"Путин всегда держался за своих и никого не сдавал"

На протяжении 2010 года политик Владимир Рыжков и журналист Виталий Дымарский выходили в прямой эфир радиостанции «Эхо Москвы» с проектом «Осторожно, история!». Рыжков с Дымарским разоблачали исторические мифы и фальсификации прошлого, пытаясь разобраться в доживших до наших дней сталинских, брежневских, а порой еще и романовских интерпретациях исторических событий. Проект имел успех, и издательство «АСТ» выпустило по мотивам передачи двухтомник. Первый том вышел какое-то время назад, на днях появился и второй. Slon выбрал из него 7 фрагментов.

1. Об обязательствах Путина

Вообще на протяжении всей своей жизни Путин не «кинул» и не обманул ни одного из тех людей, перед которыми у него были какие-то обязательства – даже неформальные. Будь то Собчак или Ельцин, будь то семья Ельцина, будь то те бизнесмены, которые способствовали его приходу к власти в 1999–2000 годах, например Роман Абрамович, Михаил Фридман и некоторые другие. Путин всегда держался за свою команду и никого не сдавал. В окружении Путина почти нет людей, которые бы имели основания жестко на него обижаться – он всегда только давал, а не забирал. Тогда как чаще возникает другая ситуация, например наполеоновские маршалы все последние годы существования империи страшно обижались на Наполеона, по словам историка – «так, как будто бы они его возвели на престол, а не он раздал им титулы и земли». Но в окружении Путина этого нет – он всегда давал окружающим больше, чем они заслуживали, и намного. Путин всегда поддерживал элитную конвенцию, которая не дала уйти на дно ни одной из ключевых фигур ельцинской эпохи. Исключение составили три человека: Березовский, Гусинский и Ходорковский.

И по сути, когда говорят «Путин», большинство тех, кто разбирается в политике, имеет в виду все-таки не личность, а «коллективного Путина», определенную властно-денежную олигархию. И в некотором роде Путин из исторических личностей больше всего похож на князя Владимира, который тоже был удачливым политиком и который тоже давал своим приближенным, своей дружине очень многое, за что его любили и считали «Красным Солнышком». Вопрос в том, насколько надолго эта модель установилась. Есть такой термин как «Путинский консенсус элит» – он действительно существовал лет десять, но сейчас начинает появляться некоторое напряжение. Потому что, во-первых, ресурсов не так уж много, и делить их так, чтобы всем хватало, стало трудно. То есть

Путин щедр, он не жадничает, выполняет свои обязательства и щедро делит ресурсы между людьми, которых он считает серьезными игроками, оставляя при себе главный ресурс – власть. 

Но проблема в том, что кроме элиты есть еще сто сорок миллионов населения, недовольство которого установившимся порядком вещей растет.
 
2. О том, почему у Европы социализм получился, а у нас – нет

Один польский экономист на вопрос, почему у них получаются реформы, а у нас не получаются, ответил: «Это очень просто – мы любим драться до первой капли крови, а вы – до последней». И это очень точно. Колоссальная неудача российской трансформации заключается в том, что договороспособность людей у нас хуже, чем где-либо. Доверие в обществе низкое, нетерпимость высокая. У нас нет традиций договора – уступать одно, получать другое.

А главный урок, который мы должны усвоить, заключается в том, что страны Центральной и Восточной Европы добились превращения плановой экономики в рыночную, не утратив при этом демократических преобразований. И мы начали с них, и шестую статью насчет монополии партии Горбачев отменил. Но они реформировали свои государства, а мы свое разрушили – это во-первых. Во-вторых, они понимали, что демократическая система – это не просто абстрактная ценность, эта ценность еще очень важна для экономики. И как яркий пример – политика Лешека Больцеровича в Польше, которую обычно называют шоковой терапией и которая вызывала сильное недовольство среди населения. Но демократическая система работала, и она привела к власти других людей, которые подправили ситуацию. Именно поэтому в Польше не было аналога нашего августа 1998 года.
 
3. О героях и террористах

В античности герой – это тот, кто совершает героические поступки, побеждает в битве или жертвует собой. То, как он их совершил, никогда никто не видит – известен только рассказ об этих поступках. Герои «Илиады» тоже потомкам не видны, мы знаем о них по рассказам Гомера. И террористы XIX века – герои не только в собственных глазах, но прежде всего в глазах тех, кто готов слушать рассказы о них. Те же, кому слушать эти рассказы неинтересно, просто ставят на них крест и считают, что они обычные террористы. Но те, кто готов их слушать, могут поверить, что они действительно герои. И это распространенный прием современных экстремистов – создание культа великих героев-террористов.

Очень интересно, что в отличие от той же нечаевщины и даже от 1917 года сегодняшние требования радикалов-экстремистов сравнительно редко выходят на политический уровень. Они хотят создать национальную диктатуру, но против власти выступают не слишком рьяно – раз в год выходят на «Русский марш», больше им не разрешается.

Поскольку им разрешили этот марш, они не требуют «уберите Путина», но они могут сказать, что Суркова нужно убрать, допустим, потому что он на самом деле «чеченец». 
 
4. О Николае Первом 

6 июля 1796 года родился будущий император Николай Первый. Он очень долго правил Россией и остается неоднозначной, противоречивой фигурой для историков и потомков.

Никитенко, цензор, академик: «Николай создал нравственную пустыню».
Пушкин: «Немного от прапорщика, немного от Петра Великого».
Рязанский, американский историк: «Россия так и не наверстала за 30 лет, потерянных при Николае».
Погодин, славянофил, апологет Николая после Крымской войны: «Невежды славят ее тишину, но эта тишина кладбищенская, гниющая и смердящая».
Сергей Соловьев, великий историк: «Просвещение перестало быть заслугой, стало преступлением в глазах правительства».
Пресняков, известный историк советского периода: «Россия и Европа сознательно противопоставились друг другу как два культурно-исторических различных мира.

Принципиально различных».
При Николае Первом усилилась централизация бюрократического аппарата, но был впервые составлен свод законов Российской империи, и в стране появились железные дороги. Он запомнился потомкам казнью декабристов, подавлением Польского восстания и революции в Венгрии. Но он же заключил мир в Адрианополе, по которому Россия получила восточный берег Черного моря. Но тем не менее репутация у Николая Первого в глазах образованных людей по-прежнему плохая и только в последнее время начала немного корректироваться в сторону большей объективности.  

5. О политике как высшем проявлении цинизма

Если говорить о политике как о высшем проявлении цинизма, то, безусловно, «Мюнхенский сговор» – замечательный исторический пример такого цинизма. Но если предполагать, что Чемберлен на самом деле искренне верил, что он везет Европе мир, то где можно провести грань между политическим цинизмом, которым, безусловно, отдает «Мюнхенский сговор», и просто политической ошибкой? И нужна ли эта грань?

Возможно, Чемберлен лично действительно верил, что везет мир, но не надо забывать, что там были и другие люди – Хорт, Галифакс и целая команда. И для этой команды вопрос стоял просто – нужно найти какое-то решение для Европы, в котором СССР не участвует. И пусть этим решением лучше будет договоренность с Гитлером, чем какое-то участие Советского Союза в европейских делах. Это было твердое представление консервативных кругов в Великобритании, которые в то время очень серьезно делали ставку на англо-германский союз.

Два года назад Служба внешней разведки России (СВР) опубликовала конкретные документы – не шифротелеграммы своих резидентов, а добытые в 1930-е годы материалы. Сталин, кстати, не очень любил аналитику, он предпочитал, чтобы ему приносили именно документы, и он уже сам их обдумывал и делал выводы. Этих документов очень много, и они ясно говорят о том, что попытка осуществить этот самый договор с тем, чтобы добиться глубокого англо-германского союза, была частью борьбы против большевизма, за которую Англия была готова заплатить даже Чехословакией.
 
6. О героизации политиков

Когда глава государства выбран на ненастоящих, условных или вообще на самом деле не существующих выборах, а потом начинает цепляться за власть до гроба, ему нужно легитимировать ее любым способом, и тут уже все средства хороши. Но люди все равно понимают, что это липа – шила в мешке не утаишь. Неслучайно столько анекдотов о Брежневе появилось именно во второй половине 1970-х годов, когда он начал вешать на себя каждые два года новую звезду Героя. Что в конечном счете привело к дискредитации власти и к полному равнодушию и отсутствию интереса к ней – эти настроения хорошо отражены у Войновича в его «Иванькиаде», где была такая фраза: «Можно ли кастрюлю назначить секретарем Союза писателей?»

С таким же успехом можно было предложить кастрюлю или любой предмет, назначить генсеком – и если вспомнить несчастного Черненко, который был уже полутрупом, то выходит, что такое предложение совсем не далеко от реальности.

В авторитарных системах действительно невозможно обойтись без хоть какого-то героического мифа. Для первых большевиков это была революция, не зря Сталин так старательно искоренял любые воспоминания о своей незначительной роли в Октябрьском перевороте и насаждал миф о том, что он сыграл решающую роль в захвате власти большевиками в октябре в Петрограде. Затем Сталин строил гигантский миф о Победе, наслаивая его на революционный миф. Хрущев тоже это использовал. Но когда все уже давно в прошлом – и Революция и Победа, новым лидерам нужно придумывать что-то другое. И появляется либо демократический миф, либо миф о спасении страны после очередного «смутного времени».
 
7. О современной роли спецслужб

9 декабря, в Международный день борьбы с коррупцией, Следственный комитет при Генпрокуратуре опубликовал следующие данные: за 2010 год за совершение коррупционных преступлений особый порядок привлечения к уголовной ответственности применялся в отношении двухсот четырнадцати депутатов органов местного самоуправления, двухсот семнадцати выбранных должностных лиц органов местного самоуправления, одиннадцати депутатов органов законодательной власти и одного депутата Госдумы. Получается, что почти четыреста пятьдесят человек, которые должны были проходить фильтр спецслужб при выдвижении их на должности депутата, мэра, вице-мэра и так далее, этот фильтр прошли и работали на государственных должностях, будучи на оперативном учете тех же спецслужб, а то и будучи активными членами преступных группировок. Это вина спецслужб и органов безопасности, а также вина политического руководства, которое это допускает, и наших законодателей, которые не создали такую законодательную базу и не создали такую систему, когда криминал реально не допускается к власти.

В США эту контролирующую роль выполняет ФБР – по каждому выдвижению. Но ФБР в свою очередь тоже подотчетно, и не только президенту, а жестко контролируется соответствующими комитетами Конгресса и Сената. <...>

Почему-то мы берем из опыта США и европейских стран только самое плохое, а опыт обеспечения безопасности государства тех же США, тех же европейских стран не используем.

ФБР может давать на основе оперативных данных заключение о том, что нельзя то или иное лицо допускать до каких-то должностей в государстве. А у нас спецслужбы этого не могут, и стоит только предложить такое, сразу поднимается шум о нарушении прав и свобод.

Как могло произойти, что в Краснодарском крае двадцать лет при наличии обращений граждан, публикаций в прессе и огромного количества заявлений люди в погонах не замечали у себя под носом бандитов Цапка, которые насиловали и убивали мирных граждан? Как могло произойти, что спецслужбы допустили фотографию президента Медведева с одним из авторитетных криминальных авторитетов Волгодонска? Как могло произойти, что в саратовском Энгельсе существовала организованная преступная группировка, куда входили мэр и депутаты, в том числе члены «Единой России»?