Восток и Запад соединяются посредством "теневых элит"

«Теневые элиты» Джанин Ведель – книга уже не совсем новая. Она увидела свет в 2009 году (и, сразу скажем, была весьма благосклонно принята критикой). Рецензент изThe Financial Times, например, охарактеризовала книгу так – «серьезное исследование глобальных процессов... и высшего слоя политиков, бюрократов и бизнесменов, образующих глобальную элиту». В рецензии, опубликованной в солиднейшем Public Administration Review, указывалось, что книга Ведель обнаружила «поразительное, если не пугающее», соответствие между специфическими практиками государственного управления в постсоветской Восточной Европе и правительственной политикой «предпринимательства» ("entrepreneurship") в США. В американской «Современной социологии» книгу даже назвали «исследованием, находящимся на переднем краю антропологической науки».

Можно было бы сказать, что Ведель – это такая американская Ольга Крыштановская, если бы она не рассматривала элиту с точки зрения антропологии, а не просто социологии. До нее изучение элит считалось прерогативой элитологов, экономистов и социологов. Начинала она свою исследовательскую деятельность с Польши (еще в 1982 году, будучи аспиранткой Университета Калифорнии, Ведель получила стипендию Фулбрайт для изучения польского общества), и затем 25 лет посвятила изучению роли неформальных систем в формировании коммунистических и пост-коммунистических обществ Восточной Европы. В последние годы она стала применять разработанные ею методики и для изучения современных Соединенных Штатов. И именно на этом пути Джанин Ведель пришла к довольно неожиданным для западного читателя, если не сказать шокирующим, выводам.

Впрочем, обо всем по порядку.

Имя Ведель прошумело в первый раз еще в 2001 году с выходом книги «Сговор и столкновение: странный случай западной помощи Восточной Европе» («Collision andCollusion: The Strange Case of Western Aid to Eastern Europe»). В ней были без всякой политической корректности названы своими именами и проанализированы случаи невообразимой, с точки зрения западного общественного сознания, коррупции в высших эшелонах российской элиты ельцинской эпохи. Назывались конкретные имена (Чубайс, Максим Бойко (президент «Российского приватизационного центра»), американские советники, помогавшие перестраивать экономику новой России по гарвардским рецептам и так далее). Остается лишь удивляться тому, что эта книга не была переведена в России, где она явно могла бы оказаться куда более востребованной, чем в США.

Не привлекли внимание отечественных издателей и «Теневые элиты». А зря.

Книга имеет подзаголовок: «Как новые мировые торговцы властью подрывают демократию, правительство и свободный рынок». Речь идет уже не о коррумпированных элитах Восточной Европы (хотя им в книге тоже уделено немало места) – а о некоем «Элитном Интернационале», которому удалось создать ни много ни мало «новую систему власти», незаметно для всех изменившую наш мир.

В формировании этой системы принимают участие персонажи совершенно нового социально-антропологического типа, ранее или не существовавшие, или существовавшие в микроскопическом количестве, невидимом «невооруженным взглядом». Их Ведель называет «торговцами властью» или «политмаклерами» (power brokers). Под этим термином подразумеваются люди, использующие свое положение в правительственных структурах, бизнесе, медиа-среде, или интеллектуальных центрах, достигшие большого политического влияния, но не зависящие от общепринятых в западных обществах механизмов контроля, действующие в собственных интересах или интересах групп, к которым они принадлежат (Ведель называет их «эластичными сетями»). Собственно говоря, для российского читателя ничего сенсационного или даже просто-напросто необычного в этих выводах нет. Мало кто в России верит в то, что чиновники, например, нашего правительства, действуют не в интересах собственных «эластичных сетей»: семей, кланов, группировок. Но в том-то и новаторство Джанин Ведель. Она с академической бесстрастностью показывает: в мировой цитадели свободы и демократии, США, творится то же самое.

В 80-е годы прошлого века, когда молодая Джанин Ведель лишь приступала к изучению трансформации польского общества, слова «свободный рынок», «демократия», «верховенство закона» воспринимались в Восточной Европе почти как откровение. Спустя двадцать пять лет эти понятия изрядно потускнели – и не только в сознании восточноевропейцев, но и их западных учителей. Более того, эти понятия все больше воспринимаются как необходимые с точки зрения формального этикета, но не принципиально значимые элементы декора, скрывающие деятельность «эластичных сетей» новых элитных групп.

Герхард Шредер получил пост главы комитета акционеров North European Gas Pipeline Company, компании-оператора Северо-Европейского газопровода, в обмен на подписание договора с Газпромом о прокладывании трубопровода по дну Балтийского моря, возмутив своим поступком многих защитников идеи «свободного рынка» (так, «The Washington Post» назвала эту сделку «политическим предательством»). По мнению Ведель, объяснять случившееся сложно, если не принимать во внимания новые законы функционирования элитных групп. 

«Сделка «Газпром-Шредер» бросила вызов прежней системе отношений между западными демократиями, – пишет Ведель. – Хотя многие находили поведение Шредера неприемлемым, и даже скандальным, общественное давление не испугало его... Спустя более четырех лет после того, как он согласился занять пост в Газпроме, он еще оставался председателем комитета. Это демонстрирует новый стандарт приемлемости, в соответствии с которым действуют люди, принадлежащие к «эластичным сетям» или близкие к ним».

Сделка между Шредером и Газпромом не слишком отличается от некоторых сделок, вскрывшихся в США в период финансового кризиса 2008 года – сделок, обнаживших сговор между большим бизнесом и правительством США. Характерным примером может служить история с так называемым «правительством Сакса», ключевую роль в которой сыграл Генри Полсон, бывший председатель и исполнительный директор банка Goldman Sachs и министр финансов США в 2006-2009 годах. Люди, подобные Полсону или Шредеру, – типичные «новые игроки», действующие и на Западе, и на Востоке – стоят вне стандартных представлений об ответственности, также как за пределами стандартных правил и практик, принятых в западных демократиях и международных организациях. Они не обязаны отчитываться в своей деятельности перед институтами, на которые они, предположительно, работают – государственными, корпоративными, международными и так далее.

Представители теневой элиты потому и характеризуются Ведель как «гибкие», «эластичные», что с легкостью меняют свою «внешнюю» лояльность. Единственные, кому они сохраняют верность – сетям, которые и являются их настоящей «родиной». Это выглядело бы конспирологией (в конце концов, когда-то то же самое говорили и о масонах), если бы Ведель не подводила под свою теорию хорошо проработанную документальную базу.

В Восточной Европе (включая СССР) теневые элиты выросли из того, что известный экономист Григорий Гроссман (на которого, кстати, ссылается Ведель) называл«второй экономикой».

Неотъемлемой чертой теневой экономики в СССР был блат (Ведель дает следующее определение – «blat – использование личных связей для получения товаров и услуг в условиях ограниченного предложения и вне формальных процедур». В результате политических перемен, вызванных новым курсом Кремля, структуры теневой экономики и связывавшие их сети приобрели значительное влияние на общественную жизнь стран Восточной Европы. В Польше интеллигенция, входившая в «Солидарность», породила новую экономическую элиту (Ведель употребляет словечко spawn, «мальки» – что может быть переведено и как «метать икру», в смысле давать многочисленное потомство). Пример из Украины в книге Ведель – это борьба донецкого клана – «неформального объединения бизнеса и криминальной элиты» с альянсом Тимошенко-Ющенко (правда, без упоминания о том, что Ющенко, в свою очередь, опирался на влиятельный клан «западенцев»).

«Кланы» на Востоке – «эластичные сети» на Западе. Рост влияния этих сетей в США стал возможен благодаря ослаблению контроля правительства за деятельностью теневых структур и слабости аудита. Анализу этого феномена посвящена четвертая глава книги, озаглавленная «ЗАО «Правительство США» (U.S. Government, Inc.), в которой Ведель анализирует исследования, проведенныеGovernment Accountability Office (GAO) – аналогом российской Счетной палаты. Речь идет о привлечении частных компаний к выполнению правительственных задач. Информация, получаемая такими компаниями, позволяет им влиять на правительство в сфере принятия решений. GAO неоднократно предупреждала об опасности, которую несут подобного рода практики: например, совершенно секретная информация по отслеживанию счетов террористов, готовивших атаку на Башни-Близнецы 11 сентября 2011 года стала достоянием частной компании, привлеченной в качестве «независимого аудитора». Однако влияния и полномочий GAO оказалось недостаточно: генеральный контролер США Дэвид Волкер признал неспособностьGAO получить доступ к ряду правительственных документов. Это, по мнению генерального контролера, поднимает вопрос о «разумном уровне прозрачности и приемлемом уровне ответственности внутри правительства США».

Особое внимание уделено в книге неоконсерваторам и их «эластичным сетям». Ведель детально анализирует формирование «ядра» неоконсервативного сообщества (Ричард Перл, Пол Волфовиц, Дуглас Фейт) и системы связанных с ним НПО. Российского читателя, несомненно, заинтересует тот факт, что Ведель выявляет многочисленные параллели и существующие связи между кланом неоконов и кланом «приватизаторов», которые она называет «сетью Чубайс-Гарвард».

С точки зрения Ведель, современная американская, и даже взятая более широко западная социально-экономическая и политическая система, все больше напоминает посткоммунистические общества (в том числе, российское) – за счет слияния государственной власти и частных «кланов» и «сетей». В одной из своих статей[1]она писала:

«То, какую связку образовали сейчас в США правительство и бизнес, в частности, в результате обвала на Уолл-стрит, все более напоминает клубок переплетения корыстных интересов государственных и бизнес-«кланов» и подобных им неформальных сетей, возникших при переходе Востока к рыночной экономике в 90-х годах… Я пришла к этому выводу, посвятив три десятилетия изучению коммунистических и посткоммунистических обществ – наблюдая сначала, как люди обходят препоны коммунистической системы, а когда эти препоны рушатся, позиционируют себя игроками, обладающими властью и влиянием и тем самым создают новый порядок. К моему удивлению, мой предыдущий опыт оказался идеальной подготовкой для изучения аналогичных процессов в Соединенных Штатах Америки».

Когда-то академик Сахаров отстаивал теорию конвергенции – постепенного сближения Запада и Востока, капитализма и социализма, мира частного предпринимательства и общественной собственности на средства производства. Джанин Ведель показывает, что эта конвергенция происходит аккурат на наших глазах. Только объединяющим началом ее служит все возрастающее могущество «Теневого Интернационала» элит.