Церковь на защите реальных свобод от либерального тоталитаризма

Архиерейский Собор, собравшийся в этом году, рядом своих решений неожиданно удивил наблюдателей. Укрывшись за фасадом провластной риторики, иерархи сначала, пусть и с оговорками, поддержали идею переименования Волгограда в Сталинград, а затем выпустили два бескомпромиссных документа: о позиции Церкви по ювенальной юстиции и о поддержке православных, отказывающихся от электронных паспортов, карт и других средств электронного сбора персональных данных.

В этих документах они заявили о намерении защищать своих прихожан от политики властей. Как отмечают наблюдатели, если РПЦ сумеет пролоббировать эти свои решения во власти, фактически она возьмет на себя еще и функции правозащитной организации. Впрочем, по мнению дьякона Андрея Кураева, все зависит от того, сделают ли переговорщики от Церкви и власти эти документы предметом постоянного обсуждения. Об этом, а также о своем отношении к возвращению названия "Сталинград" на карту России, о консенсусе православных и левых и том, почему так называемая тема ИНН вновь появилась в повестке Архиерейского Собора, он рассказал в интервью Накануне.RU.

Вопрос: Отец Андрей, накануне Архиерейский Собор поддержал идею переименования Волгограда в Сталинград, с чем вы связываете это решение и каково ваше отношение к этому заявлению?

Андрей Кураев: Еще до того как эта тема стала актуальной, я говорил, что, будучи антисоветчиком и антикоммунистом, выступаю за возвращение городу на Волге имени Сталинград. При одном условии: остальная российская топонимика будет, наконец, очищена от большевистских имен. Избавиться от имен Свердлова, Ленина, Войкова и прочих. А если возвращаться к Сталинграду, то даже Черчилль угадал в свое время в этом названии слово "сталь". Стальной город, стальная воля, стальная оборона… Более чем миллион наших воинов, павших на этой земле, защищали именно Сталинград. Их решимость, их вера стоят того, чтобы вернуть городу это название. Волгоград – это пресное. Царицын – это тюркское. Сталинград – наше. Отчаянное. Мужское. Путано-сложное. Русское.

Вопрос: Насколько вам кажется актуальной сейчас проблема переименования?

Андрей Кураев: А почему бы и не сделать это сейчас? Ситуация в стране политически стабильная, экономически спокойная.

Вопрос: Можно ли сказать, что таким образом Церковь солидаризируется с левыми силами?

Андрей Кураев: Я не очень понимаю, почему речь идет о солидаризации с кем-то. Повторюсь - лично я говорил об этом еще до появления каких-то иных новостных поводов на эту тему.

Вопрос: Отец Всеволод Чаплин призвал к диалогу между левыми силами и Русской Православной Церковью для объективной оценки советского периода истории.

Андрей Кураев: Это уже надо спрашивать отца Всеволода. Про мотивы его действий я говорить никак не могу.

Вопрос: А как вы считаете, Архиерейский Собор и Всемирный Русский Народный Собор попытаются навести мосты между православием и левыми? Вот вы, например, видный и заметный в православной общине человек, считаете себя антисоветчиком, а многие левые - воинствующими атеистами, как тут найти что-то общее?

Андрей Кураев: Знаете, это не те термины, в которых я размышляю. Я не делю людей по партиям. Сам я глубоко беспартийный человек. И если я за возвращение Сталинграду его названия, это совсем не значит, что я коммунист или сочувствующий программе КПРФ, левым. Для меня это не политическое, а глубоко личное. Это мой поклон обоим моим дедам-фронтовикам.

Вопрос: Так или иначе, в либеральных СМИ идет переполох, мол, Русская Церковь чуть ли не объединяется с левыми, да еще с теми из них, кто достаточно спокойно относится к власти.

Андрей Кураев: Я полагаю, что и здесь надо бы разобраться с терминами. Разобраться, кто левый, а кто правый. В российской политической культуре обычно с этим возникают проблемы. Общепринято, что поддержка государственности и традиций - позиция правых, а позиция левых - обновление, крушение традиций и различные эксперименты.

Вопрос: Если вернуться к Архиерейскому Собору, неожиданно, кажется, вновь всплыла проблема ИНН, электронных карт, паспортов, и иерархи решили этот вопрос в пользу тех православных, которые опасаются нововведений. Фактически Церковь констатировала свое намерение защищать от властей тех, кто откажется принимать электронные карты и паспорта. Казалось бы, эта проблема была решена несколько лет назад, и решение было совершенно противоположным, с чего вдруг ей опять появляться в повестке?

Андрей Кураев: Нет, проблема не ушла. Мы же видим, что идет расширение электронного правительства, электронных форм контакта человека и государственной власти. Так что где же вы видите, что проблема ушла? Она только обострилась. Конечно, в этом есть определенная неизбежность, экономическая, технологическая и социальная необходимость, но тогда тем более стоит задуматься о гуманитарных и этических последствиях такого развития технического прогресса.

Вопрос: А какие это угрозы, по-вашему?

Андрей Кураев: Они обозначены в решениях Собора. Умножение числа полицейских угроз. Собственно, в этом вопросе я удивлен только одним: почему наши либералы, которые любят утверждать, что они сражаются за права человека, молчат об этом? Все эти годы, сколько длится эта история, я не перестаю удивляться этому.

Вопрос: Может быть, потому, что все эти способы электронного учета граждан - европейские и западные стандарты, которые внедряются в России как раз либералами?

Андрей Кураев: Ну вот. Значит, они фальшивые либералы. Есть реальная проблема - государство как растущий Левиафан, проблема Большого Брата, проблема тотальной электронной слежки с помощью компьютеров. Займитесь этим, если вы настоящие либералы!

Вопрос: Что вы сами отметили на этом Архиерейском Соборе, чем он отличался от прошлых?

Андрей Кураев: На нем было гораздо меньше бюрократической отчетности и больше рабочих моментов.

Вопрос: А какие решения показались вам наиболее важными? Кроме переименования Сталинграда и принятия документа о позиции Церкви в связи с развитием технологий учета и обработки персональных данных, о которых мы говорили.

Андрей Кураев: То, что вы назвали, - это, наверное, самое серьезное. А из остального – важно однозначно отрицательное заявление Собора по ювенальной юстиции.

Кроме того, серьезные последствия может иметь предложение Архиерейского Собора возродить ордена. Вернуть слову орден изначальный его смысл. Орден – это не значок на груди, а некое братство. И вступление в орден означает не получение знака отличия и определенных привилегий, а принятие на себя обязанностей, прежде всего, благотворительных. Государство на это до сих пор не могло решиться, предлагая по советской привычке какие-то бонусы, льготы при оплате коммунальных услуг и бесплатного проезда в транспорте вместо обязанностей. Поэтому положение о наградах Русской Православной Церкви может возродить подход к награждению, который имел место в Российской Империи, где орден был определенным собранием людей, закрытым клубом. Причем у каждого орденского клуба были свои обязанности: благотворительные или просветительские.

Вопрос: Церковь приняла программу действий, но насколько успешным лоббистом ее во власти она будет?

Андрей Кураев: Этого я не знаю и никак не могу сказать. Главный вопрос тут даже не в принятии этих документов, а в том, для кого они приняты. В какой степени при диалоге между государством и Церковью переговорщики будут руководствоваться именно этими документами? Будет ли каждая встреча высоких церковных собеседников и государственных касаться этих тем? Будут ли иные договоренности восприниматься как вторичные и условные – в зависимости от рецепции государством церковной позиции по ЮЮ и электронной карте?

Вопрос: Может так случиться, что власть сама пойдет навстречу пожеланиям иерархов?

Андрей Кураев: Не знаю, не знаю. Вероятность не очень велика.