6 причин, почему петербуржцы не толерантны

Выйдите на улицы Петербурга - и вы окунетесь в атмосферу локальных гражданских войн и ненависти. Граждане выносят приговор друг другу. Не так посмотрел или оделся… Автомобилист или пешеход. Мигрант, существующий на правах раба, или чиновник, который стрижет с этого дивиденды. Как власти собираются добиться эффективности программ по воспитанию толерантности, подстегивая людей искать все новые поводы для ненависти? «Мой район» разбирался, почему жители Петербурга конфликтуют друг с другом.

Первая причина интолерантности – настроение власти

В первую очередь, по отношению к мигрантам. Их в Петербурге от 200 тысяч (по официальным данным) до 1 млн (по неофициальным). Как считает преподаватель факультета свободных искусств и наук СПбГУ Дмитрий Дубровский, мигранты фактически исключены из социума. «Это люди, у которых трудности с пропиской (или регистрацией – от этого ничего не меняется), которые работают в тяжелом грязном бизнесе. Накладывается любимая риторика правых радикалов и сотрудников полиции о преступлениях, совершаемых мигрантами. Хотя на самом деле статистика по национальному признаку не ведется», – говорит эксперт.

Почему чиновникам выгодно «исключенное» положение мигрантов? «Мигранты переведены в ведение гражданской Федеральной миграционной службы, в ведение МВД, – продолжает Дмитрий Дубровский. – Чтобы паразитировать на мигрантах, нужно представлять их как проблему и угрозу. Паразитируют бандиты (мигранты бесправны), полиция (чтобы их обирать), строительные и прочие компании. Программа «Толерантность» (реализуется в Петербурге с 2006 года – «МР») ставит главной задачей обучить мигрантов русской культуре. Причем здесь это? Мигрантам нужно давать сведения об основах Конституции и законах Российской Федерации, которые, заметим, и местное население выполняет не всегда».

Вторая причина – образование

«Известный эффект в социологии: американские исследователи сознательно включили в опросный лист несуществующую социальную группу, неких «увырлаюков». И выяснилось, что значительный процент населения ненавидит «увырлаюков», считает их подозрительными, избегает. Понятие «мигрант» в России стало расистской категорией. Под мигрантами понимаются визуально опознаваемые люди, которые подходят под описание мигрантофобской риторики «мигранты как угроза», «мигранты как проблема». Многие из них вообще мигрантами не являются – это петербуржцы, москвичи и так далее», – говорит Дмитрий Дубровский.

Третья. Жадность и одновременно зависть

Дмитрий Дубровский отмечает: «Граждане России не признают за другими гражданами России право перемещаться по стране. Особенно это касается Москвы и Петербурга. Люди, которые уже получили прописку (родились здесь, женились или вышли замуж), подсознательно не хотят, чтобы эту возможность имели другие. Очень удобно: мы тут хорошие, добрые, толерантные, а приезжие писают в лифтах. В 70-е годы в Ленинграде существовали лимитчики – депривированные (лишенные элементарных благ) граждане Советского Союза, которые работали на грязных предприятиях со временной пропиской. При потере работы их вышибали из города. Именно с лимитчиками ленинградцы, такие замечательные и толерантные, связывали свои проблемы: «Понаехали!»; «Мы здесь не сорим». Место лимитчиков занимали одно время кавказцы, а теперь вообще все мигранты».

Распространено мнение о мигрантах, которые отнимают работу у коренного населения. Его истоки анализирует доцент кафедры экономической теории «Высшей школы экономики» в Петербурге Павел Усанов: «Люди, которые не востребованы на рынке труда, ищут причины не в себе. Скидывают неудачи на внешние обстоятельства, обвиняют во всем иностранцев.

Рабочую силу можно разделить на разные группы – «иностранцев» и «местных». По половому, расовому, возрастному признаку. И мы всегда увидим, что одна группа успешнее другой. Можно сказать, что молодежь вытесняет стариков, и принять закон, который ограничивает работников моложе 30 лет в той или иной отрасли. Но помимо дискриминационной составляющей, это еще и экономически нецелесообразно».

Четвертая. Экономические проблемы

Павел Усанов: «В конечном итоге, если отбросить эмоции и подходить к вопросу сугубо экономически, мигранты выгодны российской экономике. Огромное количество людей не будет работать за деньги, которые получают мигранты. Людям кажется, что можно увеличить заработную плату, никак не влияя на рыночную цену. Это иллюзия, мы повышаем издержки на производство, следовательно, и цены на итоговую продукцию. Я не знаю других критериев, кроме расовых, по которым можно отказать мигранту в работе».

Пятая. Низкая мобильность коренного населения

Эту причину называл президент Петербургского клуба конфликтологов-посредников Борис Подопригора: «Самая большая проблема коренных жителей Петербурга сводится к тому, что снижается уровень гуманитарного образования. Теряется общая мобильность населения. Большая часть петербуржцев никогда в жизни не бывали в Средней Азии и на Кавказе. Они не понимают, почему выходцы из этих регионов ведут себя так, а не иначе. В советское время невозможно было приобрести билеты в Среднюю Азию, настолько востребована была эта линия. Сейчас приходите - и в тот же день улетите».

«Петербуржцы ездят отдыхать в Турцию, и у них не возникает проблем с культурной адаптацией. У них изначально нет повода конфликтовать, зато есть определенная структура ожиданий. Туристы ограничены законодательством, этическими нормами принимающей страны. Утрата прежнего динамизма сказывается на отношении к представителям иной культуры», – отметил конфликтолог.

Шестая. Снова власть.

Возможно, власть хочет сделать общество толерантным. Но своим поведением способствует обратному, считает сексолог и психотерапевт Лев Щеглов. «Любой обыватель знает, что власть – от первых лиц до работников жилконторы – говорит одно, а делает другое. Борется с коррупцией, но все чиновники при этом миллионеры и миллиардеры. Этот дрейф обязательно сопровождается нетерпимостью и агрессивностью. Даже у человека, который не только аполитичен, но и влюблен в Путина и всех «единороссов» вместе взятых, возникает напряжение, которое, скажу как специалист, потребует разрядки. Она может идти разными путями, например, – алкоголизм и наркомания, бытовая агрессивность (в семье, на улице), радикализация («Бей Кавказ!», «православие или смерть»). Чем больше мракобесных попов, тем больше негодяев с другой стороны, которые будут спиливать кресты. Что уж говорить о нетерпимости… А как люди матерятся? С какой ненавистью реагируют, если их случайно толкнуть? Как автомобилисты относятся к пешеходам и наоборот?».

«Странно говорить об особой интолерантности Петербурга, – продолжает Лев Щеглов. – В нашем городе проявляются процессы, идущие во всей России. Увы, идеи сверхтолерантности потерпели фиаско, потому что европейская модель предполагает человека как минимум окультуренного, гигиеничного, без психических проблем, а подавляющее большинство населения мира этим требованиям не соответствует. Ситуация схожа со знаменитым высказыванием Черчилля, что демократия – это отвратительная вещь, но никому не известно лучшее устройство общества. Другой модели, кроме терпимости, для нормального человека не существует. Даже нелепой сверхтолерантности нельзя противопоставить идею «убей любого чужого», «искалечь того, кто на тебя не похож», «посади в тюрьму оппонента». Антитезы нет!».