"Кококо" Авдотьи Смирновой: о чем говорят женщины

Вышедший на днях в прокат фильм Авдотьи Смирновой "Кококо" считается высказыванием на тему "интеллигенция-народ", поданным через женскую дружбу. Корреспондент Firstnews посмотрел картину и убедился в обратном: общее здесь лишь повод, главное - та самая женская доля.

Изначально "Кококо" замышлялась как драма, и, что логично, должна была кончиться убийством. В процессе сочинения что-то не срослось, и убийство отменили, заодно переоформив драму в комедию.

К человеческой истории, если она правдива и убедительна на экране, глупо подвешивать ярлыки: все эти "комедия", "трагедия" не более чем формальные упражнения, которые мало что объясняют, но часто все еще больше путают. В случае с "Кококо" это именно так.

Интеллигентная петербурженка сильно за тридцать поселяет у себя встреченную на вокзале провинциалку. Общего у них - как графы в паспорте: возраст, пол, семейное положение.

Во всем остальном эти женщины - натурально параллельные прямые, которые если и пересекаются, то в силу математического парадокса, и пересечения эти чреваты всполохами молний. Женщины-антонимы, иначе не скажешь. И каждая берет у другой то, чем не владеет и не обладает.

Интеллигентная Лиза (Анна Михалкова) учится пить и похмеляться, провинциальная Вика (Яна Троянова, в лучшие моменты дающая натуральную Любовь Полищук) - осмысленно смотреть на банку с уродцами.

Обмен этот неравноценен, так как Лиза нуждается именно в Вике, а та нуждается в Петербурге. Мощь же народного характера такова, что сметает все на своем пути и распространяется как раковые клетки.

От домработницы к гуру - этот путь Вика проходит пугающе быстро, и переть бы ей дальше, если бы не бунт в тихой Лизиной заводи.

Робкие люди, как известно, в гневе страшнее прочих, ибо не имея навыков, агрессию свою пускают на самотек.

Конструкцию "Интеллигент-народ" режиссер Авдотья Смирнова отрабатывает по щедрой программе "все включено": в сюжетном салате попадаются неспортивные кандидаты наук, некрасивые деятельные подруги, дамы с телевидения, сирые кабинетные интриги, либеральный треп, и проч.

Есть еще Петербург сам по себе, - такой, каким ему и положено быть в представлении непетербуржцев, чуть лучше, чем в балабановском "Брате", и такой же, как в его "Мне не больно". Есть гопники, выходящие на сцену один лишь раз и с одной лишь репликой, зато чеканной и живой.

Есть клубная молодежь, чей внешний вид указывает, что Смирнова, несмотря на богатое прошлое в среде модной молодежи восьмидесятых, про "нынче" мало что знает.

Есть мужчины как диагноз, серым фоном проходящие сквозь фильм, и только двое из них останутся в памяти - брутальный поп, он же рокер в прошлом, и экс-муж Лизы, человек, похожий на крота, сексуального маньяка и Владимира Ленина одновременно.

Впрочем, все эти замечания не имеют силы, если понимать, что "Кококо" - кино типа "Что говорят женщины". А значит, клабберы, Петербург, мужчины и социальные противоречия - не более чем статисты, фон, задник, на котором мелькают выпуклые (во всех смыслах) тени двух одиноких женщин, чья главная беда - в отсутствии, если так можно выразиться, рулевого управления.

Короче, надо было действительно завершить фильм убийством. Вопрос лишь в том, кто кого?