России грозит дефицит зерна

Из-за того, что государство практически не отреагировало на прошлогоднюю засуху, запасы зерна на 30% ниже прошлогоднего. И разброс по регионам - при практическом отсутствии инфраструктуры торговли между ними - колоссальный: где-то в 7 раз больше прошлогоднего, где-то в 7 раз меньше.
Далеко не все могут сесть на диету. И не всем это полезно. 80 % граждан Российской Федерации испытывают нехватку текущих доходов на покупку простой бытовой техники. Это бедные люди. Уровень бедности в нашей стране -- 80 %. Невежливо нашему правительству советовать 80 % россиян садиться на диету.

В прямом эфире радио «Комсомольская правда» экономист Михаил Делягин дает нашему экономическому обозревателю Евгению Белякову раскладку по имеющимся запасам зерна и делает прогноз на будущее.

Беляков:
- Глава Института проблем глобализации Михаил Делягин в нашем эфире. Сегодня мы будем обсуждать тему, связанную с нашим достатком, точнее, с нашим желудком, с насущной едой. Хватит ли нам зерна до ближайшего урожая? Действительно, проблема в том, что у нас, насколько я понимаю, слишком мало мы собрали и слишком много экспортировали.

Делягин:
- Скажем сразу, мы не знаем точно, хватит ли зерна. Поэтому мы не будем здесь ни нагнетать, ни успокаивать. Просто зафиксируем, что мы этого пока не знаем. Это во многих регионах узнают ближе к поступлению зерна нового урожая, в конце весны. Но, что очень важно, мы знаем динамику и объемы запасов зерна в Российской Федерации. Это статистика Росстата. Это правильно, они перешли на помесячный учет этой статистики, памятуя о том, что была засуха. Не все москвичи знают, да и не во всех других регионах знают, что в прошлом году у нас была очень тяжелая, болезненная засуха. Что продовольственной пшеницы собрали примерно столько, на самом деле – чуть-чуть больше, чем в кошмарном 2010 году. Зерна, за счет кукурузы, риса и прочего, собрали больше, но все равно на четверть меньше, чем в 2011 году, который был относительно нормальным. В принципе, ничего страшного нет. Потому что переходящие объемы зерна позволяли совершенно спокойно перекрывать все возможные проблемы, и еще оставалось для законтрактованного экспорта.

Беляков:
- У нас же в предыдущие годы был хороший урожай.

Делягин:
- Да, в 2011 году был хороший урожай. У нас был заранее законтрактован экспорт. В принципе, никто бы даже не нарушал своих коммерческих обязательств. От государства требовалось сделать простую вещь. Сделать зерновой баланс. Сколько у нас зерна есть, сколько мы съедим, какие у нас запасы, какие запасы должны быть переходящими, с учетом страховки, переброса из региона в регион и с учетом необходимости сева. Соответственно, сколько у нас остается зерна для того, чтобы отправить его на экспорт. Дальше все достаточно просто. Эта технология отработана при экспорте нефти и нефтепродуктов, когда ограниченная емкость экспортной инфраструктуры, соответственно, ограниченный объем экспорта. Когда все это распределяется достаточно прозрачно, со скандалами, с обидами, но уже лет двенадцать как без стрельбы, а то и больше.

Беляков:
- Я так понимаю, что это не так просто – ограничить экспорт. Ведь есть какие-то законтрактованные объемы у тех покупателей, кто рассчитывает на наше зерно.

Делягин:
- Так вот, прелесть ситуации была как раз в том, что имеющиеся запасы зерна гарантированно позволяли осуществить весь законтрактованный экспорт. Еще оставалось немножко сверху, что можно было поделить среди мелких экспортеров или среди всех пропорционально. Собрались бы и договорились.

Беляков:
- А в итоге что случилось?

Делягин:
- А в итоге государство сказало замечательные вещи. Стандартные либеральные речевки о том, что мы не вмешиваемся в свободную игру рыночных сил. Что происходит, когда государство не вмешивается в свободную игру рыночных сил, каждый из нас знает на так называемом саморегулируемом перекрестке. Государство не вмешивается. И даже еще хуже, потому что даже на саморегулируемом перекрестке все-таки все понимают, что есть правила дорожного движения, которые не надо нарушать. А вот когда государство не вмешивается, правил дорожного движения нет. Как в известной поговорке: лошадь пошла поперек борозды, ей все равно, ну, и нам все равно. Вот это ровно такая ситуация, только не на каком-нибудь перекрестке отдельно взятом, а в масштабах всей страны. И не в отношении автомобилей. Ну, побьются в конце концов на московской скорости 10 км/ч, и бог с ними. Не покалечатся. А в масштабах зерна, которое для нас остается, с одной стороны, сакральным продуктом, мы его, с другой стороны, едим в виде хлеба и круп. Извините, мы его едим в виде мяса. Потому что какая-то часть мяса все еще производится в нашей стране, несмотря на присоединение России к ВТО.

Беляков:
- То есть мы продали больше зерна, чем нам следовало продать?

Делягин:
- Мы продали много зерна. Мы продали угрожающе много зерна. Почему я принципиально не хочу говорить о том, что мы продали зерна слишком много. Есть маленький нюанс, помимо идеологических либеральных предрассудков, почему государство не стало ограничивать экспорт зерна. Дело в том, что, когда я своим друзьям в некоторых хлеборобных регионах России начинаю говорить, что у американцев урожайность зерна в два раза больше, чем у вас, а вы такие хорошие, молодцы, труженики, а у вас в два раза меньше, я над ними издевался до определенного момента, когда солнечным утром похмелья я их достал окончательно, и они раскололись. И сказали: слушай, отстань, москвич, от нас. У нас урожайность ниже, чем у американцев. Но не в два раза, а на 15-20 % из-за плохой организации труда, не очень хорошего севооборота, нарушения агротехники. Тут я слегка удивился и спросил: а куда же девается все остальное? Мне показали вокруг и сказали: а вот сюда и девается. Значительная часть зерна производится неофициально, идет на экспорт, как я понимаю, это моя гипотеза, я не могу это утверждать юридически. Соответственно, это неофициальные финансовые потоки. Когда в 2010 году сгоряча просто закрыли весь экспорт зерна, действительно, его не хватало, но эти теневые финансовые объемы, которые были предназначены для экспорта, сгнили, потому что переориентировать их внутрь страны оказалось очень сложно и слишком дорого.

Беляков:
- То есть обелить, отмыть это зерно.

Делягин:
- Не получилось. И целей таких не было. И в 2012 году государство просто испугалось. Частью либералы не захотели ничего регулировать, а частью оно просто испугалось. Я не хочу снимать вину с наших либералов. Чудовищные заявления, которые мы слышали от господина Дворковича, от некоторых других, которые заключались в том, что мы не будем реагировать, пока цена на зерно не пойдет наверх. То есть мы знаем, что будет плохо, мы знаем, что будут спекуляции. Мы знаем, что будут грабить крестьян, с одной стороны. А с другой стороны, будут грабить потребителей зерна. Мы знаем, что на этом будут наживаться спекулянты. Не те, которые являются обычными торговцами: купил, перепродал, обеспечил развитие рыночных отношений. А те, которые искусственно создают дефицит, как в 2010 году создали дефицит гречки на ровном месте. И с другой стороны, давят производителя до полного их изничтожения. Пока эти спекулянты не начнут проявляться на федеральном уровне, не начнут грабить потребителей так, что это отразится в статистике, до тех пор мы не будем бить палец о палец и вообще об этом не будем задумываться. Ведь зерновые интервенции, которые предусмотрены с 2003 года – 10 лет они уже существуют в нашей стране, - это замечательный инструмент именно против спекулянтов, в поддержку производителей, потребителей.

Чтобы торговцы жили со своей нормальной маржи, среднерыночной. Господь с вами, пусть она будет 30 %, пусть она будет 50 %, но  пусть это не будет оборачиваться катастрофой для всех остальных.

Беляков:
- Как нынешняя ситуация может отразиться на простых потребителях?

Делягин:
- Прежде всего, уже идет рост цен на хлеб. Мы с этим сталкиваемся. Этот рост цен вызван не удорожанием электроэнергии, электроперевозок, даже не ростом взяток, не усилением налогообложения, что тоже имеет место. Этот рост цен на хлеб вызван спекуляцией.

Беляков:
- В два раза быстрее инфляция.

Делягин:
- Если хлеб дорожает в меру инфляции, ну ладно, бог с вами. Но это что, коммунальное хозяйство, это что, Чубайс у нас сидит на зерне? Такое ощущение, что на зерне сидит кто-то еще хуже Чубайса. А государство смотрит, гладит его по шерстке и аплодирует – грабь награбленное! – продолжайте в том же духе.

Беляков:
- Если зерно выросло на 80 %, то хлеб с июля – на 13 % всего. Получается, что хлеб вырос в цене не так сильно, как зерно.

Делягин:
- Сжалась пружина. Она будет распрямляться. При этом нужно учесть, что в цене булки стоимость зерна, в зависимости от сорта, от 11 до 20 %. Остальное – это торговля, административные накрутки, сверхприбыль торговых монополистов. Не будем забывать и о них, именно они снимают с нас сливки. Стоимость бензина, стоимость электричества – и дальше по списку. И налоги тоже. Но эта пружина будет распрямляться. Каждый монополист снимет с нас свой кусочек шкурки.

Беляков:
- Будет распрямляться до следующего урожая?

Делягин:
- Если государство не вмешается. Есть простая вещь. С одной стороны, ограничение произвола монополий. Я считаю, что государство должно предоставить Федеральной антимонопольной службе права по сути дела экономического КГБ. Это не какое-то самодельное изобретение, это правила всего мира. Самые страшные органы регулирования во всех развитых странах – это органы антимонопольные. Страна Германия – рыночные отношения. Антимонопольные органы имеют право проверить структуру цены у любого производителя, у любого продавца. Если цена резко колеблется, они могут сначала вернуть ее на место, а потом уже проводить расследование.

Беляков:
- Назовите цифры по зерну.

Делягин:
- Насколько запасы зерна ниже, чем в прошлом году. По стране в целом и по зерну в целом меньше на 29,5 %. Это угрожающий показатель, это официальная статистика. Если не брать сельхозорганизации, потому что там не очень много зерна хранится, если брать то, что есть по статистике, то, что не посевной материал, а то, что в заготовительных и перерабатывающих организациях, пшеницы меньше на 36,7 %, рожь, пригодная для продовольственных целей, на 19 %. Рожь в целом – на 30 % меньше, чем в прошлом году. Гречиха меньше на 17 %. Это не очень страшно, потому что гречка замечательно хранится. И та гречка, которая была выявлена на складах в 2010 году, которой были забиты все склады тогда, ее, я думаю, еще не съели до конца. Риса – на 35 % меньше. Ячменя – на 13 % меньше. Спасает кукуруза, которой больше на 30 %, чем в прошлом году.

Беляков:
- Маисовые лепешки.

Делягин:
- Бурно аплодируем кукурузоводам Российской Федерации, они молодцы. Но по всем остальным направлениям все достаточно скверно. Еще хуже то, что эти запасы крайне неравномерно распределены по регионам. А переброска зерна из одного региона в другой, как показал опыт 2010 года, это вещь, которую наше государство пока делать не умеет. Может быть, за прошедшие годы научилось. Но прошлый раз оно оказалось несостоятельным и не смогло решить эту проблему. Есть регионы, где у нас все не просто хорошо, а феноменально хорошо. Сахалинская область, запасы зерна выше прошлогодних в 6,9 раза. Я подозреваю, что они там изготовились к экспорту зерна куда-нибудь в Японию или Китай, или в Северную Корею по неформальным контактам. Или даже в США. Потому что превышение запасов прошлогоднего зерна в 7 раз – там точно не сеют. По крайней мере, в таких масштабах. Есть хорошие регионы. Но есть регионы катастрофические. Скажем, в Чечне в 7 раз меньше прошлогоднего запаса зерна. В Ингушетии – в 6 раз меньше. Это не только специфика Северного Кавказа. Если брать регионы, в которых запасы зерна ниже прошлогоднего примерно в два раза, то это будет достаточно большой список. Воронежская область, Черноземье, запасы зерна на 40 % ниже. В Рязанской области на 35 % ниже прошлогоднего. В Москве все в порядке, на уровне прошлого года.

Беляков:
- Тенденция ясна. Что это означает? Дефицита у нас физически не может быть.

Делягин:
- Дефицита зерна, дефицита хлеба в Советском Союзе с 1947 года не было. Я надеюсь, что не возникнет и в этом году. На худой конец, распечатают военные склады. Они есть. Но мы будем иметь ускоренный рост цен и перемежающийся дефицит. Когда вдруг будут возникать проблемы с крупой, локальные скачки цен на хлеб, ситуация, когда мы приходим в булочную, а там хлеб позавчерашний. И в регионах может возникать ситуация, когда хлеба просто какое-то время не будет.

Беляков:
- Я смотрел данные социологов, по опросам потребителей прослеживается явная тенденция, что у нас потребление мяса увеличивается, потребление хлеба уменьшается.

Делягин:
- Это хорошо. Это естественный баланс. Потому что у людей повышается уровень жизни, они улучшают структуру своего потребления, меньше едим картошки, макарон и хлеба, больше едим мяса и рыбы. Это замечательно, хотя до советских уровней потребления мяса мы так и не поднялись. Проблема заключается в том, что, когда мы едим мясо, если это российское мясо, это тоже зерно.

Беляков:
- А доля зерна в себестоимости мяса?

Делягин:
- В себестоимости говядины и баранины - около 30%, свинины и мяса птицы - до 75% (Уточнение: в эфире я ошибся, приношу извинения). Это российское мясо, доля которого на рынке падает сейчас. Растет доля импорта. Импортное мясо от российского зерна не зависит никак. В этом отношении, да, мы снижаем свою зависимость от российского зерна. И говорить, что мы все умрем, мы все будем голодать, конечно, нельзя. Но когда я вижу, что в Краснодарском крае – житнице России запасы зерна в заготовительных перерабатывающих организациях на 31 % меньше прошлогоднего, возникает детский вопрос: а где же это зерно тогда? Чувашская республика – на четверть запасы зерна ниже, чем в прошлом году. Чувашия – регион небогатый. Туда специально зерно не повезут. Как там будет с хлебом в этом году? У нас таких регионов половина. И это требует вмешательства государства, оперативной реакции. Чтобы, с одной стороны, тот объем экспорта, который избыточен, прижать. Это еще можно. Второе, чтобы быть готовым к товарным интервенциям. И чтобы иметь мобильный запас зерна для торговых интервенций. Где-то начался рост цен, сразу туда вбросили зерно. Может быть, такая работа Минсельхозом и ведется. Там сменилось начальство. Там уже не госпожа Скрынник. Будем надеяться. Но сегодняшняя ситуация с зерном тревожна.

Беляков:
- Осталось дождаться следующего урожая. Если что, на диету сядем.

Делягин:
- Не все могут сесть на диету. И не всем это полезно. 80 % граждан Российской Федерации испытывают нехватку текущих доходов на покупку простой бытовой техники. Это бедные люди. Уровень бедности в нашей стране – 80 %. Невежливо советовать 80 % россиян садиться на диету.