Нет сил на восстание

В России сталкиваются две противоречивые тенденции — рост недовольства жизнью и усталость, снижение энергетического потенциала нации.

О том, как могут сказаться мечты россиян на будущем страны, в интервью «Профилю» рассуждает доктор социологических наук, заместитель директора Института социологии РАН Наталья Тихонова.

ПРОФИЛЬ: Такое ощущение, что россияне стали более меркантильными. Большинство мечтают о спокойной, сытой жизни...

Тихонова: То, что граждане на первый план ставят удобство, комфорт и предпочитают более легкие отношения, на мой взгляд, свидетельствует не о том, что они превратились в потребителей. Просто со здоровьем у них стало хуже. У россиян уже нет такого энергетического потенциала, который характеризовал поколение наших бабушек. То есть жизненная энергия в условиях городов постепенно уходит. И реагируют люди на это прагматически — стараются снизить нагрузки. Хроническая гонка, усталость, стрессы и отвратительная экология — все эти факторы невольно отражаются на поведении. По большей части это бессознательные реакции, но они идут. Это закономерное явление.

ПРОФИЛЬ: Судя по исследованию, граждане не против социального неравенства. И в то же время большинство считают, что нынешнее государственное устройство несправедливо. Тут нет противоречия?

Тихонова: Россияне действительно не стремятся к уравниловке. И, как показывает исследование, допускают разницу в доходах почти в десять раз. Это высокий разрыв. В Германии — не больше восьми. Однако напряженность вызывает несколько факторов. Во-первых, реальный разрыв гораздо выше. Во-вторых, существующая дифференциация нелегитимна. Согласно статистике, у нас в одной и той же отрасли наблюдается четырехкратный перепад по зарплате. Например, бухгалтер в нефтяной сфере зарабатывает одну сумму, а в культуре — другую. Причем от квалификации и от уровня образования ничего не зависит. Это не воспринимается гражданами как справедливое основание неравенства. Представляется абсолютно неприемлемым то, как живут, а если называть вещи своими именами, — жируют чиновники. Откуда у сотрудницы мэрии, скажем, есть деньги на пятикомнатную квартиру в бизнес-комплексе?

Но в то же время россияне смирились бы с этим, если бы для них имелся какой-то шанс. Людей, которые готовы пахать, разбивать лбом стены, сидеть ночами над учебниками, порядка 40%. Однако лифты социальной мобильности для них закрыты. Граждане видят, что общество превращается в сословно-феодальное, где все передается по наследству. Причем не только в бизнесе, но даже в госструктурах уже начал практиковаться этот метод. Конечно, это вызывает сильное сопротивление. Протестующие в основном концентрируются в крупных городах.

И они очень неравномерно распределены по регионам. Среди лидеров — Москва, Подмосковье, Иркутская область.

ПРОФИЛЬ: Но ведь власть не только сама жирует, но и о пастве не забывает. Как свидетельствует опрос, материальное благосостояние населения значительно выросло.

Тихонова: Наша власть как раз не может понять, почему раньше голодали, но не протестовали. Наверняка тут замешана подлая рука американского империализма. А на самом деле в 1990-е годы как рассуждали? Казалось, что вот сейчас тяжело. Но осталось еще совсем чуть-чуть потерпеть, и все наладится.

Сейчас наоборот: жить стало лучше, но не веселее. Денег вроде бы больше стало, товаров длительного пользования в домах прибавилось, а появилось ощущение безысходности. Ты ничего не можешь, ты абсолютно бесправен. Это и генерирует всякого рода протесты. Потому что не дай бог столкнуться с нашими чиновниками, не понравиться полицейскому — ты ничего не сможешь сделать. Люди это осознают. И это намного значимей для них, чем материальное благополучие. Потому что деньги в нашей культуре воспринимаются как некое приложение к жизни. Они никак не связываются с конкретными трудовыми усилиями. К ним относятся по принципу «повезло, значит, есть, не повезло — нет».

ПРОФИЛЬ: И каков дальнейший прогноз — стоит ждать очередной революции?

Тихонова: Большинство людей не хотят очередных потрясений. Прежде всего потому, что все равно не видят реальных альтернативных политических сил и лидеров. Ну, допустим, будет Немцов, а не Путин. И что от этого изменится? Поэтому в массе своей люди за стабильность.

Проблема сегодня не в протестных настроениях, а в другом. Россия подошла к той точке, когда принципиально меняются условия для дальнейшего развития. До сих пор власть и общество существовали как бы сами по себе. Был некий консенсус: «Вы не трогайте нас, а мы не тронем вас». Но власть начала активно трогать население. Очередные реформы в здравоохранении, образовании, ЖКХ накаляют ситуацию. Сейчас уже появились люди, не готовые жить, как молчаливая масса. Они говорят: мы хотим, чтобы вы нас в своем параллельном мире учитывали, не забывали, что мы тоже существуем. Однако у них еще не сформировалась идеологическая платформа. Возможно, она появится в наших элитах, а совсем не в оппозиции.

Должны сформироваться политические институты, через которые будет реализовываться давление на власть. Я думаю, что период вызревания займет 10—15 лет. А сейчас это будут стихийные эмоциональные протесты, которые властям еще можно пытаться игнорировать. Но то, что они начались, означает, что мы вступили в новый этап развития страны.