Захар Прилепин: Алёша Карамазов из группы "Пусси Райт"

Опубликованная на ThankYou.ru колонка Захара Прилепина «Алёша Карамазов из группы «Пусси Райт» была написана для испанской и немецкой прессы и адресована европейцам, однако же мнение известного писателя о том, как русская литература представлена в Европе, будет интересно и российским читателям. 

Вообще говоря, современной русской литературы в качестве наследницы русской классической традиции в Европе и за океаном как бы и нет.

 Недавно немецкий еженедельник Die Zeit опубликовал любопытный список: тексты последних семи — послевоенных — десятилетий, которые в совокупности составляют «европейский литературный канон».

В «канон» кто только не вошёл, а Россия представлена всего двумя текстами, «ГУЛАГом» Солженицына и «Живаго» Пастернака — мягко говоря, вещами не новыми, да и, думается, вовсе не определяющими для русской литературы последнего времени.

 Современные русские литераторы находятся на периферии читательского интереса зарубежного читателя. Собственно и сама Россия воспринимается как скучная периферия, только очень большая. Там когда-то был ужасный Советский Союз. Потом пришёл хороший Горбачев (надо сказать, в России его ненавидит 99% населения). Следом пьяный, но неплохой Ельцин (и его тоже презирают 9 из 10 россиян). Теперь есть Путин, который говорит по-немецки и делает вид, что он очень страшный (на самом деле, конечно же, нет).

 В любом случае, внимание к России с точки зрения культурной одного порядка, что и внимание к какой-нибудь африканской или латиноамериканской стране третьего ряда.

 Характерным в данном смысле стал феномен появления на Западе писателя Николая Лилина, который написал несколько восхитительных по количеству благоглупостей и откровенной лжи сочинений, воспринятых, тем не менее, на Западе с восторгом и ставших бестселлерами.

 Никогда не бывший ни в Чечне, ни на сибирской каторге человек рассказывает, подобно барону Мюнхаузену, несусветные небылицы — и все, или почти все верят. Голливуд собирается экранизировать это всё! Вы совсем там с ума сошли?

 Из России на историю восхождения Николая Лилина смотрят с восхищением. А что, это же вполне в русских литературных традициях: у нас тут имел место гоголевский Хлестаков и Остап Бендер в романах Ильфа и Петрова — проходимцы, дурившие тупых российских чиновников и советских бюрократов. Теперь, правда, в их роли выступают доверчивые западные читатели и голливудские режиссёры.

 Может, Россия и диковатая страна, но, право слово, просто невозможно представить, что у нас появился бы роман современного немецкого писателя о том, как в лесах под Берлином сегодня прячется отряд бывших эсэсовцев, которые, вместе с детьми и внуками, под музыку Вагнера, зачитывая вслух Юнгера и стуча в жестяной барабан, грабят мимопроходящие поезда, — и все бы русские читатели поверили, что описываемое — правда, а издатели написали бы на обложке: «Это дети Степного волка, это посильнее «Фауста» Гёте».

 Или, представим, что в Россию приехал некий литератор из Франции, который, будучи лет 22-х от роду, стал бы всем рассказывать, что служил снайпером в Алжире, после чего подрывником в Ираке, где лично взял одного из сыновей Хусейна в плен — и представил бы об этом свою книгу, где доблестные французские коммандос, поедая лягушек, совершают необычайные подвиги — и у нас всё это издадут и анонсируют: «Это автор, благославлённый Дюма и Экзюпери».

 Ну, невозможно такое никогда! Все сразу поймут, что нам предлагают туфту.

 А вот в Европе — ничего, проходят и такие вещи. Проходят и другие, но популярнее всего часто становится именно развесистая клюква, которую в России никто и читать не станет.

 Мои книжки переведены на 14 языков, и мне ни одной минуты не приходило в голову считать себя писателем с европейским именем — всё это, как я предполагаю, несколько затянувшееся недоразумение, интересное узкому кругу специалистов и ещё интересующейся Россией интеллигенции.

 Опыт наблюдения за книжной индустрией и продвижением русской литературы на Западе дал мне некоторые представления о том, как нужно популяризировать писателя из России для широких масс.

 О чём бы ни была написана книга этого писателя, на обложке его сочинения нужно написать: «Это сын Алёши Карамазова. Это брат девушек из группы «Пусси Райт». Эту книгу любила Анна Политковская».

 Не скажу, что успех будет обеспечен, но сотня-другая читателей наверняка зацепится за обложку взглядом и полистает книжку в поисках того, где ж там всё-таки написано про «Пусси Райт» и как Путин убил Политковскую.

 Я рискую вас огорчить, но, наверное, пора пояснить несколько вещей.

 Анна Политковская – совершенно гениальная женщина, мы работали в одной газете, хотя и не были толком знакомы. Её гибель — личная моя трагедия, в современной России её очень не хватает, она задавала почти недостижимую планку честности и бескомпромиссности.

 Однако значение, которое придают на Западе образу Политковской, вообще никак не сопоставимо с восприятием её в России. Для большинства граждан страны её имя и её роль далеко не определяющая.

 Тем более, измерять отношением Политковской важность книги русского писателя так же странно, как представлять современного немецкого писателя со ссылкой на мнение погибшего при невыясненных обстоятельствах диссидента из ГДР, который элементарно не читал рекламируемой им книги и вообще занимался другими вещами.

 Ещё более печальная история с «Пусси Райт».

 Я огорчу вас ещё больше, но, отдавая себе отчёт в несоизмеримости правонарушения и последовавшего за ним зверского наказания, подавляющее большинство граждан России – в том числе и её интеллигенции – искренне считает поступок несчастных девушек с этической и эстетической точки зрения просто чудовищным.

 Если б группа молодых людей устроила зажигательный танец с раздеванием возле Папы Римского, едва ли, думаю, на Западе нашлось бы столько бесстрашных адвокатов их поступка. Что, вынужден повторить, нисколько не оправдывает зверство российского правосудия.

 Не знаю, как для вас, а для нас тут понятно, что Алёша Карамазов и «Пусси Райт» — это вообще разные полюса мировосприятия.

 Помните, у Достоевского ещё был такой герой по имени Смердяков? Тоже брат Карамазовых, только незаконный. Подумайте немного об этой фигуре, если не забыли сюжет романа. Может, это вам что-то объяснит в сложившейся у нас ситуации.

 Русская литература сегодня одновременно мучима апокалиптическими предчувствиями и находится в поиске почти уже утерянной традиции.

 Неустанное и многолетнее ёрничество, подлое юродство и пересмешничество ужасно утомило и русского читателя, и русского писателя.

 Душу воротит от публичного показа национальных язв. Цветы зла уже не радуют, и запах их опостылел. Эстетика распада перестала быть притягательна.

 Впрочем, разве она была притягательна для Пушкина, Льва Толстого или Чехова?

 Западный читатель полюбил великую русскую литературу за неизъяснимое, но твёрдое ощущение присутствия божественного в мире, за лишённый догматики и назидательности идеализм, за твёрдые представления о том, что есть добро и что есть зло.

 Всякий великий русский писатель — консерватор, зачастую не склонный к чрезмерной толерантности, весьма суровый тип. Да и не только русский. Только что прочитал в одном из писем любимейшего моего сочинителя Томаса Манна мудрые слова про то, что «есть что-то жалкое в самобичевании и отрицании немецкого величия».

 Я хотел бы применить эти слова и к нынешней России тоже.

 …Наверное, нужно назвать несколько имён,  чтобы не быть голословным в нашем разговоре о литературе.

 Как мне кажется, у нас есть несколько авторов, которые осенены крылом великой русской словесности.

 Замечательно работает ряд писателей поколения 40-летних. Михаил Тарковский с его сибирскими повестями. Александр Терехов, написавший великий роман «Каменный мост». Алексей Иванов – сочинивший не менее значимый труд «Блудо и МУДО». Дмитрий Быков – представивший в нулевые годы эпохальные «Оправдание» и «Остромов». Александр Кузнецов-Тулянин с безусловно классической сагой «Язычник».

  Более чем уверен, что на Нобелевскую премию по литературе вполне могли бы претендовать такие русские мастера старшего поколения, как Андрей Битов, Валентин Распутин или Эдуард Лимонов.

  Впрочем, как в России говорят: «Съесть-то съест, да кто ж ему даст».

  Так сложилось исторически, что русская литература шли в Европу вместе с великой и мрачной российской государственностью. Сначала казаки в Париже, разделы Польши и «жандарм Европы» — следом Достоевский и Тургенев. Потом русские в космосе, ГУЛАГ и танки в Венгрии – а потом Михаил Булгаков и Михаил Шолохов.

  Хотелось бы, конечно, обойтись, наконец, без танков и казаков. Чтоб мы читали друг друга просто потому, что хорошо друг к другу относимся и сочиняем неплохие книжки.