Детям разрешат судить детей

Наш корреспондент рассказывает, как необычным способом в городе Кингисепп справляются с подростковой преступностью.

Зал судебных заседаний.

- Встать! Суд идет!

Еще минуту назад присяжные теребили короткие юбочки и разноцветные резинки на хвостиках, адвокат и прокурор поправляли воротники на худющих шеях, а правонарушитель, развалившись на стуле, качал ногой в кроссовке.

И вдруг на детских лицах появилось взрослое и серьезное выражение. Только обвиняемый по-прежнему кривил губы в ухмылке. Хорошие актеры, хорошая постановка, подумала я, молодцы!

- Начинаем слушание дела! - поставленным голосом сказала судья, присаживаясь в свое кресло. И этот голос дал понять, что тут не шутки шутят и никакой это не спектакль театральной студии при местном Дворце культуры. Началось заседание в ювенальном суде города Кингисепп Ленинградской области. Здесь впервые в стране дети судят детей.

- Ой, а материалы дела с собой можно было взять? - поинтересовалась одна из присяжных.

- Конечно! Что же вы не взяли? - засуетилась секретарь и убежала копировать материалы.

- Ничего, ничего, в следующий раз не забудете, - увидев расстроенные лица девочек, успокоила их судья Любовь Кондрашова и улыбнулась.

Все-таки на обычный судебный процесс сие действие ну никак не походило. Разве что правонарушитель выглядел, как и подобает испорченному подростку. Повезло ему или, наоборот, не очень, но в этот день присяжными были только девочки.

Наконец материалы раздали, присягу приняли. Девочки выбрали председателя суда присяжных.

- А откуда вы знаете, как себя вести и что делать? - спросила шепотом я у одной из заседателей.

- Перед тем как допустить до настоящего дела, у нас проходят лекции и практические занятия, - оживленно начала объяснять девчонка, но под суровым взглядом судьи мы, как провинившиеся на уроке школьницы, замолкли и покраснели. Судья перешла к ознакомлению с материалами дела. Подсудимый, 16-летний Дмитрий Комаров, вальяжно восседал на стуле. Судя по характеристикам из школы, на уроки он ходил нечасто, хамил учителям, чуть ли не в классе позволял себе курить. Друзей у него не наблюдалось - такой волк-одиночка. В 2005 году в двенадцать лет он оказался в дежурной части в состоянии полного алкогольного опьянения.

И тут я услышала то, что изменило мое отношение к этому юноше. Когда Дима был совсем маленьким, у него умерла мать, а отец. Отец не захотел вспомнить, что у него есть сын. Мальчик оказался в детдоме.

После этого даже слова его законного представителя, учителя физкультуры детдома, о том, что с парнем никто не может работать, он регулярно сбегает, что его застали, когда он покуривал травку, и отвели в наркодиспансер, не вызывали такой негативной реакции. Уже почти взрослого, но еще такого несмышленого, Диму жалко было не только мне.

- Давайте будем говорить по делу! На учете же он не состоит и наркоманом не является! - жестко прервала учителя Кондрашова.

ПОШЕЛ ВОН ЗА ТЕЛЕФОН!

Дело было, собственно, ерундовое. Еще в мае прошлого года Димка стащил телефон у соседки в детдоме. За кражу его потащили в милицию. Там завели дело о «хищении чужого имущества с ущербом». Парень уже успел продать телефон. Но подзанял денег и полностью вернул сумму девочке.

Его еще долго водили по милицейским кабинетам, ведь в 2006 году Дима умудрился из кабинета химии в школе стащить 700 рублей - ни дать ни взять вор-рецидивист! В конце концов дело отправили в суд подростков (или, если по науке, ювенальный суд).

Когда я услышала от судьи, что уголовное дело прекращено за примирением сторон, в голове у меня окончательно все смешалось. Зачем же тогда мы здесь все заседаем?!

Объявили перерыв. Я постучалась в кабинет судьи:

- Понимаю, у меня дурацкий вопрос, но все же. Если дело закрыто, что Дмитрий делает здесь?

- Подростковый суд - это не обычное заседание суда. Мы не сажаем за решетку. Наши присяжные могут выбрать из двух мер наказания: порицание в виде общественных работ, либо извинительное письмо, - объясняла она. - Причем суд такой может состояться только с согласия самого правонарушителя и его родителей или законного представителя, как в данном случае. И правонарушение не должно быть тяжелым.

- Неужто вы думаете, что подростков, которые крадут, дерутся, идут на какой-нибудь мелкий разбой, остановит извинительное письмо?

- Дело не в тяжести наказания. В советское время в школах был совет дружины, на нем разбирали проступки ребят. И это действовало! Для детей на первом месте мнение своих - таких же подростков. Намного сложнее пережить осуждающий взгляд присяжных твоего же возраста, чем пробыть какое-то время в детской колонии. Согласиться на такой суд - мужественный поступок.

ЭХ, ДИМА, ДИМА!

...Настала очередь послушать самого Дмитрия.

- Скажи, зачем ты это сделал? - Право первого вопроса принадлежало судье.

- Деньги нужны были, - сжавшись, пробормотал себе под нос воришка.

- Зачем?

- Не важно. Пусть вещи купить.

- Да есть у него вещи, - вскочив, почти закричал физрук. - И костюм есть, а он ходит в этом! Мы ему запрещаем, а он назло!

Дима сидел в черном спортивном костюме и кроссовках.

- Вам дадут высказаться! - прервала судья.

- Дмитрий, а ты извинился перед девочкой, у которой украл телефон? - на этот раз вопрос задавал шестнадцатилетний адвокат Игорь.

- Извинился. Отдал деньги... - Дмитрий смотрел в пол.

- А сейчас как с ней общаешься?

- У меня нет друзей, но общаюсь нормально...

- А почему в школу не ходишь и учителям хамишь? - Это включился четырнадцатилетний прокурор Андрей.

- Неинтересно там. Не хочу я учиться, - отрезал правонарушитель.

Но адвокат не сдавался. Он зачитал вслух характеристику из спецшколы, в которой Дима учился прежде. Там, оказывается, он был почти отличником, участвовал активно в общественной и творческой жизни, ходил на дополнительные занятия и не пропускал уроков.

- А почему сейчас не так? - поинтересовался адвокат.

- Там было интересно! Учителя меня понимали. И за ребятами хотелось тянуться. А здесь ни учителям, ни одноклассникам ничего не нужно. Сидят ради того, чтобы высидеть до конца.

В ту спецшколу Диму направили исправляться после первой кражи. Когда срок прошел, парень вернулся в обыкновенную.

Диму еще долго пытал прокурор. А вот присяжные терялись в нужный момент. Но и без того с каждым следующим вопросом мальчишка все больше съеживался, терял свой залихватский вид.

- И тебе не стыдно девочек обижать? - с упреком спросила председатель присяжных, гордо вскинув подбородок.

- Я больше не буду, - покраснев, как-то очень по-детски ответил обвиняемый.

Я БЫ В ПРИСЯЖНЫЕ ПОШЕЛ!

Прокурор, несмотря на свой юный возраст, оказался суров:

- Он не ходит в школу, не ценит тех, кто живет с ним рядом, тех, кто ему дает знания! Я уверен, что извинительное письмо не поможет. Он заслуживает десять часов исправительных работ в доме престарелых.

- А мне кажется, что ему просто надо помочь, а не наказывать построже. Судите сами - в той школе он был одним из лучших, общался с ребятами, его любили учителя. А кто его любит сейчас? Надо перевести парня в другую школу, дать шанс. В своем поступке он раскаялся, сделал все, чтобы вину искупить. Извинительного письма будет предостаточно. - Это уже адвокат.

Суд удалился. Я подсела к Диме.

- А тебе-то хочется в другую школу?

- Очень. Мне нравится информатика. Я хочу поехать учиться в Питер. Прежняя школа была с математическим уклоном. Я пытался и в этой школе договориться о дополнительных занятиях, но мне сказали: только за деньги.

А у меня их нет.

Дмитрий мне так и не признался, на что он хотел потратить деньги, полученные за украденный телефон. Но, глядя в его грустные и умные глаза, мне очень хотелось верить, что на дополнительные занятия.

Приговор - извинительное письмо.

Я снова заглянула к судье:

- И это все?

- Вы снова не поняли. Когда мы только начинали создавать детский суд, то ставили задачу работать с каждым ребенком не от заседания до оглашения приговора. Главное - вернуть заблудившегося человека на правильную тропинку. Некоторым, конечно, хватает самого разбора, а вот с другими иногда годами приходится контакт налаживать, - пояснила судья.

Оказывается, в Кингисеппе каждый ребенок, который проходит через ювенальный суд, заносится в специальную картотеку. За его судьбой, успеваемостью, отношениями с близкими и друзьями ведется постоянный контроль. Как только появляется опасение, что подросток может сорваться, его приглашают на «чашку чая».

- Мы не пытаемся читать нотации, запугивать. Вот с Димой мы видимся уже раз десятый. Сначала он был закрыт. Но мы с нашим психологом нашли подход, и оказалось, что при внешней неприступности, наглости и пофигизме он очень смышленый, целеустремленный, добрый ребенок. Просто так по жизни получилось, что у него действительно никого нет. Сейчас я планирую включить его в группу присяжных заседателей. А потом, как и многим ребятам-присяжным, поможем ему с поступлением в вуз, хорошую характеристику напишем. Дмитрий мне звонит, общается со своим адвокатом не только по делам. Он понял, что мы хотим помочь! - заключила судья.

А У НАС В ГОРОДЕ ДЕТСКИЙ СУД

Мне показалось, что в этом суде в отличие от некоторых российских школ работают люди, которые действительно любят детей. Но узнать правдивую картину я попыталась именно из уст «младенцев». На следующий день я встретилась с адвокатом, присяжными и прокурором. Адвокат Игорь уже больше года защищает права своих сверстников. Правда, до последнего он колебался и не знал, стоит ли связывать свою жизнь именно с юриспруденцией:

- Сейчас я уверен надо поступать в юридический. Мне нелегко было защищать ребят, которые совершили серьезные правонарушения и не хотели исправляться. Но потом, когда мы с ними продолжали общаться, я понял: любому человеку надо дать шанс.

Зато девчонки-присяжные ничуть не собирались в юристы. Кто-то метил в «золотые» перья, кто-то - в парикмахеры.

- Ребята, а тогда почему вы здесь? - поинтересовалась я.

- А чем еще заниматься? - почти в один голос ответили все.

И долгим зимним вечером я их поняла, как никто другой. Я поинтересовалась у ребят, куда в Кингисеппе можно сходить вечером.

- Каток?

- Если почистить место на речке...

- Кинотеатр?

- Закрыли...

- Клуб?

- Дискотека только по пятницам...

Я пошла от обратного.

- А что есть?

- «Макдоналдс» строится, - зачарованно проговорили подростки.

В этом городе между тем живут пятьдесят тысяч человек. Работают 9 школ. В среднем по 500 учеников в каждой. Типичный провинциальный городок. К сожалению, типичный и по досугу молодежи. Единственная достопримечательность - ювенальный суд.

- У нас сейчас сто присяжных заседателей, еще адвокаты, прокуроры. Ребята сначала проходят двухнедельный курс «молодого присяжного». С ними работают юристы, судьи. А потом - практика, - рассказала мне зампредседателя Кингисеппского городского суда Татьяна Аржаненко. - Дети торчат у нас почти каждый вечер. Иногда приходится насильно их загонять домой, чтобы хотя бы поели.

Стать присяжным несложно - важно желание. Берут почти всех, даже троечников. Если те обещают учебу подтянуть...

- Конечно, нам проще, чем большим городам. Мы все друг друга знаем. И контролировать что присяжных, что правонарушителей проще. Результат: подростковая преступность в городе заметно уменьшилась, - гордится Аржаненко. - Юные правонарушители, которые прошли через ювенальный суд, в 90 процентах случаев уже не решаются нарушить закон.

К сожалению, в чудодейственную силу новой формы правосудия верят далеко не все. Пока я бродила по коридорам, случайно подслушала разговор - помощница судьи уговаривала маму девочки дать свое согласие, чтобы ее дочь «судили» сверстники. Мама наотрез отказывалась - узнают в городе.

- Таких мам много. Был у нас печальный случай, когда парнишка совершил мелкое хулиганство, - вспоминает Аржаненко. - Мы уговаривали его маму согласиться на детский суд. Но... А через год парня отправили в детскую колонию - он избил прохожего и ограбил того.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я не хочу вдаваться в дискуссию, плох или хорош ювенальный суд, можно ли детям доверять судить или нельзя. Оставлю это чиновникам и специалистам.

Мы много говорим об упущенном поколении. Мамы и папы не перестают жаловаться, что их чадам ничего не нужно, что они - «потерянное поколение». А теперь посмотрите на жизнь небольших городов, деревень и сел России. Дома культуры рассыпаются по частям... Какие там кинотеатры? Да, подросткам ничего не надо! И правильно, а где они могут себя реализовать?

А тут дело. Взрослое и очень серьезное. А кто не хотел в детстве стать взрослым? Да еще и свой коллектив, перед которым стыдно оплошать.

В советское время были октябрята, пионеры, комсомольцы. Идеологию опять же трогать не буду, но молодежь что-то объединяло. В Кингисеппе, как бы это жутко ни звучало, подростков объединяет... суд.

СПРАВКА «КП»

С 2006 года при Кингисеппском городском суде появился ювенальный суд. Есть отдельный судья, секретарь, введена должность помощника судьи и одновременно социального работника. Работает психолог. Зал судебных заседаний ювенального суда - без клетки для подсудимых, чтобы не травмировать подростковую психику. Дела по тяжким преступлениям рассматривают в других залах.

Правонарушителям назначают наказания в виде извинительного письма потерпевшему либо в виде общественных работ. Присяжных приглашают из 8 - 10-х классов школ города.

КОММЕНТАРИЙ СПЕЦИАЛИСТА

Член Общественной палаты Олег ЗЫКОВ: Родители не готовы видеть в своих детях личность

- В конце прошлого года опыт Кингисеппа правительственной комиссией по делам несовершеннолетних рекомендовано использовать и в других городах России. И это абсолютно правильно. При таком подходе родители, специалисты, судьи учатся находить общий язык со своими детьми, вспоминают, что ребят нужно не только кормить и отводить в школу или детсад. С ними нужно го-во-рить! Вся база, необходимая для введения ювенальных судов, есть в каждом регионе. Есть и судьи, и другие специалисты, понимающие, как внедрять детскую юстицию. Есть одно «но». Сейчас в обществе словосочетание «ювенальный суд» вызывает не только негативную реакцию, даже открытую агрессию. Причем оппоненты пытаются спорить с тем, чего нет на самом деле. Противников введения больше всего пугает, что дети не имеют образования, чтобы кого-то судить. А если они возьмутся за родителей? Но в Кингисеппе, по большому счету, ребята не судят, а пытаются разобраться и помочь.

Из критиков ювенальных судов никто не пытается разобраться в тонкостях этого дела. И происходит это лишь по одной причине. Родители, взрослые не готовы уважать собственных детей, воспринимать их как личностей. А вводить детские суды с таким отношением к ним взрослых - идея, обреченная на провал.