Делягин: страна начинает умирать

К чему ведут бесхозяйственность власти и пороки ее представителей.

В Свердловской области в ряде городов сложилась непростая ситуация. В Новоуральске, Краснотурьинске, Лобве стоит чуть-чуть не досмотреть — и рабочие кризисных предприятий выйдут на улицы, вовлекая за собой толпы социально-обиженных. Тоже и в стране. В Астрахани бастуют рыбаки, в Санкт-Петербурге — дворники, в Ижевске — таксисты. Причина — недовольство действиями властей, приведших к негативным экономическим последствиям.

К акциям протеста с провозглашением политических лозунгов и требований митингующих направлены, в первую очередь, на решение идеологических вопросов, мы успели привыкнуть, и даже начали о них забывать. Но на пороге — новый виток российского протеста, новые требования, которые неминуемо возникнут и реальная экономическая угроза. О них «URA.Ru» рассказал Михаил Делягин, экономист и политик, директор Института проблем глобализации.

— Не являются ли политические «разборки», которые возникают сегодня по поводу и без, срежиссированными и затеянными исключительно для того, чтобы увести в тень назревшие экономические проблемы?

— Безусловно, власть при помощи вбрасывания в общественное сознания заведомо «громких» вопросов пытается отвлечь внимание общества от насущных проблем. Как экономических, так и политических. Поэтому звучат бесконечные прогнозы о завтрашнем крахе США, муссируется тема погибших детей, усыновленных американцами, и большое количество иных подобных тем. Задача этого шума — сместить акценты, «замолчать» ключевые проблемы, существующие у нас в социальной сфере, не говорить о последовательном и весьма целенаправленном уничтожении систем образования, здравоохранения, ЖКХ, пенсионной системы. Не вспоминать об отсутствии правосудия и безопасности.

— Подлежит ли разрушенное восстановлению или мы уже прошли «точку невозврата»?

— Если остановить политику экономического разграбления страны и перейти к политике ее развития, восстановить можно все. Как после гражданской войны, когда удалось не только вернуться к исходной точке, но и достичь большего. Нужно лишь изменить характер государства.

— А борьба с сегодняшней оппозицией — это реальная необходимость или попытки что-то реально изменить или стремление завуалировать существующие проблемы?

— С одной стороны, если бы государство просто выполняло свои прямые обязанности, оппозиция не могла бы возникнуть. С другой, если бы государство хотело искоренить оппозицию как таковую, ему также достаточно было бы просто исполнять свой долг.

Сегодняшняя оппозиция очень неоднородна. Есть наиболее заметная (благодаря наличию денег и медиа-ресурсов) часть единого либерального клана. Но в него входят люди, достаточно далекие от реальных российских проблем. И то, что их лидеры «спустили протест на тормозах», говорит как раз о том, что они ощутили свою чужеродность.

Вторая составляющая оппозиции — пока еще молчаливое большинство России, недовольные властями по социально-экономическим и патриотическим причинам. Пока их протест не оформлен организационно, — прежде всего, потому что государство прилагает максимальные усилия, не давая ему развиться.

Говорить о бесплодности протеста нельзя: митинги на Болотной и проспекте Сахарова привели к корректировке политической системы — возврате выборов губернаторов, возможности регистрировать партии, фактическому разрешению критиковать «Единую Россию».

Но все дело в том, что требующий получает именно то, чего он требует. Вожди первой полны протеста — либералы — требовали улучшения не социально-экономической, а политической ситуации и получили ответные шаги именно в этой сфере.

Думаю, что следующая волна протеста будет уже социально-экономической. И пока политика федеральной власти ведет к тому, что он будет массовым. А ведь когда, например, в Междуреченске шахтеры проведут на площади две первые ночи, — в нашей стране это будет означать, что ситуация перестала быть управляемой. Если власть к тому моменту сохранит разум, то ответит разумно: сокращением воровства и направлением разграбляемых ресурсов на общее развитие. Если же она будет действовать в стиле Горбачева, то и результат получит в стиле Горбачева, только уже значительно быстрее.

— Проблемы регионов, в которых может зародиться вторая волна массового протеста, должны решаться экономическими или политическими методами?

— Социально-экономическими. Но государству для того, чтобы начать применять во многом стандартные социально-экономические методы решения этих проблем, необходимо изменить систему своей мотивации.

Ведь сегодня ключевая составляющая государственной власти ориентирована на разграбление советского наследства и его переработки (включая биомассу, по праздникам именуемую «населением»), в личные богатства. Эта модель блокирует всяческие возможности развития, в том числе и возможности решения проблем моногородов.

— Причиной возникновение большинства «горячих точек» зачастую является взаимодействие государства и крупного бизнеса. Как урегулировать конфликты, возникающие на стыке этих двух элементов?

— Российский купный бизнес контролируется государством и полностью встроен в систему. В моногородах он, например, успешно использует существующие проблемы для шантажа государства.

Крупный бизнес по самой своей природе — верный слуга государству во всех его начинаниях, и, при всей его несимпатичности, не его вина, что начинания эти, скорее, деструктивны.

— Существуют ли рычаги, способные привести к позитивному решению проблем?

— Это программы развития регионов, выплата налогов по месту физического нахождения производств, государственные гарантии социальных стандартов, многие другие инструменты.

Однако, насколько можно судить, государству проблемы граждан России еще менее интересны, чем собственникам предприятий. Потому они и не применяются.

А при наличии гарантированных социальных стандартов государство, обнаружив, например, что вынуждено много тратить на город с экспортным сырьевым предприятием, например, Краснотурьинск, среагирует очень быстро.

А если окажется, что это предприятие, входящее в состав крупного промышленного холдинга, нерентабельно, будет проведено тщательное расследование с исходом вплоть до национализации. Потому что причиной убыточности такого предприятия может быть либо плохой менеджмент, либо сознательное выкачивание из него прибыли.

— Могут ли региональные власти повлиять на экономическую ситуацию?

— Они могут немного ее улучшить, задействовав скрытые ресурсы. Примеры общеизвестны: безысходная Калужская область, Белгородская, у которой отнюдь не лучшая промышленность, сейчас являются российскими флагманами. Поэтому нельзя сказать, что от региональных властей не зависит ничего. Но общую тенденцию переломить они не могут: не их уровень.

— И какова эта общая тенденция в целом по России?

— Вполне катастрофическая. Если государство не занимается развитием, страна начинает умирать. Мы уже доигрались до того, что в январе промышленное производство сократилось (на 0,8%) — впервые после кризиса 2008-2009 годов. И это не спорадическая флуктуация, поскольку уже с октября сокращаются объемы грузоперевозок, и последний квартал прошлого года наша промышленность работала, по сути дела, на склад. Это наглядный результат пренебрежения вопросами развития, которые демонстрирует наше государства.

И главной причиной этого пренебрежения является не глупость или лень, а абсолютно порочная мотивация критически значимых элементов власти. Эти элементы искренне считают смыслом своего существования не служение общественному благу, а личное обогащение. Вопрос ведь в том, что считать главным своим делом. Вы можете служить обществу и немножко подворовывать. Или даже хулиганить в стиле Берлускони. А можете искренне считать, что существуете ради воровства и лишь попутно заниматься исполнением своих служебных обязанностей.

— Насколько результативна в такой ситуации задекларированная борьба с коррупцией?

 — Коррупция, с моей точки зрения, и есть суть сложившегося государства. Именно коррупция представляется тем механизмом, при помощи которого правящий класс реализует свои представления о прекрасном. Это образ жизни, образ мышления, образ действия.

Предпринимаемые меры вполне действенные, но изначально они направлены не на борьбу с коррупцией как с явлением, а на борьбу с коррупционерами: на замену «чужих» воров «своими».

— Еще одна громко провозглашенная государством тема — модернизация с инновациями...

— Модернизация России абсолютно необходима, поскольку жить в современном мире с технологиями 60-х годов невозможно. Но с момента провозглашения курса на модернизацию президентом Медведевым практически ничего не делается. И это понятно: если вы направляете средства на модернизацию не на словах, а на деле, — их уже нельзя украсть. На мой взгляд, призыв к модернизации несовместим с идеологией новейшего российского государства.

— Как при столь пессимистичном прогнозе соблюсти баланс между желанием реализовывать «инвестиционно-привлекательные» проекты, такие как чемпионат мира по футболу или ЭКСПО-2020 (что предстоит Екатеринбургу) и развитием территорий, которым от подобных мероприятий ничего не перепадает?

— Очень просто. Всего лишь изменить мотивы и причины реализации таких крупных проектов. Если официально заявляется, что саммит АТЭС проводится ради развития Приморского края или хотя бы окрестностей Владивостока, то нужно просто держать свое обещание. А если этот проект реализуется ради того, чтобы украсть побольше денег, тогда каждый рубль, вложенный в строительство, например, дороги, превращается в непроизводительные расходы и становится проявлением бесхозяйственности и разбазаривания денег.