Путешествие по тюрьмам с адвокатом. Часть 2

Первая часть

«Матросска»: унылое, обветшалое здание с потеками на сводах уже давно непригодно для эксплуатации по своему назначению.

Изолятор 77/1. По названию улицы, на которой он расположен, известен как «Матросская тишина». Там же, этажом выше, есть изолятор федерального значения (99/1), достойный отдельного повествования.

Итак, «Матросская тишина».

Моя дорога к ней всегда ведет через узкую улочку с трамвайными рельсами, зашитыми в брусчатку. Машину от этого трясет, и перед самым подъездом я пребываю в состоянии боевой готовности, понимая, кроме всего прочего, что меня еще ждет череда препятствий.

Напротив изолятора - грязно-желтого цвета дом. С облупившейся штукатуркой, выцветший, обветшалый, с выбитыми окнами, он, кажется, вот-вот упадет, придавив очередь посетителей изолятора, но не падает только потому, что какая-то более сильная, злобная энергия противостоит ему. Она исходит от «Матросской тишины».

Ворота в углу здания оклеены объявлениями адвокатов, готовых взяться за дело на стадии, когда их помощь уже и не особо нужна: за воротами родственники осужденных делают передачи, подготавливая их к этапу.

Я паркуюсь и послушно иду в конец очереди, продолжая ее и без того длинный хвост.

Как и в любой режимный объект, вход в заведение представляет собой многоступенчатую систему контроля, растянутую по времени - в зависимости от скопившейся перед дверью очереди. С учетом того, что вход в учреждение - это одновременно и выход из него (хотя, руководствуясь простой логикой, можно было бы их разделить, что увеличило бы пропускную способность в разы), темп движения очереди едва уловим.

Как-то в один из дней в очереди стоял курьер с сумкой чего-то съестного, видимо, работники изолятора заказали доставку еды. Непривыкший так долго ждать, да еще и в подобном месте, он переминался с ноги на ногу, нервничал, звонил кому-то, всем своим видом показывая, что эта ситуация ему в тягость. В очереди он был чужым. Он был случайным. Зашел парень в 12:55, передал еду, с ним расплатились, и... начался перерыв. Это значит, что выпускать начнут в 14:00. Видели бы вы выражение его лица. Думаю, больше он доставку по этому адресу не осуществляет.

После первых двух закрытых за нами решеток, мы - адвокаты - сдаем мобильные телефоны, «флешки», компьютеры, коммуникаторы, и прочие ограниченные к обороту предметы. Выписав «требование» и получив на него разрешающий штамп, передаем его вместе с удостоверением сидящей за зарешеченным окошком женщине, которую завсегдатаи-адвокаты называют по-свойски, по отчеству. Она, кстати сказать, для человека этой непростой профессии, добра к окружающим. Посещаемых нами арестантов выводят не так быстро, как хотелось бы.

Завершив беседу, мы дожидаемся охранников, которые уводят держащих за руки спиной наших клиентов обратно. Глядя им в спину, я каждый раз не знаю, что и думать.

Следственных кабинетов много. Больше, по-моему, нет нигде, но очереди все равно бывают значительные: немало и людей содержится здесь. В ожидании встреч я много часов провел в обществе своих коллег. В очереди можно услышать много необычных историй, историй о жизни простых людей, попавших в непростые обстоятельства, много небылиц, и много неприятных, и много трогающих за живое историй. Хотя, поверьте мне, каждая история трогает за живое. В жизни действительно мало отъявленных негодяев, и много заблудившихся, оступившихся, совершивших что-то по глупости, тех, кому можно и нужно дать шанс, людей, способных принести пользу. Почему страна столь нерационально использует свои людские ресурсы, лично мне не понять.

Есть «контингент» - это часть содержащихся под стражей людей, тюрьма для которых - дом родной, они там даже не в гостях, у себя они. Живя по своим порядкам, они спят днем и бодрствуют ночью, гоняют «дороги», если могут, звонят, играют... Камеры многоместные и часто в них содержится больше человек, чем они способны принять, спать тогда приходится по очереди.

Теперь представьте себе человека, впервые попавшего в подобные условия. Ранее несудимого, до своего задержания где-то работающего, женатого. Представьте его состояние. Поверьте, ему приходится непросто в каждодневной борьбе за выживание.

Думая об их дальнейшей судьбе, я пытаюсь представить, как они смогут вернуться домой и суметь дальше жить, об их социальной адаптации, о том количестве времени, которое придется на это затратить. Какие потери от этого искусственно затянутого процесса несет экономика нашей страны, остается только догадываться.

Условия содержания в «Матросской тишине», как и в любом подобном учреждении, углубляют пропасть разделяющую ЭТУ и нормальную жизнь. Это унылое, обветшалое здание с потеками на сводах уже давно непригодно для эксплуатации по своему назначению, оно не отвечает и минимальным европейским стандартам. Старое, с расположенными во внутреннем дворе подлатанными хозпостройками, оно хранит в себе истории не одного поколения узников, хранит их боль, их тайны, их грехи. За годы оно впитало в себя всю эту энергетику и теперь давит на посетителей - возвращая ее, мстит им за пережитое.

Я защищал человека, который старался поступать правильно и по совести, того, который, в конечном счете, и поступил по-мужски. Находясь в изоляторе, он не сломался, но надлом все же произошел. Я до сих пор спрашиваю себя, что я делал не так, или что не доделал, и мог ли я сделать большее. Одно очевидно: пенитенциарная система нуждается в реформировании, как и уголовная политика государства в целом.

Наше путешествие продолжается...