Сванидзе: откуда в России возьмется честная полиция?

Знаменитый журналист – о смене формы в полиции, охоте на Ксению Собчак и пиаровские стройки.

Афонина:

- Представлю человека, который в течение этого часа будет в прямом эфире телеканала «Комсомольская правда». Это журналист, член Общественной палаты Николай Карлович Сванидзе.

Сванидзе:

- Здравствуйте.

Афонина:

- Также в студии ведущая Елена Афонина. Начнем с поездки премьер-министра России Дмитрия Медведева по ряду регионов Дальневосточного федерального округа. Ему показали новый мост, кампус нового университета на острове Русский. Оценил Медведев это так: «Красота, да и только!» Такие грандиозные проекты – большая финансовая дыра. Может ли наша страна позволить себе подобные траты?

Сванидзе:

- Я не премьер-министр и не министр финансов. Не мне за карман держаться.

Афонина:

- Но это же из нашего кармана деньги.

Сванидзе:

- Просто не мне оценивать критичность трат. Но некоторый скепсис одолевает. Один раз строили какой-то мост на тысячу верст, невменяемой стоимости. Он возьми да и рухни от первого дождя.

Афонина:

- Этот тот самый мост.

Сванидзе:

- Теперь снова. Какие-то уважаемые товарищи этот миллиард по карманам рассовали, приятного аппетита им. Иначе не рухнул бы мост сразу же. Сейчас новый мост построили, краше прежнего. Тоже, зная наши реалии, я думаю, есть какие-то люди, которые себя не обидели при этом. И бог бы с ними, хорошо, что некоторым людям хорошо живется. Но насколько бюджет может себе это позволить? Мир вступает в полосу кризиса. Все сказки о том, что Россия вне этого мира, что Россия – оазис экономической стабильности, остаются сказками. И это всем понятно. У нас есть огромное количество затрат, которые мне, дилетанту, представляются необязательными. Олимпиады, чемпионаты мира. Я – футбольный болельщик. Но можем ли мы потянуть в такой ситуации? Для чего? Из пиаровских соображений? Возможно. Из соображений преподнести себя миру как процветающую страну? Мир судит по другим критериям о том, процветаешь ты или нет. Поэтому у меня есть некоторые сомнения. Дмитрию Анатольевичу понравилось? Это хорошо.

Афонина:

- А по каким критериям о нас судит мир? На мировой арене к России прислушиваются не в первую очередь. Что касается Сирии, мы хороши в связке с Китаем. То же самое происходило в Ливии. И в этом смысле Россия сдает свои позиции.

Сванидзе:

- Грандиозные проекты – это всегда понты. Можно вложиться в грандиозный проект, продемонстрировать миру тысячу золотых унитазов. Это не произведет впечатление, не те времена. Мир судят по общему наполнению экономики. По перспективам экономики. По прозрачности экономики. По уровню жизни. По уровню дохода на душу населения. По тому, насколько стремится бизнес в твою страну. А бизнес в нашу страну сейчас не стремится. Деньги в нашу страну сейчас не стремятся. Мало того, они стремятся отсюда. У нас каждый месяц очень значительные суммы денег в многомиллионном исчислении, а то и в миллиардном уезжают из страны. Это значит, что вести бизнес, вести дело в нашей стране невыгодно. Слишком высок уровень коррупции, слишком низок уровень прозрачности. Слишком высоко влияние бюрократии коррумпированной. По этому судит мир. А провести олимпийские игры, построить мост – это все можно. Что остается – вот вопрос.

Афонина:

- В учебном заведении на острове Русский будут обучаться в перспективе до 50 тысяч человек. Хочется спросить, кто эти 50 тысяч? Сейчас в стране идет речь о том, что нужно некоторые вузы ликвидировать. Не хватает рабочих специальностей. А тут еще один огромный прожект на дотационном Дальнем Востоке.

Сванидзе:

- Если человек хочет получать высшее образование, закрывать вузы бессмысленно. Он все равно будет искать возможность получить высшее образование, а не пойдет работать туда, куда нужно, чтобы он пошел, народному хозяйству. Мальчик или девочка не думают о народном хозяйстве, они думают о своих перспективах. Если им здесь эти перспективы не предоставить, если не включить социальные лифты, они просто уедут. Сейчас времена не советские. Сейчас прозрачные границы. И мальчик, и девочка будут искать лучшей доли в других странах. Насчет больших вузов? Я за, если там будут нормально обучать.

Афонина:

- У нас повысится стоимость коммерческого обучения в вузах. Родителям придется выкладывать большие суммы, чтобы их ребенок получал высшее образование. Вопрос – какое образование выберут, если есть возможность получать образование за рубежом за такие же деньги.

Сванидзе:

- А то и за меньшие. А уровень обучения – не ниже.

Афонина:

- Речь о полиции. С Колокольцевым связывают новую реформу МВД. Поскольку в ходе предыдущей уволены были сотрудники, которые трудились на «земле», а сотрудники «тыловых» ведомств остались на своих рабочих местах. Почему очевидные вещи не были ясны тем, кто эту реформу проводил?

Сванидзе:

- Ответ простой. Значит те, кто реформу проводил, преследовали несколько иные цели. Будем надеяться, что сейчас, а у господина Колокольцева очень хорошая репутация, репутация опера, который с земли поднялся, конкретный в хорошем смысле человек, будем надеяться, что реформа будет проводиться. Но твердой уверенности нет. Потому что зависит все не только от Колокольцева лично. Система, боюсь, сама себя поддерживает. И сама себя кормит. Остаются те люди, которые нужны, которые выгодны, лояльны. Речь идет об отборе не по принципу квалификации, а по принципу личной лояльности. Речь идет об отборе тех людей, которые сами берут и эти потоки готовы организовать наверх. Система коррумпированная. Кроме того, она отчетна перед начальством, а не перед людьми. Если бы полиция знала, что она отчитывается перед народом, и народ будет оценивать ее работу, я думаю, тогда реформа была бы проведена нормально. Это то же самое, что и в политике в целом. Если местный начальник, губернатор, муниципальный руководитель отчетен перед начальником, он народ в гробу видал. Потому что не народ его снимает, не народ его назначает и не народ ему деньги платит, он сам кормится, мы примерно понимаем как в основном. Как в старой допетровской Руси примерно – на кормление направляли местных начальников. Сколько возьмешь, столько и съешь. То же самое и в полиции. Если отчетность будет перед людьми, если люди будут знать, что вот этот шериф, начальник местной полиции, мы его выбираем и знаем, что он делает, мы знаем, как он живет, мы знаем его семью, мы реально видим по его жизни, сколько он денег получает и как он себя ведет с людьми, как он ловит преступников, это одно. Если его назначает и снимает начальство, это совсем другое.

Афонина:

- Вы за выборность полицейских?

Сванидзе:

- Я за выборность и полицейских тоже.

Афонина:

- Вопрос слушателям: проведение новой реформы полиции действительно нужно? Глупо спорить, что реформа пошла не так.

Сванидзе:

- Я бы не сказал, что она пошла не так. Ее вообще не было как таковой. Она была объявлена, кончилось это все сменой формы. Не реформой, а формой. И все. Мы с вами пересядем, потом скажем, что это мы реформировали.

Афонина:

- С вами не согласятся те сотрудники, которые в ходе этой реформы лишились своих погон и работы. Именно эти сотрудники, которые не прошли переаттестацию или были уволены, затем они по решению суда были восстановлены на своих должностях. Они их занять не могут. Увольняли их из милиции, а возвращаться они должны в полицию. Профсоюзный лидер Михаил Пашкин намерен обсудить эту проблему с Колокольцевым. Если она не разрешится, и восстановленные в милицию, а не в полицию сотрудники обратятся в Конституционный суд, это будет решаться на высшем уровне.

Сванидзе:

- Реформа – это не только достаточно случайное увольнение людей, среди которых были наверняка уволены и правильно люди. А некоторых увольняли неправильно. Сломанные часы тоже два раза в сутки показывают правильное время.

Звонок, Всеволод:

- Я считаю, что нужно просто провести реформу полиции. Ее фактически не было. Нужно расширить число людей, работающих на земле. Мне недавно пришлось общаться с полицейскими. Пока мы ждали следователя, спрашиваю: ребята, чего так долго ехали? Потому что они на район одни. Два человека, машина одна. А район Екатеринбурга – тысяч 200-250 живет. У нас полицейских в стране больше, чем в любой нормальной стране мира. При этом на огромный район два бойца на одной машине. Выборность участковых – однозначно.

Афонина:

- В ситуации, когда люди были уволены и восстановлены по решению суда, оказались несколько тысяч сотрудников.

Звонок, Павел:

- Реформа ничего не поменяла в сознании наших сотрудников, которые служат в системе МВД. Вчера у нас во дворе был инцидент, молодые люди – 15 человек после 11 часов вечера собрались на трех машинах, включили громко музыку и начали нарушать общественный порядок. Несколько домов пытались дозвониться в полицию, в районный отдел внутренних дел в течение часа. Никакой реакции. Телефоны недоступны, не дозвонишься. Звоню в ГУВД, ситуация та же. Девушка, которая приняла мой вызов, отфутболила. Я живу в Уфе.

Афонина:

- Нам говорят, что все звонки записываются. Можно потом потребовать досконального отчета по принятым мерам. В Уфе другие законы действуют?

Павел:

- Не знаю. Но я час не мог дозвониться до нашего РОВД.

Афонина:

- Вы считаете, что реформы полиции как таковой не было?

Павел:

- Не было.

Афонина:

- Может быть, не только в реформе дело, но и в отношении вышестоящих чинов в МВД к тому, что происходит в обществе? Уволили генерал-майора Валерия Грибакина, курирующего в МВД взаимоотношения ведомства со СМИ.

Сванидзе:

- Смотря почему его уволили. Если его уволили, потому что он недостаточно взаимодействовал с гражданским обществом, это хорошо. А если его уволили, потому что он слишком взаимодействовал, это плохо. Я не знаю, какие здесь критерии увольнения. Реформа и увольнение – это не одно и то же. Между ними знак равенства ставить нельзя. Реформа – это перестройка всей работы МВД. Сотрудники МВД должны защищать людей, а не защищать власть от людей. Если власть хочет, чтобы МВД защищало ее власть от людей, она в соответствии с этими представлениями о прекрасном проводит реформу. Оставляет тех людей, которые будут всегда лояльны, верны и будут разгонять митинги. Всегда. Если нужно – разгонят. Хорошо для власти. Больше ничего не нужно. Дальше люди сами разберутся. Тогда это не реформа. Если милиция – это друг, товарищ и брат народонаселения, если они защищают людей, помогают людям, если это дядя Степа, условно говоря, а милиционер должен быть дядей Степой в оригинале. Прав был Сергей Владимирович Михалков. Он взял этот сказочный персонаж – это то, каким должен быть милиционер, полицейский, называй как хочешь. Но таким он должен быть. Его дети не должны бояться, взрослые – тоже. Он должен помогать людям. Если будет такая полиция, не коррумпированная, не вороватая, не бандитская, если она будет так же выглядеть, не ходить в жеваных штанах и не стрелять деньги у ларечников, а если она будет уверена в себе, вести себя с достоинством и помогать людям, тогда мы будем знать, что реформа произошла. Пока этого не будет, можно увольнять одних, назначать других, это ничего не будет значить.

Афонина:

- Как сказал прежний глава МВД, полицейские не с другой планеты. Они граждане нашего государства. Значит у нас есть такая полиция, какая есть.

Сванидзе:

- Совершенно верно. Но это тоже оправдание. Посмотрите на нашу армию, мы полицию берем из армии. Посмотрите на наших людей, они не на облаке живут. Чего вы жалуетесь, что полиция ворует, грабит граждан, чего вы жалуетесь, что граждане боятся полицию. И разводят руками.

Афонина:

- А тогда что нужно делать?

Сванидзе:

- На мой взгляд, нужно почистить ряды МВД очень сильно. Причем исходя из главного критерия – это честность и профессиональная квалификация. Людей честных, профессионально квалифицированных оставлять. Остальных – убирать. Тем, кто остался, тем, кого взяли, повышать зарплату. Повышать на столько, чтобы им было западло брать деньги. Скажем, нормальному американскому полицейскому в среднем американском городке не нужно брать взятку, потому что он из-за этой взятки не будет мараться и портить себе карьеру, лишать себя пенсии. А пенсия у него большая, и зарплата у него большая, и уважение, авторитет у этого сержанта полиции в городке, в котором он живет, очень высокие. И не будет он пачкаться из-за этих нескольких даже сотен долларов. А больше кто ему даст? За что ему больше давать? Вот такие должны быть люди, такая должна быть система отношения к полицейским, такая должна быть работа полицейского. Пока этого не будет, пока будут набирать случайных людей, из них куча такого полууголовного элемента, которые приходят в полицию, чтобы сшибать деньги, и чего мы ждем?

Афонина:

- Порядка 10 % тех, кто работает в этой системе, психически неадекватны.

Сванидзе:

- Верю.

Афонина:

- Это те люди, которые могут пойти на все. А вдруг один из этих 10 % окажется с тобой лицом к лицу?

Сванидзе:

- Мало того, 10 % - это очень много, это очень высокий процент. Они влияют на настроение оставшихся 90 %, которые тоже разные. И далеко не все из них – Андреи Дмитриевичи Сахаровы. Нет, совсем нет. Просто некоторые более честные, менее честные. А 10 % - просто психически неадекватны. Это страшные цифры.

Звонок, Сергей:

- Екатеринбург. Я поддерживаю новую реформу полиции.

То, что сейчас творится, никакой реформы не было. Как простой гражданин могу заявить, что творится кошмар. У нас в городе на вокзале стоят с табличками «Золото купим», рядом стоят сотрудники милиции. Все хорошо. Незаконные парковки, незаконная торговля. Я вижу это каждый день. И ничего не меняется. Это плохо закончилось.

Афонина:

- Вероятно, какие-то шаги были сделаны. Какая-то работа шла. Нанимали сотрудников, чтобы они эту переаттестацию проводили. На это тратились деньги, закупалась аппаратура. Все проводилось в довольно громком и пафосном масштабе. Результат аттестации – ноль, а то и минус. Людей цифрами не убедишь. Полицейским зарплату повысили. Работать лучше некоторые не стали. Может быть, ограничиться чисткой тех, кто еще не был вычищен, и привлечением на работу тех, кто еще не был привлечен?

Сванидзе:

- Колокольцев мне представляется человеком энергичным. И, наверное, понимает, что нельзя сидеть сложа руки, это плохо кончится. Но здесь я, к сожалению, высокого оптимизма не испытываю. Дело в том, что полиция, и здесь правы те милицейские, полицейские начальники, которые это говорят, существует не отдельно от общества в целом. Если в обществе, в государстве существуют такие страшные проблемы как коррупция, как отсутствие эффективности в работе всевозможных ведомств, не только этого, то откуда вдруг возьмется чистая, светлая, прозрачная и честная полиция? Откуда? Это как старый советский анекдот про слесаря-водопроводчика, который пришел, понюхал унитаз и сказал, что систему надо менять.

Звонок, Антон:

- Конечно, надо все менять. У меня есть простой пример. Возле станции метро в Москве я остановился, жену надо было встретить. Там стоят таксисты. На вопрос «чего ты здесь встал?», я просто проигнорировал. Тут же подъехали ребята – «крыша», криминальная милиция крышует таксистов. Какое повышение зарплат сотрудникам? Аппетит приходит во время еды. Все надо делать по-другому.

Афонина:

- А как?

Антон:

- Половину за колючку загнать, а половину к стене поставить. И сразу все встанет на свои места. Остальным неповадно будет.

Афонина:

- Столь жестокие меры, может быть, в нашей стране только они действенны?

Сванидзе:

- Я согласен с тем, что просто повышением зарплаты ограничиваться нельзя. Но и то, что предлагают наши слушатели, мягко говоря, недостаточно, а где-то избыточно. Можно расстрелять хоть половину страны, это не значит, что вторая половина будет жить честно. В Китае за воровство за коррупцию предлагается расстрел. Там высшая мера наказания осталась. Расстреливают кучу народу. Коррупция растет. Потому что это само по себе не работает. Прежде чем повышать зарплату, нужно изменить состав. Потому что абсолютно прав человек, аппетит приходит во время еды. Если я беру взятки, и мне повысить зарплату, я не перестану брать взятки. У меня даже изменится представление о суммах, которые мне нужны, и взятки я буду брать более высокие. Само по себе это не поможет. Но расстрел – это не метод. Это не потому, что я такой добрый. Хотя и жалко, конечно. Потому что расстрел дело такое – озорное. Начнешь расстреливать коррупционеров, потом всех подряд от живота начнешь стрелять. Дело задорное, только начинай. Но этим не спасешь ситуацию. Нужно менять систему. Нужно, чтобы брать взятки было невыгодно. Не только полиции.

Афонина:

- Может быть, отпор полиции отрезвит сотрудников МВД?

Сванидзе:

- Это сумасшедший дом. Если страна будет призывать граждан давать отпор, причем силовой, а то и вооруженный, родной полиции, согласитесь, что это дурдом. Полиция создана для того, чтобы помогать населению. И вместо того, чтобы приучать полицию помогать населению, мы будем приучать население бороться с полицией. Давайте тогда отменим полицию, если она существует для того, чтобы ей давать отпор, если она так вредоносна в принципе, давайте вообще ее отменим. И создадим вооруженные отряды общественности, раздадим всем огнестрельное оружие. И пусть народ сам себя выручает. Тогда давайте так.

Афонина:

- Ситуация вокруг Pussy Riot – это действительно дурдом. Это многосерийное повествование уже вышло из-под контроля. Мешанина из фактов, различных мнений, комментариев. Подписано письмо в защиту Pussy Riot. Клубок проблем множится. Что выведет ситуацию из абсурда?

Сванидзе:

- Очень изменилось отношение общественности, причем не радикальной, отнюдь не антиправославной, а вполне себе умеренной и в значительной степени православной общественности к этим девочкам и к тому, что с ними связано. Среди тех представителей интеллигенции, которые подписали это письмо, очень много искренне верующих людей, христиан православных. Дело не в этом. Сначала, когда произошла эта хулиганская, несомненно, акция, все говорили: девки, лахудры, и так далее. У всех это было на устах. А сейчас, когда эти девки несколько месяцев сидят в тюрьме неизвестно за что, их язык уже не поворачивается называть девками. Их уже надо называть девушками, девочками, молодыми женщинами, две из которых – матери, которые неизвестно за что сидят за решеткой. Их надо, конечно, выпускать. Потому что помимо того, что абсолютно аморально то, что эти девушки сидят в тюрьме неизвестно по нашему уголовному праву за что, еще к тому же это, несомненно, бьет по авторитету РПЦ. Я бы сказал, что сейчас лозунг должен быть просто «Панки, гоу хоум!» Просто их надо отпускать домой. И тогда, когда они придут домой, тем более, что кто-то из них уже давно реально сказал, что мы не хотели никого обидеть. Они уже все свое давно отсидели, гораздо больше, чем не то что по закону. По закону им вообще ничего не положено сидеть. А даже по любому моральному праву они уже больше наказаны в сто крат, чем они заслужили. Их надо отпускать домой. А дальше уже с ними можно что-то обсуждать, их можно осуждать, с ними можно дискутировать. Но когда они будут дома. Потому что осуждать девушек, которые сидят за решеткой, по-моему, это безнравственно.

Афонина:

- Скоро в этом деле будет поставлена определенная точка?

Сванидзе:

- Хотелось бы. Хотя есть такое опасение, что ускорили процесс, потому что это все дело приобретает очень серьезный общественный резонанс. Если хотят их всерьез осудить, то решили делать это по-быстрому. Я надеюсь, что это не так.

Афонина:

- Судя по тому, как развиваются события, то, что за них готовы поручиться и Чулпан Хаматова, и другие деятели, может быть, к их мнению прислушаются. Но сами девушки ведут себя не совсем правильно. На днях один из священнослужителей зашел к одной из девушек. Она заявила, что разговаривать с ним не будет. Когда он попытался окропить ее святой водой, прозвучало, что он вел себя некорректно, «намочил мне постель».

Сванидзе:

- Если нас с вами посадить за решетку неизвестно за что, что не будет согласовываться с уголовным правом, с законами, а потом к нам будет приходить священник и кропит нас святой водой, наша с вами реакция, боюсь, тоже будет непредсказуемой.

Афонина:

- Депутат Госдумы Алексей Пушков заявил, что этих девушек нужно отправить в зоопарк.

Сванидзе:

- Это личное мнение Алексея Пушкова. Я думаю, что ему в зоопарке тоже было бы несладко.

Афонина:

- Может быть, то, что это деяние раскололо общество, что люди начали задумываться о том, что есть нравственность в нашем мире и как ее защищать, это тоже неплохо. Для кого-то эти девушки по-прежнему являются дьяволом в юбке.

Сванидзе:

- Но это не значит, что ради этих людей нужно менять законы Российской Федерации. Или трактовать их так, как не прописано в законах. Люди считают по-разному. Есть куча людей, которые считают, что всех, у кого больше тысячи долларов на счету, нужно у них эти деньги отнять и разделить. Мы будем действовать в соответствии с их настроениями? В стране действуют законы. И власть должна соблюдать законы.

Афонина:

- Большинство людей придерживаются точки зрения, что достаточно административного наказания, девушек нужно выпускать.

Сванидзе:

- Совершенно согласен. Из них реально сделали мучениц. Это совсем не на руку ни нравственности общественной, ни Русской православной церкви. То, что они сделали, подлежит административному наказанию, а не уголовному. А они сидят несколько месяцев в тюрьме.

Афонина:

- Может, только таким образом можно остановить то, что развивается по нарастающей? Один ребенок утащил ручку и на всю жизнь запомнил, сгорая от стыда. А другой утащил ручку и перешел на кошелек.

Сванидзе:

- Согласен, но за то, что ребенок утащил ручку у одноклассника, его нельзя сечь розгами на площади. Это будет избыточно.

Афонина:

- А может, только такая мера воздействия?

Сванидзе:

- Боюсь, что нет. Сделаем из него на всю жизнь обиженного, раздраженного, злого на весь мир человека. Который потом будет мстить всему обществу.

Афонина:

- В данном случае мы уже «розги» применили?

Сванидзе:

- Несомненно. Это розги. Эти девушки чувствуют себя уже незаслуженно обиженными. У них есть для этого основания. Это никуда не годится.

Афонина:

- Кого мы в итоге получим?

Сванидзе:

- Не знаю, кого мы получим в лице этих девушек, когда они выйдут на свободу. Дай бог, чтобы скоро вышли. Но я знаю, что мы получим очень многих людей, которые им сочувствуют, вместо того, что в данном случае сочувствовать РПЦ, которая была оскорблена их действиями.

Афонина:

- Член Совета Федерации Людмила Борисовна Нарусова рассказал в своем интервью о многом, что связано с ее работой, с ее практически изгнанием из Совета Федерации, как она это воспринимает. И говорит, что это за то, что она выступала против закона о митингах. В обществе появляются те, кто за Pussy Riot и против, за закон о митингах и против. Может, закон о митингах не стоил такого бурного обсуждения?

Сванидзе:

- Я не за Pussy Riot в данном случае. Это к закону о митингах. Я за справедливость и за соблюдение законов. Точно так же я не за и не против закона о митингах. Я за то, чтобы люди имели возможность выражать свою гражданскую позицию в соответствии с тем, что справедливо, что нормально. Потому что можно закрутить гайки по полной программе. Но при отсутствии сейчас нормального гаечного ключа и при наличии большого энтузиазма у некоторых властных группировок можно довести людей до озлобления. И вместо того, чтобы ситуацию успокоить, ситуация будет, наоборот, развинчиватся. Я в принципе человек консервативных взглядов. Я не хочу революции, я боюсь революции, я историк, я знаю, к чему у нас приводят революции. Боюсь, что эти репрессивные действия со стороны власти, касаются ли они митингов, касаются ли они Russy Riot, они вместо того, чтобы успокаивать людей, их озлобляют. Этого я больше всего боюсь.

Афонина:

- Те, кто принимал участие в протестных акциях, начали вдруг неожиданно давать интервью или совершать определенные действия, проще говоря – уезжать из страны или искать в действиях правоохранительных органов ту подоплеку, что мы – оппозиция, посему находимся уже в особой зоне внимания, к нам применяются повышенные меры соблюдения законности. Может быть, они не так уж не правы? Если мы говорим о Ксении Собчак?

Сванидзе:

- Ксении Собчак обвинение не предъявлено. К ней пришли вовсе не финансовые органы. К ней пришли с обыском, нашли у нее кучу денег. При том, что известно, что она очень хорошо зарабатывает. Она одна из самых востребованных телевизионных ведущих в стране и деятелей шоу-бизнеса. Ясно было, что у нее деньги водятся. Причем белые деньги. Тем не менее, у нее эти деньги изъяли. При этом вели себя так, что она чувствовала себя униженной. Зачем нужно с молодой женщиной ходить охраннику-мужику в туалет? Это что, не унижение? Это что, не издевательство? Ясно, что хотели припугнуть. Конечно, люди это именно так и воспринимают. А поскольку у людей есть чувство собственного достоинства, это не 30-е годы прошлого века, люди себя не на помойке нашли, когда их унижают, они чувствуют себя униженными. И это не приводит к общественному успокоению.

Афонина:

- Не чувствует себя спокойно и сама Людмила Нарусова, которая сказала, что после того, как она выступала за то, чтобы не был принят этот спорный закон о митингах, теперь не знает, может быть, прекратится ее деятельность в Совете Федерации. Согласно действующему закону, ее могут отозвать. Причем сделать это может губернатор Брянской области, поскольку это тот субъект, который делегировал ее в Совет Федерации. Она с этим положением не согласна.

Сванидзе:

- Давайте поставим себя на место Людмилы Борисовны Нарусовой. У нее очень сложная в этом плане биография. Она уже пережила опалу своего мужа. Страшную опалу, когда его преследовали, когда он вынужден был уехать из страны. И вот теперь дубль два, теперь с дочкой. Я понимаю, что она взволнованна. Сложно не понять. Она – мать.

Афонина:

- Сенатора Александра Починка действительно отозвали. Он представлял Краснодарский край. В Подмосковье собираются создать общественные патрули, которые будут следить за состоянием лесов. Нарушителя сфотографируют. В газете человек увидит себя во всей красе. Как вы относитесь к такой инициативе?

Сванидзе:

- Сергей Шойгу мне нравится. Он честный мужик и очень эффективный менеджер. Будем надеяться, что это поможет. Я больше рассчитываю не на общественные патрули, а на то, что свои обязанности будут выполнять те люди, которым положено выполнять свои обязанности, - органы внутренних дел, лесники и так далее. За неимением гербовой пишут на простой. Я в принципе в начинания Шойгу верю.

Афонина:

- Большое спасибо за обсуждение тем.