"Что это за муж, если у него жена пляшет, как бесовка?"

Писатель Владимир Крупин — о письме в поддержку наказания Pussy Riot, порке феминисток и плясках в мечете.

В день первого судебного заседания по делу Pussy Riot в Хамовническом суде опубликовано письмо с осуждением «панк-молебна», совершенного феминистками в храме Христа Спасителя. Православные деятели культуры протестуют против возможного освобождения из следственного изолятора «трех бесноватых хулиганок, совершивших акт глумления над чувствами православных верующих». Среди подписавших — Валентин Распутин, Владимир Крупин и другие писатели, поэты, публицисты, историки.

«Известия» обратились к сопредседателю Союза писателей России, лауреату Патриаршей литературной премии Владимиру Крупину с вопросом, почему «совесть не позволила ему промолчать» во время процесса.

— Как ваша подпись появилась под письмом об уголовном преследовании Pussy Riot?

— Вы произносите слишком громкое слово. Какое уголовное преследование? Лучше будет — под письмом о том, чтобы не оставить этот факт безнаказанным. По всем статьям они уголовные преступницы. Они должны нести ответ за свои деяния в соответствии с законом.

— Какое наказание кажется вам адекватным?

— Упаси Бог, я не юрист, я бы ограничился условным наказанием, но чтобы наказание было непременно. Нужно не только уголовное, но и общественное порицание. И оно уже существует. Есть возмущение их деянием во всех краях земного шара.

Я всю жизнь преподаю, и я человек не только не злой — я всем сердцем люблю молодежь. Вместе с тем я вижу, что воспитывать у молодежи патриотизм и порядочность невозможно без чувства религиозного благоговения в душе. Кто создал весь мир? Господь Бог. Как мы должны благодарить его за нашу жизнь? Преклоняясь перед ним и славя его. А когда такое случается в Божьем храме, когда они оскорбляют лучшие чувства верующих — что это такое и как это понять? Они не глупенькие девочки — они взрослые, уже детей рожают. Я видел плакаты их группы — это так страшно! У публичных домов стесняются такое вывесить.

— Либеральные служители церкви говорят, что максимальное наказание за их преступление — небольшая епитимья.

— Я бы отправил их на церковное послушание — в монастырь, как раньше отводили. Они бы поработали, Богу помолились. Они же собой гордятся, из них делают героинь. Вот, мол, «мы читаем Солженицына и Окуджаву». Это уже за пределом. Евангелие надо читать, душу надо спасать. Или они думают, дурочки, что проживут только эту жизнь, и ту в свое удовольствие? Им надо сказать, что земная жизнь — это время горящей спички по сравнению с сиянием солнца. Это только подготовка к вечности. Как бы они ни были самонадеянны, душа у них вечна, и отвечать перед Господом они будут по высшей мере. Так что им лучше теперь пострадать, чтобы душу спасти.

— Как вы думаете, подобное возможно в иных странах?

— Это произошло в России — а это самая целомудренная страна в мире. Ведь ощущение нашего великого богатства и любви к Отечеству ничем не заменишь. Если бы это произошло в мечети или в синагоге, они бы живыми оттуда не вышли. Все подписанты, кто выступал в их защиту, пошли бы им аплодировать в мечеть или в синагогу — что бы из этого вышло?

— Это разумно узнать у мусульман или у иудеев, а не у православных писателей.

— Я попросил бы суд полностью их освободить с одним условием: чтобы они пошли со своими концертами в другие конфессии. Да даже к протестантам, к буддистам, к синтоистам, к мормонам — пусть бы куда угодно пошли.

— Разве вы желаете другим конфессиям, чтобы в их храмах тоже плясали и выкрикивали политические лозунги? А как же «не делайте другим того, чего себе не хотите»?

— Конечно, я не желаю такого. Я говорю, что нужно учиться у мусульман и иудеев защищать свои святыни. Салман Рушди, написавший роман «Сатанинские стихи», до сих пор скрывается, потому что мусульмане хотят убить его. Почти тридцать лет бегает от мести — а ведь он даже не плясал, только книжку написал.

— Кто автор подписанного вами письма?

— Не знаю. Я был на пресс-конференции в Международном центре славянской письменности и культуры, где какой-то мужчина его зачитал. Я отметил для себя, может быть, излишнюю резковатость некоторых выражений. Но я согласен с его пафосом. Там тоже были всхлипы: ах, какие вы жестокие. Дело не в жестокости, дело в оскорблении чувств душевных и сердечных. Просто в уме не укладывается, как в храме, созданном на народные копейки, разрушенном, взорванном и вновь воссозданном на народные деньги, такое мракобесие случилось. Я бы, конечно, их просто выпорол и отпустил, но...

— Договорите, пожалуйста.

Произошло такое кощунство — если они этого не поймут, они погибнут. А если поймут — Бог им судья. Их имена нужно распространить для церковного поминовения, чтобы за них люди молились. Уже многие и молятся об их вразумлении — не о наказании, потому что православные не жестоки. Молятся о вразумлении. Есть правило: нравится тебе священнослужитель — молись за него, не нравится — тем более молись. И тут так: нравятся мне эти девушки — молюсь, не нравятся — молюсь о вразумлении. Церковь хочет спасти всех, но спасаются только желающие. Это корабль, он идет по морю житейскому, с него бросают вниз спасательные круги — но чтобы подняться, надо за круг хотя бы ухватиться.

Им ничего страшного не угрожает, их кормят, поят, Солженицына с Окуджавой приносят в СИЗО читать. Не жалейте их. Вы в московской судороге больше страдаете, чем они в своих комфортных условиях. Найдется Березовский, чтобы их до старости прокормить. Им надо о душе подумать, а не о комфорте жизни.

— Вопрос возникает еще и об оправданности содержания в СИЗО полгода до суда.

— Они содержатся в СИЗО из милосердия к ним. Если их выпустить, их просто разорвут. Это я такой добрый, мило с вами о них беседую, а при встрече поздороваюсь и попробую поговорить. А им многое угрожает от возмущенных людей.

— Так, может быть, им пожизненное дать для безопасности?

— Это известинские штучки, вы передергиваете. Зачем пожизненное? Когда образумятся, никто их не разорвет. Я надеюсь, что у них все будет хорошо. Они молодые, найдется хороший мужчина, будет семья, участок заведут, будут выращивать овощи...

— У двух из них уже есть семья.

— Хорошо, только что ж это за муж, если у него жена пляшет в храме, как бесовка? Что же она не слушает мужа своего? Ну хватит, ангела-хранителя вам, и в добрый час.

Против кого будем дружить, деятели культуры?

Дело Pussy Riot заставило российских писателей, музыкантов, композиторов и других публичных людей разделиться на лагеря и подписывать открытые письма — кто высказывается в защиту, а кто в осуждение участниц панк-молебна в храме Христа Спасителя.

«Эти "деятели" лишний раз наглядно показали свою внутреннюю антихристианскую сущность, свою агрессивно-безнравственную природу и русофобскую направленность своей лжекультурной деятельности… Для русского сознания и русской души само хамоватое "обращение" этой чванливой "элиты" и вся ее бескультурная и антиправославная деятельность — оскорбительны», — заявили православные авторы письма в поддержку преследования и осуждения Pussy Riot о подписантах письма в Верховный суд с просьбой об освобождении феминисток, прекращении дела или переквалификации его в административное.

Под текстом в защиту Pussy Riot ранее подписались Евгений Миронов, Чулпан Хаматова, Борис Гребенщиков, Александр Расторгуев, Григорий Чхартишвили (Борис Акунин), Валерий Меладзе, Авдотья Смирнова, Эльдар Рязанов, Андрей Смирнов, Михаил Жванецкий и другие. Чулпан Хаматова, Владимир Мирзоев и Людмили Улицкая поручились за участниц группы в суде.

Надежде Толоконниковой, Марии Алехиной и Екатерине Самуцевич предъявлено обвинение по ч. 2 ст. 213 УК РФ («Хулиганство», до семи лет лишения свободы) по подозрению в совершении «панк-молебна» в храме Христа Спасителя 21 февраля этого года.