». Страну от населения не очистишь.

Поэтому когда президент Медведев выступает с программной статьей о модернизации, заключенный Ходорковский отвечает своей статьей в «Ведомостях»: это все хорошо, а людей, двигающих модернизацию, где возьмем? Ведь в наличии есть только те же элиты и те же люди, которые погрязли во всем, против чего выдвинуты светлые идеалы модернизации.

Оборотни в подъездах

Живу я в обычной многоэтажке позднего советского образца. Консьержа нет - не хватает коллективной воли. Соседи все приличные, однако в холле и лифтах, конечно, бывают всплески энтропии. Подробностей описывать не буду по соображениям психогигиены. В общем - обычный российский подъезд, большинство прекрасно понимает, о чем я. Известные подъездные беды стороной не обходят.

Не видно, как навести в этом порядок. Субъект подъездной энтропии неуловим не только в милицейском, но и философском смысле слова. Это в последствиях он конкретен, а в изначальной природе своей - нигдесущ. Кажется, один только выход - сторожить постоянно и всех пойманных наказывать. Посвятить этому жизнь. То есть работать по фактическим злодеяниям, потому что на упреждение - невозможно. Ведь до того, как человек осуществит в подъезде плохое, он еще не является человеком, осуществившим в подъезде плохое. Только потенция. И совершенно очевидно, что наказание, будь оно даже неотвратимым, эффекта не даст, потому что оно всегда после.

Как перенести барьер внутрь человека? В общем, не было у меня никакого даже умозрительного решения, уж не говоря о решимости.

...Уже понятно, что образом подъезда я рисую метафору страны, но пока еще речь о конкретном моем подъезде.

Подъезд в поэте - больше, чем подъезд

И вдруг решение появилось на стене возле лифта. Его произвел коллективный разум самого подъезда. В трогательном целлофановом файлике скотчем оказалось прилеплено стихотворение следующего содержания (авось уважаемый «Слон» не заругает за растрату пикселей, но оно того стоит). Специально снято мобильным телефоном.

Ну что, сосед, идешь домой?
Небось, устал, голодный, злой.
Потратить еще минуты три
И на подъезд свой посмотри

Беречь подъезд давайте свой
Окурки уносить с собой.
Не сыпать мусор тут и там
И не мочиться по углам.

А если твой собачий друг
От радости нагадил вдруг,
Не поленись за ним убрать.
За что же все должны страдать?

Друзья! Подъезд - наш общий дом!
Чужие редко ходят в нем.
Дадим все вместе грязи бой!
И убирайте за собой.

Воззвание к совести сразило своей наивной чистотой. Чего стоит двойной финал, когда после кульминационного плакатного восклицания («Дадим все вместе грязи бой!») следует тихий, почти прозаический выход из крещендо, сам по себе поэтически избыточный, вроде бы поставленный лишь для неопытного соблюдения размера, но обеспечивающий удивительное послевкусие (... «И убирайте за собой»). Завершающая тихая конвульсия. Прелестно. Но сейчас не о поэзии.

Евангельский прорыв

Ведь как реагировал на безобразия коллективный я? Нормальная реакция требовала ветхозаветного отмщения негодяям. И вдруг этот стих подсказал другое решение: евангелическое и даже евангельское, основанное не на внешних механизмах наказания, а на встроенных нравственных императивах. Конечно, это другие, более современные и действенные регуляторы нравственности, как и положено новозаветной морали по отношению к ветхозаветной.

И самое главное: такой подход решает неразрешимую проблему неуловимости подъездного оборотня.

Предложенная в целлофановом файлике социальная технология одухотворяет человека до того, как он стал оборотнем. Она призвана удержать его от зловещей метаморфозы, а не наказать. Наказания не нужны, потому что если это работает, то оно удерживает от преступлений.

У меня еще нет достаточной статистики наблюдений за состоянием подъезда - стало ли лучше. И я буду необъективен в оценках, потому что теперь изменилось мое восприятие. Мой собственный Внутренний Подъезд (почти как Внутренняя Монголия) уже стал чище. Я увидел сигнал от автора этого стиха, почувствовал солидарность экологов-мистиков и возрадовался.

Так у меня лично случился евангелический прорыв. К сожалению, то есть к счастью, я не самый мусорящий человек. И мой личный инсайт не очень повлияет на сумму общественной экологии. Но в этом стихе, как мне кажется, есть решение, мистические перспективы которого куда действеннее утопической идеи наказать всех.

Заклинание против оборотня

Один юрист придумал себе такой бизнес: проводить семинары по основам общения с милицией. За цену, сопоставимую с суммой взятки при проверке документов, он учит не только гражданским правам и психологическим основам диалога, но и вызыванию благородного духа милиционера, его уставной, правоохранительной, а не ментовской ипостаси. Важно правильными словами включить для милиционера ту реальность, в которой он стоит на страже закона, а не занимается поборами. Незаметным ловким заклинанием уберечь его от превращения в оборотня.

Ведь в большинстве случаев достаточно возвысить человека, предоставить ему благородные схемы поведения, и далее он сам постарается не уронить предложенные стереотипы чести. А если сразу включать приблатненные, фамильярные или виктимные интонации, то, конечно, и милиционер быстро принимает ментовский сценарий. Ибо если общество его таким считает и в кино показывает - ну вот он и сам таким себя ощущает с легкостью.

Эсквайерский календарь с милицейскими преступлениями нашумел, а календарь с милицейскими подвигами никто же не сделает. На сериал «Школа» деньги нашлись, а на фильм про сельскую учительницу - нет. А ведь какой творческий вызов - сделать без гадости, но добиться такого же рейтинга.

Почему-то вспоминается актер Безруков, который замаливал «Бригаду» сериалом про участкового. Даже если, как говорят, ролью участкового он хотел вырваться из бандитского амплуа, все равно - он все-таки попытался компенсировать причиненное. Но уже не очень-то получилось. Было бы лучше подумать раньше, до «Бригады», но рейтинг - соблазнительная штука.

Мы в ответе за тех, кого поименовали. И даже если мы не согласны с этим умильно-романтическим тезисом, мы все равно сталкиваемся с его последствиями: мы получаем поименованное таким, каким его вызвали.

Как бы ни жгла жажда справедливости, но покарать за распад в нашей стране уже невозможно. Поздно, потому что не удастся осуществить выборку. Можно только разделить ответственность.

Экология имения

Наверное, у президента Медведева есть какое-то чувство неладности. Он же в интернете, он же читает, что там пишут; а мы знаем, что там пишут. Службами кремлевского мониторинга эта обратная связь не причесана. Инициативы с модернизацией, увольнения в службе наказаний или заявление о реформе МВД являются, возможно, даже не рациональной, а эмоциональной реакцией на ощущение неладности, обретенное в интернете.

Но административный характер этих реформ делает их неосуществимыми. Ведь инструментом осуществления призвана стать сама административная система. Трудно себе представить восстание пчел против меда. Это только если через колено ломать, по-диктаторски, по-петровски. Но против такого решения стоит целый набор обстоятельств. Нереально. И даже если было бы осуществимо, действовало бы только под принуждением. А после принуждения - не действовало бы, откатилось.

Перенести реформу внутрь милиционера, или чиновника, или любого из нас - это задача не административная, а семантическая. Надо увеличивать массив вызывающих наименований, в которых вызванные духи милиционеров, чиновников, политиков и любого из нас были бы добрыми. Имена должны содержать полезные инструкции, а не загодя состав преступления.

С одной стороны, задача чрезвычайно трудная, потому что критическая масса таких наименований должна быть огромной. А учитывая накопленный негатив - просто чудовищной. «Бандитский Петербург» переименовать обратно в «культурную столицу» очень непросто. Накуролесили. С участием талантливых людей.

С другой стороны, для этого не нужно никаких административных реформ и нацпроектов. Достаточно всего лишь личных решений. Правда, в большом количестве. Ну, еще бы хорошо понимающим людям сигналы друг от друга видеть. И совсем уж хорошо - видеть такие сигналы от государства. Оно ведь располагает самыми мощными бубнами для вызывания духов, но использует их пока для сохранения власти, а не народа.

И еще было бы здорово, конечно, написать не такой большой текст, а какой-то маленький текст, но супертекст, который увлек бы рассудок прочитавшего благородной мистической практикой полезного поименования действительности. И такой красивый текст, чтобы сам распространил себя вирусным редактором по миллионам прочтений - тогда бы сработало.