Напрасные смерти: погибли ради Ельцина?

На модерации Отложенный

Всего только двадцать лет – и всё забыто. Как-будто прошли века. Три смерти под гусеницами танка на московской улице. Трое молодых людей, погибнув, остановили путч. Кто сейчас помнит их имена, знает об их семьях… Погибли ради Ельцина? Сколько москвичей приходит на их могилы в день смерти? Бывают ли украинцы, грузины, эстонцы, разорвавшие имперские цепи?

Трое мальчиков – и Путин. Такая судьба. Странная, жестокая, горькая судьба России. Нет логики. Одна лишь реальность факта. Напрасный порыв? Напрасная кровь? Напрасные страдания? Помню у Толстого «Божеское и человеческое», жуткий рассказ о благородном юноше, искателе социальной справедливости, обречённом на казнь. Его письмо маме: «Милая, родная. Прости меня, прости за всё горе, которое я причинил тебе. Заблуждался я или нет, но я не мог иначе. Об одном прошу: прости меня…»

«Прости меня, милая мамочка, - писал в ноябре 1942 года за несколько часов до своей казни австрийский борец Сопротивления Миттендорфер, - за то, что я вынужден причинить тебе эту боль… Я не раскаиваюсь – в жизни своей я шёл прямой и честной дорогой, и таким же я умираю теперь…». Фернанда Вольраль из Шарлеруа, 19-ти лет, перед казнью в гестапо: «Милая мамочка, я прошу у всех вас прощения за то, что причинила вам горе, и я знаю, что вы простите меня. Дело, за которое я сражаюсь, - это справедливое, святое дело.» Герман Ланге, капеллан-католик: «Что может ещё статься с сыном божьим, чего ещё мне следует бояться? … Глядите, смерть не может разорвать узы любви, нас соединяющие…» И опять Фернанда Вольраль: «Сегодня, в этот майский день, я умру. Нас четверо в камере, и мы ждём часа прощания… Вам буду я улыбаться с приходом утренней зари, вас буду целовать в вечерние сумерки.

Пусть любовь, а не ненависть, владеет миром…»

Мой лагерный друг Валерий Марченко умирал в беспамятстве. Не говорил, не писал, уже не думал. Его агония, по-видимому, была тяжёлой и долгой. Его письма к маме – из лагеря и ссылки. Нина Михайловна Марченко успела оставить нам книгу его писем. Бессмысленная, напрасная смерть?

В мире так много зла. И несправедливости, и лжи. Кто-то должен говорить вслух эту наивную, простую правду: «Король голый!». И платить за эту правду собою, своей жизнью. Потому что голые короли – люди чрезвычайно жестокие, злопамятные, мстительные. С возрастом, отдаляясь от своих личных событий, я всё чаще и чаще задаю себе этот вопрос. На самом деле, главный вопрос: имеет ли право человек жертвовать собою, оставляя на поругание свите голого короля своих близких?

Всего только двадцать лет – и всё забыто. Ради Ельцина, Березовского, Путина. Ради тысяч постсоветских миллиардеров. Ради новой, постсоветской молодёжи, с утра захлёбывающейся пивом, напрочь лишенной каких-либо гражданских амбиций. Больно, противно… Утешаюсь словами мудрого Томаса Манна: «Ещё не было такого случая, чтобы идея, за которую с чистым сердцем боролись, страдали и умирали люди, погибла. Такие идеи всегда осуществлялись. И пусть даже они носили на себе грязные следы действительности, но жизнь их завоёвывала…». Утешаюсь, но остро помню и другое, в феврале 1944 года за несколько часов до казни молодой французский рабочий написал: «Я надеюсь, что моих товарищей и меня не забудут, ибо нас должны помнить».

Должны помнить. Помнят ли… Молодость не любит помнить, она предпочитает чувствовать.

Семен Глузман,- врач, член коллегии Государственной Пенитенциарной службы Украины.