Русские генералы о Первой мировой войне. Окончание

 (Окончание. Начало 29.07.2012 г. "Взгляд из прошлого: к годовщине начала Первой мировой войны" и 30.07.2012 г. "Взгляд из прошлого: русские генералы о Первой мировой войне")

ЧАСТЬ 3
Н.Н. ГОЛОВИН - генерал-лейтенант Генерального штаба, профессор Николаевской академии Генерального штаба, в Первую мировую войну - командир 2-го лейб-гвардии Гродненского гусарского полка, генерал-квартирмейстер штаба 9-й армии, начальник штаба 7-й армии, начальник штаба Румынского фронта, в 1919 году начальник штаба армии Колчака в своем фундаментальном социологическом исследовании «Военные усилия России в мировой войне» (Военно-исторический журнал № 7, 9-11 - 1993 г.) писал:

Кризис в боевом снабжении
Кризис, который переживался Россией в течение войны в области боевого снабжения, хорошо всем известен (кроме современных либералов и «патриотов» - С.Е.). Причины этого кризиса двух родов: один - из области объективных условий российской действительности, другие должны быть отнесены к неумению наших руководящих кругов «предвидеть» и «организовать». Уже через четыре месяца после начала войны русская армия стояла перед катастрофой...

Винтовки
Первым, по времени своего обнаружения, кризисом был кризис в снабжении винтовками... Согласно мобилизационному предположению было бы достаточно иметь 6600000. Оказалось же нужным 17700000 винтовок. Таким образом, действительные потребности армии превзошли мобилизационные расчеты более чем на 150%. 11 миллионов винтовок не хватало. И их откуда-то нужно было получить.

Снабжение армии винтовками (в тыс.)
Состояло к началу войны - 4652, поступило с отечественных заводов за 1914 - 1917 гг. - 3579, куплено за границей - 2434, взято у неприятеля - около 700. Итого - 11365. ...35% потребности в винтовках так и не было покрыто. Нехватка в винтовках тормозила укомплектование пехоты. В 1915 году это явление приобретает характер катастрофы... Трудно на словах передать всю драматичность того положения, в котором оказалась русская армия в кампанию 1915 года. Только часть бойцов, находящихся на фронте, была вооружена, а остальные ждали смерти своего товарища, чтобы в свою очередь взять в руки винтовку. Высшие штабы изощрялись в изобретениях, подчас очень неудачных, только бы как-нибудь выкрутиться из катастрофы. Так, например, в бытность мою генерал-квартирмейстером 9-й армии я получил в августе 1915 года телеграмму штаба Юго-Западного фронта о вооружении части пехотных рот топорами, насаженными на длинные рукоятки; предполагалось, что эти роты могут быть употребляемы как прикрытие для артиллерии... Я привожу эту почти анекдотическую попытку ввести «алебардистов» только для того, чтобы охарактеризовать ту атмосферу почти отчаяния, в которой находилась русская армия в кампанию 1915 года.

Пулеметы
Согласно мобилизационному заданию в действующей армии и в ее тыловых запасах должно было состоять 4990 пулеметов. В действительности же в июле 1914 года не хватало для удовлетворения плановой потребности 883 пулемета... Предусмотренных по плану 4990 пулеметов, из которыз 454 составляли 10-процентный запас, для 3000000 действующей армии было немного. На самом же деле ко дню объявления войны имелось налицо в войсках и запасе 4152 пулемета. Ежегодное же производство пулеметов было предусмотрено нашим мобилизационным планом лишь в размере возобновления 10-процентного запаса, т.е. 454 пулемета в год. Между тем пулеметное производство явилось одним из самых сложных и вместе с этим долго устанавливаемых производств. Оно являлось гораздо более сложным, нежели ружейное... Отсюдо понятно, какое огрмное значение имело заблаговременное предвидение потребности в пулеметах, так как постановка пулеметного производства требовала не месяцы, а полтора-два года. Но военное министерство Сухомлинова упорно молчало в течение всего первого года войны и не давало своему довольствующему органу, Главному артиллерийскому управлению (ГАУ), никаких указаний - ни относительно ожидаемой общей (единовременной) потребности в пулеметах, ни по вопросу об увеличении норм ежемесячного снабжения... К счастью, ГАУ по собственной инициативе с начала войны приняло ряд энергичных мер для расширения своего пулеметного роизводства и довело его в 1915 году до средней нормы - 350 пулеметов в месяц, подготавливая увеличение этой месячной нормы в 1916 до 1000 пулеметов. Но этого увеличения производства оказалось уже недостаточно...

...число пулеметов, которое в действительности русская армия получила
Состояло к началу войны - 4152, поступило с отечественных заводов за 1914 - 1917 гг. - 27476, куплено за границей - 42318, захвачено у неприятеля - около 2000. Итого - 75946. Для того чтобы составить представление, какого же числа пулеметов не хватало русской армии, необходимо принять во вниманиеих износ и потерю.Ввиду того, что норма пулеметов, приданных войскам, в течение войны быстро растет, интересующая нас нехватка пулеметов все время увеличивается. Поэтому мы приурочим решение вопроса к началу 1917 года, когда наша Ставка окончательно формулировала потребность русской армии в пулеметах, определив ее в размере 133000. Налицо состояло к 1 января 1917 года всего 16300. Это составляло всего 12% потребности армии.

Ружейные патроны
Правильный расчет запаса ружейных патронов, исходящий из наличия в мобилизованной армии винтовок и пулеметов, показывал, что этот запас должен был бы достигать 3346000000 штук. Но военное министерство Сухомлинова при помощи чисто канцелярского трюка сократило эту норму запаса до 2745000000. Этим способом оно подводило мобилизационную норму к количеству имевшегося налицо запаса (2446000000), сокращая таким образом фактическую нехватку в ружейных патронах с одного миллиарда на 300 миллионов. Однако подобная укладка выработанных наукой норм в прокрустово ложе бюрократических ухищрений должна была при первом же столкновении с жизнью привести к катастрофе. Так оно и случилось... этого запаса патронов, с которыми войска научились обращаться бережливо лишь путем горького опыта, хватило только до начала 1915 года; с наступлением его картина резко изменилась к худшему... Как только тыловые склады заметили перебои в пополнении своих запасов ружейных патронов, они начали придерживать отпуск их в войска. В снабжении последних почувствовались еще более сильные перебои. Один из таковых автору пришлось лично пережить уже в ноябре 1914 года, т.е. на четвертом месяце войны. 9-я армия, генерал-квартирмейстером которой был в это время автор, подошла к Кракову. Здесь она была конратакована двумя австрийскими армиями. Как раз в критические два дня боя произошел перебой в снабжении ружейными патронами. В результате многие войсковые части оказались близки к катастрофе, так как были корпуса (например, 25-й), в которых, считая и носимый на людях запас, оставалось на винтовку всего 25 патронов. Только меры исключительного порядка спасли тогда 9-ю армию от катастрофы.
В 1915 году положение с ружейными патронами стало очень плохим. О пополнении войсковых запасов не приходилось и думать. Сколько было случаев, что развитие удачных операций приходилось останавливать из-за экономии на патронах. Помнится следующий случай в сентябре 1915 года... 9-я армия перешла в котрнаступление между реками Серетом и Стрыпой против наседавших на нее австро-венгров. Успех был огромный. В течение пяти дней было захвачено более 35000 пленных и сделан прорыв шириной в 60 километров. За этой зияющей дырой у противника не было вблизи ни одной свежей дивизии... Но беда была в том, что ружейные патроны были на исходе. Командующий армией генерал Лечицкий вызвал к телеграфному аппарату главнокомандующего Юго-Западным фронтом генерала Иванова и умолял его прислать на грузовиках один миллион ружейных патронов. Генерал Иванов отказался, и намеченная операция должного развития не получила, так как посылать войска без патронов генерал Лечицкий считал преступной авантюрой. Нужно было пережить хотя бы один из подобных инцидентов. Чтобы понять, как революционный яд накапливается в душе участников боевых действий...
... самое производство патронов в военное время было рассчитано совершенно несоответственно масштабу войны. Согласно мобилизационному плану считалось достаточной общая годовая производительность наших трех патронных заводов (Петроградского, Луганского и Тульского частного) в 550000000 в год. В действительности же средняя месячная потребность нашей армии в ружейных патронах достигала 250000000, т.е. истинная годовая потребность превосходила предположения почти в шесть раз...

...числовые данные о снабжении русской армии ружейными патронами (в млн.).
Состояло к началу войны - 2745, поступило с отечественных заводов за 1914 - 1917 гг. - 3857, куплено за границей - около 2500, захвачено у неприятеля - около 400. Итого - 9500. ...мы можем заключить, что в окончательном итоге потребность нашей армии в ружейных патронах была удовлетворена. В самом деле, три года войны потребовали около 9 миллиардов патронов, дано же армии было 9,5 миллиарда. Но в эту картину кажущегося благополучия должны быть внесены две существенные поправки. Во-первых, соответственное потребностям поступление ружейных патронов началось лишь в 1916 году. Непредусмотрительность и запоздание в принятии нужных мер со стороны нашего военного министерства заставили армию пережить в 1915 году сильный кризис в снабжении ружейными патронами. Во-вторых, сама потребность в ружейных патронах исчислялась на основании их расходования в армии. Но в русской армии все время не хватало винтовок (35% потребности так и не было удовлетворено), а число находившихся на вооружении пулеметов составляет только 12% того, что требовалось, по мнению Ставки, в конце 1916 года. Таким образом, удовлетворить в 1916 и 1917 гг. потребность русской армии в ружейных патронах удалось только потому, что потребности в витовках и пулеметах не были удовлетворены.

Взаимоотношения столкнувшихся сил
На одну германскую полевую пехотную дивизию приходилось 14 батарей дивизионной и корпусной артиллерии.В резервных пехотных дивизиях число таких батарей было меньшим, а именно 8. Наконец, в ландверных частях это число падало до 6 и даже до 4 на дивизию. Но если принять во внимание, что немецкая полевая тяжелая артиллерия насчитывала с самого начала войны 381 батарею, то можно принять, что в среднем на каждую пехотную дивизию все же приходилось по 14 батарей. На русскую пехотную дивизию, считая и второочередные и принимая во внимание корпусную артиллерию, а также 60 батарей полевой тяжелой придется всего 7 батарей. Таким образом, наша полевая пехотная дивизия равнялась по своей огневой артиллерийской силе половине германской полевой пехотной дивизии.

Кампания 1915 года
... напряженнейшие бои заставили нас израсходовать последние запасы огнестрельных припасов, и мы подошли вплотную к катастрофе, которая становилась неминуемой... Не подлежит никакому сомнению, что германской ставке хорошо была известна надвигающаяся в русской армии катастрофа в боевом снаряжении... Согласно данным генерала Бюа (начальника Генерального штаба французской армии - С.Е.), в начале войны против Франции немцами направлено 79% их сил, а против России 21%; в августе 1915 года против соединенных сил французов и англичан остается всего 60% немецких пехотных дивизий, а против России сосредоточено 40%... В таких тяжелых условиях и протекает для России летний период кампании 1915 года (май-октябрь). Этот период начинается прорывом Макензена у Горлице. Каково было взаимоотношение артиллерийских сил во время этого прорыва, свидетельствует следующий пример. Против фронта одного из наших корпусов 10-й русской армии, на которую обрушился удар Макензена, наши противники сосредоточили более 200 тяжелых орудий, не считая легкой артиллерии. У нас же во всей 3-ей армии в составе семи корпусов на фронте 200 верст было всего 4 тяжелых орудия. Немцы хорошо используют свое подавляющее превосходство в артиллерийских силах... У нас было не только мало артиллерии для того, чтобы им противодействовать, но и та, которая была, молчала из-за отсутствия снарядов. Достаточно напомнить, что граду снарядов германского барабанного огня мы могли противопоставить в среднем только 5-10 выстрелов на легкую пушку в день. При таких условиях наша оборона фактически являлась невозможной и «макензеновский кулак» проползает по Галиции до Перемышля, а затем поворачивает на фронт Люблин-Холм. Одновременно с этим начинается решительное наступление немцев из Восточной Пруссии.

Великое отступление
Выход из создавшегося летом 1915 года положения был только один: отвод всех армий в глубь страны для того, чтобы спасти их от окончательного разгрома и для того, чтобы было с чем после восстановления снабжения продолжать войну. Но русская Ставка три месяца не может на это решиться. Только в первых числах августа начался грандиозный отход армий Северо-Западного фронта, проведенный с большим умением генералом Алексеевым... несколько раз германские клещи готовы окончательно захватить отходящие русские армии, но в последнем итоге к октябрю месяцу русские армии выходят из грозящего окружения и останавливаются на новой линии, протягивающейся от Риги на Двинск, озеро Нарочь и далее на юг, на Каменец- Подольск...
В летнюю кампанию 1915 года русская армия теряет убитыми и ранеными 1410000 человек, т.е. в среднем 235000 в месяц. Это рекордная цифра для всей войны. Средняя величина потерь в месяц для всей войны равняется 140000. Пленными в ту же кампанию русская армия теряет 976000, т.е. по 160000 в среднем в месяц. Если же взять только май, июнь, июль и август, то для каждого из этих четырех месяцев потери пленными в среднем возрастает до 200000. реднее же таковое число в месяц для всей войны исчисляется в 62000 (За весь 1915 г. русская армия потеряла убитыми и ранеными более 2000000, пленными около 1300000 - С. Е.).

Увольнение Великого князя Николая Николаевича
Смена Верховного главнокомандующего произошла 23 августа 1915 года. Верховным главнокомандующим стал государь с начальником штаба генералом Алексеевым. По существу говоря, последний и становился теперь Верховным главнокомандующим. Это понимала вся армия... «Этот значительный, по существу, акт, - пишет генерал Деникин в своем труде «Очерки русской смуты», - не произвел большого впечатления. Генералитет и офицерство отдавали себе ясный отчет в том, что личное участие государя в командовании будет лишь внешнее, и потому всех интересовал более вопрос, кто будет начальником штаба?».
Последние месяцы 1915 года сопровождались относительным затишьем на нашем театре. Были некоторые частные операции, но их масштаб был небольшой и в общем можно установить с несомненностью, что русские армии морально отдохнули и к началу 1916 года настроение масс русской армии оправилось... Но в этом восстановившемся настроении армии ярко проглядываются два тревожных симптона:
а) общее недовольство «тылом», под которым прежде всего понималась деятельность правительства. Это недовольство подготовляло во всех слоях армии почву чрезвычайно благоприятную для всякого рода слухов о бездарности, злоупотреблениях и даже изменах в верхах страны...

б) разочарование к концу 1915 года в союзниках. В самом деле, полные жертвенного порыва действия русской армии в 1914 году заставили немцев перенести центр тяжести своих действий на летнюю кампанию 1915 года против России. Это резко меняет распределение немецких сил между французским и русским фронтами. ... в августе 1914 года это взаимоотношение выражалось так: 79% германских сил, действующих против французской, британской и бельгийской армий и 21% германских сил, действующих против России. В январе 1915 года это взаимоотношение определяется так: против французской, британской и бельгийской армий - 69%, против русской армии - 31%... Таким образом, наши союзники не смогли помешать германцам удвоить свои силы против России и навалиться на нее, как раз в самое критическое для русской армии время.
Прежняя жертвенная готовность по отношению к своим союзникам сменяетсяв русской армии чувством горькой обиды и разочарования... В толще армии и в глубинах народа широко восходила мысль, что будто бы война нам была ловко навязана союзниками, желавшими руками России ослабить Германию. Автору часто приходилось слышать начиная с зимы 1915-1916 гг. циркулировавшую среди солдатской массы фразу: «Союзники решили вести войну до последней капли крови русского солдата».
Мысль о том, что русский народ втравлен в войну впреки его интересам особенно легко прививалась к темным народным массам, в которых доверие к правительству было в корне подорвано.

Кампания 1916 года.
Кампания 1916 года начинается опять требованием со стороны союзников помощи от России. Германские атаки на Верден ускоряют начало наступательных операций на наших Северном и Западном фронтах. Несмотря на то что время года делало невозможным ведение в России каких-либо наступательных операций, русское Верховное главнокомандование решило все-таки произвести таковую в широком размере для отвлечения на себя немецких сил с французского театра. Атаки начались на Западном фронте в районе озера Нарочь 15 марта и на Северном фронте в районе Якобштадта и Двинска 21 марта. Прорывы не удались. Захват 2 - 3 тысяч пленных и оттеснение противника на некоторых участках на 2 - 3 версты, конечно, не отвечали тем громадным потерям, которые понесли русские армии. 30 марта приказано было приостановить наступление... Неудача наступления не могла не оказать влияния на моральную сторону русского командования... Это влияние ярко сказалось и на совещании главнокомандующих, собранном в Ставке 14 апреля. Если внимательно проштудировать протокол этого совещания, станет совершенно очевидным, что главнокомандующий Северным фронтом генерал Куропаткин и главнокомандующий Западным фронтом генерал Эверт «потеряли сердце»; они не верят в успех, хотя и не смеют это сказать прямо. Один только главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Брусилов бодро смотрит на предполагаемое в мае общее наступление. Тем не менее генерал Алексеев настаивает на том, что главный удар должен быть произведен на нашем Западном фронте. Но пониженное настроение духа главнокомандующего Западным фронтом генерала Эверта сказывается на том, что время начала общего наступления откладывается.
Тем временем на итальянском театре произошла катастрофа. От России снова требуется экстренная помощь. План наступления, намеченный генералом Алексеевым на лето 1916 года, был нарушен требованием ускоренной помощи итальянцам... 22 мая (4 июня) четыре русских армии (8, 11, 7, 9-я) Юго-Западного фронта начали свои атаки, которые привели к величайшей Галицийской битве 1916 года, продолжавшейся около четырех месяцев. Тактические результаты этой битвы были громадными. Взято в плен 8924 офицера, 408000 нижних чинов, захвачено 581 орудие, 1795 пулеметов, 448 бомбометов и минометов. Отнята у противника территория более чем в 25000 кв.км. Таких результатов не достигла ни одна наступательная операция наших союзников в 1915, 1916 и 1917 гг.
С общесоюзной точки зрения стратегические результаты нашего наступления в Галиции были также большими: во-первых, итальянская армия была спасена, так как австро-венгерская армия должна была прекратить свое наступление в Италии и перебросить против России до 15 дивизий; во-вторых, положение французской армии было сильно облегчено, так как немцы вынуждены были перебросить с французского театра на наш 18 дивизий и четыре дивизии сформировать внутри страны; в-третьих, положение союзников на Салоникском фронте тоже значительно облегчено, так как с этого фронта было увезено против России 3,5 германской дивизии и 2 лучшие турецкие дивизии; в-четвертых, новое решительное поражение австро-венгерских армий вынуждало Германию усилить постоянную поддержку своего близкого к окончательному крушению союзника; в-пятых, успех русской армии обусловил выступление Румынии против центральных держав.

Надлом духа в стране
Но все перечисленные стратегические выгоды выпадают не на сторону России, а на долю союзников. Даже выступление Румынии было для России менее выгодным, чем пребывание ее в нейтралитете, ибо это выступление заставило нас уступить Румынии часть нашего заграничного ввоза, который и без того был катастрофически ограниченным. Боевые успехи, достигнутые на Юго-Западном фронте, вызвали подъем настроения в тех частях русской армии, которые дрались на Юго-Западном фронте. В противоположность этому влиянию неудача попыток прорыва германских позиций на нашем Западном и Северном фронтах отрицательно сказалась на духе дравшихся там войск. На западном фронте после ряда колебаний главнокомандующего этим фронтом генерала Эверта была произведена атака в середине июня на Барановическом направлении, повторенная затем после перегруппировки в первых числах июля. При обоих этих наступлениях мы не имели того превосходства в артиллерийском огне, которое требуется современными условиями огневого боя. Неся громадные потери, наши войска продвинулись лишь на незначительное расстояние, после чего атаки и были прекращены... Неудачи попыток прорыва немецких позиций на Северном и Западном фронтах чувствительнее отражались в нашем тылу, нежели победа в Галиции и на Кавказе (Эрзерум)...
Что же происходило в темных солдатских и народных массах? И в армии и стране ощущались потери, понесенные в 1916 году, которые достигали 2060000 убитыми и ранеными и 344000 пленными (В одну только летнюю кампанию 1916 г. потери достигли 1200000 убитыми и ранеными и 212000 пленными - С.Е.). Эти потери были тем более чувствительными, чем слабее было сознание в необходимости их для России; последнее же являлось непосредственным следствием того, что в народных массах доверие к правительству и вера в союзников были окончательно подорваны...
... для оценки настроения наших общественных кругов чрезвычайно характерны выдержки из письма А.И. Гучкова, написанного 15(28) августа 1916 года генералу М.В. Алексееву:
«Ведь в тылу идет полный развал, ведь власть гниет на корню. Ведь, как ни хорошо теперь на фронте, но гниющий тыл грозит еще раз, как было год тому назад, затянуть и ваш доблестный фронт, и вашу талантливую стратегию, да и всю страну в то невылазное болото, из которого мы когда-то выкарабкались со смертельной опасностью. Ведь нельзя же ожидать исправных путей сообщения в заведывании г. Трепова, хорошей работы нашей промышленности на попечении князя Шаховского, процветания нашего сельского хозяйства и правильной постановки продовольственного дела в руках графа Бобринского. А если вы подумаете, что вся власть возглавляется г. Штюрмером, у которого (и в армии, и в народе) прочная репутация если не готового предателя, то готового предать, что в руках этого человека ход дипломатических отношений в настоящем и исход мирных переговоров в будущем, а, следовательно, и вся наша будущность, то вы поймете, Михаил Васильевич, какая смертельная тревога за судьбу нашей Родины охватила и общественную мысль, и народные настроения... Мы в тылу бессильны или почти бессильны бороться с этим злом. Наши способы борьбы обоюдоостры и при повышенном настроении народных масс, особенно рабочих масс, могут послужить первой искрой пожара, размеры которого никто не может ни предвидеть, ни локализовать. Я уже не говорю, что нас ждет после войны, надвигается потоп, и жалкая, дрянная, слякотная власть готовится встретить этот катаклизм мерами, которые ограждают себя от проливного дождя: надевают галоши и открывает зонтик... Можете ли вы что-нибудь сделать? Не знаю. Но будьте уверены, что наша отвратительная политика (включая и нашу отвратительную дипломатию) грозит пересечь линии вашей хорошей стратегии в настоящем и окончательно исказить ее плоды в будущем. История, и в частности наша отечественная, знает тому немало грозных примеров».
Выражение всеобщего недовольства, окончательное падение авторитета власти, предчувствие, даже уверенность в надвигающейся катастрофе, можно увидеть решительно во всех мемуарах, относящихся к этому времени. Во всех слоях общества и народа ползли слухи один мрачнее другого. Почти открыто говорили о необходимости династического переворота. Страна была окончательно деморализована. Из такого тыла не мог уже вливаться в армию дух бодрости; такой тыл мог только вносить в армию дух разложения».

Я думаю, что интересно познакомиться со свидетельством французского посла в России в годы Первой мировой войны Мориса Палеолога хоть и не русского генерала, но непосредственного свидетеля крушения русского самодержавия и действительного отношения русской армии к своему Верховному Главнокомандующему:
«Одним из самых характерных явлений революции, только что свергнувшей царизм, это - абсолютная пустота, мгновенно образовавшаяся вокруг царя и царицы в опасности. При первом же натиске народного восстания все гвардейские полки, в том числе и великолепные лейб-казаки, изменили своей присяге в верности. Ни один из великих князей тоже не поднялся на защиту священных особ царя и царицы: один из них не дождался даже отречения императора, чтобы представить свое войско в распоряжение инсуррекционного правительства. Наконец, за несколькими исключениями, тем более заслуживающими уважения, произошло всеобщее бегство придворных, всех этих высших офицеров и сановников, которые в ослепительной пышности церемоний и шествий выступали в качестве прирожденных стражей трона и присяжных защитников императорского величества. А между тем, долгом не только моральным, но военным, прямым долгом для многих из них было окружить царя и царицу в опасности, пожертвовать собой для их спасения или, по крайней мере, не покидать их в их великом несчастии», - так писал Морис Палеолог.
14(1) марта 1917 года. «Решительная роль, которую присвоила себе армия в настоящей фазе революции, только что на моих глазах нашла подтверждение в зрелище трех полков, продефелировавших перед посольством в Таврический дворец. Они идут в полном порядке, с оркестром впереди. Во главе несколько офицеров, с широкой красной кокардой на фуружке, с бантом из красных лент на плече, с красными нашивками на рукавах. Старое полковое знамя, покрытое иконами, окружено КРАСНЫМИ ЗНАМЕНАМИ.
Великий князь Кирилл Владимирович объявил себя за Думу. Он сделал большее. Забыл присягу в верности и звание флигель-адъютанта, которое он получил от императора, он пошел сегодня в четыре часа преклониться пред властью народа. Видели, как он в своей форме капитана 1-го ранга, отвел в Таврический дворец гвардейские экипажи, коих шефом он состоит, и представил их в распоряжение мятежной власти. Немного спустя, старый Потемкинский дворец послужил рамой другой не менее грустной картины.
Группа офицеров и солдат, присланных гарнизоном Царского Села, пришла заявить о своем переходе на сторону революции. Во главе шли КАЗАКИ СВИТЫ, великолепные всадники, цвет казачества, надменный и привилегированный отбор императорской гвардии. Затем прошел полк его величества, священный легион, формируемый путем отбора из всех гвардейских частей и специально назначенный для охраны особ царя и царицы. Затем прошел еще железнодорожный полк его величества, которому вверено сопровождение императорский поездов и охрана царя и царицы в пути. Шествие замыкалось императорской дворцовой полицией: отборные телохранители, приставленные к внутренней охране императорских резиденций и принимающие участие в повседневной жизни, в интимной и семейной жизни их властелинов. И все, офицеры и солдаты. заявляли о своей преданности новой власти, которой они даже названия не знают, как будто они торопились устремиться к новому рабству. Во время сообщения об этом позорном эпизоде я думаю о честных швейцарцах, которые были перебиты на ступенях Тюильрийского дворца 10 августа 1792 г. Между тем, Людовик XVI не был их национальным государем, и, приветствуя его, они не называли его «царь-батюшка»(Морис Палеолог. Царская Россия накануне революции, М., Политиздат, 1991).
Обращаю внимание на даты. Царь отрекся от престола 15(2) марта 1917 года, его брат Михаил отказался от престола 16(3) марта 1917 года. Еще не произошло отречения царя и, таким образом, освобождение от присяги, а армия и даже царская охрана уже отреклись от своего «горячо любимого», как нам пытаются доказать современные апологеты царской России, императора. Кстати, арестовал царя генерал Алексеев, а царскую семью - генерал Корнилов.

В заключение я выскажу, перефразирую тов. Сталина, и свое мнение, мнение русского советского офицера. Война обнажила все факты и события в тылу и на фронте, она безжалостно сорвала все покровы и прикрытия, скрывавшие действительное лицо государств, правительства, династии и выставила их на сцену без маски, без прикрас, со всеми их недостатками и достоинствами. Война устроила нечто вроде экзамена буржуазно-помещичьему строю, монархическому государству, царскому правительству и подвела итоги их работы, как бы говоря: вот они, ваши люди и организации, их дела и дни, - разглядите их внимательно и воздайте им по их делам.
Существует один главный итог, на основе которого возникли все другие итоги. Этот итог состоит в том, что через два с половиной года войны потерпела поражение САМОДЕРЖАВИЕ - монархия пала и все развалилось. В этом главный итог войны. Итак, как нужно понимать это поражение, что может означать это поражение с точки зрения состояния и развития внутренних сил царской России?
Поражение самодержавия означает прежде всего, что потерпел поражение российский буржуазно-помещичьий общественный строи, что буржуазно-помещичьий общественный строй не выдержал испытание в огне войны и доказал свою полную нежизнеспособность.
Поражение самодержавия означает, во-вторых, что потерпел поражение монархический государственный строй, что самодержавное Российское государство не выдержало все испытания войны и доказало свою нежизнеспособность.
Поражение самодержавия означает, в-третьих, что потерпели поражение царские вооруженные силы, потерпела поражение царская Армия, что царская Армия не выдержала все невзгоды войны, не разбила армии своих врагов и не вышла из войны победительницей.
Таковы в основном итоги войны, как бы современные антисоветчики не пытались обелить царскую Россию и бездарного царя и обвинить во всех бедах, постигших царскую России, инородцев и большевиков