Марина Лепина о тех, кому нет дела

Вчера по долгу службы я оказалась в Поварском переулке. Я шла в Верховный суд России и увидела у его ворот бабушку. Бабушка была очень уютная — она сидела в коричневом пальто, сером вязаном платке и валенках. Как с картинки.

Потом оказалось, что бабушка сидела, потому что не могла стоять — она инвалид первой группы. В руках она держала плакат. На нем висела гроздь потемневших от времени медалей и фотографии полуразрушенного дома. «Уважаемый Вячеслав Михайлович! Вдова участника штурма Берлина просит принять ее согласно закону…» — было написано на листе ватмана.

Клавдия Сауловна приехала в солнечный Дагестан полвека назад — по любви. Вышла замуж за журналиста местной газеты. Она уже вдова. Муж прошел войну, дошел до Берлина. Сын Сергей Семендуев, тоже журналист, пропал без вести в Дагестане 14 лет назад. Именно поэтому она не хочет уезжать из Махачкалы — все ждет сына, надеется...

Но жить стало невозможно: местные власти строят очередной торговый комплекс, из-за чего дом женщины разрушен. Уже пройдено много судебных инстанций, но дело уже два года не сдвигается с места. Хозяйка дома просит одного: уйдите с границ ее участка и восстановите то, что сломали. Жалоба дошла до Верховного суда, и истица, и ее дочь просили: решите вопрос здесь, в Москве, не отправляйте назад, как уже делали. «Там нет правосудия!» — надеялись просительницы на высшую инстанцию. Но Верховный суд не стал самостоятельно принимать решения, снова вернув иск на «местную территорию». Пусть там решат. И теперь она хочет попасть на прием к самому важному судье Верховного суда — вдруг он поможет! Здесь, там уже правды не найти. «Я ангела увидела, ангела увидела!

Дай бог тебе здоровья!» — запричитала Клавдия Сауловна мне вслед.

Жижа чавкала на дороге. Глядя себе под ноги, я не сразу заметила, что дальше по тротуару пройти нельзя — передо мной вырос дорогой черный автомобиль. Припаркованный поперек зебры и тротуара, он полностью загородил проход. Похоже, водителю было безразлично, что он мешает тем, кто ходит, а не ездит — и, по сути, покушается на территорию пешеходов. Справа заборчик и еще не стаявшие сугробы. Слева — машины и проезжая часть. Можно перебраться через сугроб, опираясь руками на капот авто. Или пойти по дороге. Прохожие ворчат, но что делать? Преодолевают препятствие как могут. Рядом — посольства, суд, ресторан и церковь. Гадаю, куда же, интересно, из этого списка мог отправиться владелец машины?..

А через пятьдесят метров, дойдя до перекрестка, я наткнулась на сотрудника ГИБДД. Он стоял и смотрел на проезжавшие машины. Я пожаловалась на равнодушного автовладельца Дяде Степе с удивительно приветливым, широким, белым лицом. Он в ответ улыбался мне, но даже не пошевелился и ничего не ответил. «Вам это неинтересно?» — уточнила я. «А там не наша территория!» — махнул рукой продолжающий улыбаться полицейский. «То есть тут нарушать нельзя, а там, за 50 метров от вас, можно?» — удивилась я таким легким взаимоотношениям правоохранителя с законом. Тот молча кивнул.

В недоумении я пошла дальше. И подумала: между прочим, единственной чистой улицей, встретившейся мне сегодня, оказалась дорога вдоль здания Посольства Норвегии. Тротуар был просто идеально вычищен, как будто я шла по летней Москве. Не знаю, считали ли норвежцы эту дорогу своей территорией или нет…