Путин в Кузбассе: храм на краю обрыва

В Кузбассе с кратковременным официальным визитом побывал Владимир Путин. Цель высокого визита была вполне очевидна: предстоящие президентские выборы. А Кузбасс - край по преимуществу угольный. Поэтому еще за неделю до визита всему региону (да, пожалуй, и всей стране) было понятно, о чем станет вещать Владимир Владимирович.

Стремясь заручиться голосами жителей угольного края, он будет вещать на всяческие угольные и околоугольные темы. Так оно, в общем и целом, и случилось... Приезда премьера ждали в Кузбассе с типично-провинциальным восторгом и предусмотрительностью. Невзирая на тридцатиградусные морозы, несчастных дорожников-работяг выгнали чистить от снега дороги и драить горячей водой с мылом дорожные знаки. Памятуя о спортивных увлечениях Путина, в Кемерове экстренным образом, буквально-таки за четыре часа до приезда высокого лица, открыли шикарнейшую школу дзюдо. Да-да, это не описка: за четыре часа до приезда премьера в Кемерове открыли школу дзюдо. А до этого, разумеется, никакой такой школы и в помине не было. А тут - не жалея никаких средств, преподнесли с пылу и жару. Чтобы, значит, высокое лицо обрадовалось. И обо всем этом омерзительном раболепстве с сугубо провинциальным российским подобострастием сообщили все кузбасские СМИ. И никто при этом не сгорел от стыда... Высокое лицо ту школу, разумеется, посетило, потопталось там три минуты, посмотрело на запуганных ребятишек, впервые в жизни надевших кимоно, хмыкнуло и отбыло.

Владимира Владимировича увели произносить речи перед угольщиками. Не абы перед какими угольщиками, а, разумеется, перед тщательно отобранными и, видимо, так же тщательно проинструктированными. Среди тех отобранных угольщиков было столько-то «угольных генералов», столько-то - руководителей среднего звена, пара-тройка пролетариев-забойщиков и даже одна шахтерская вдова, олицетворявшая собою, так сказать, многие десятки кузбасских женщин, чьи мужья не вернулись из забоя.

И, вот перед этой публикой российский премьер-министр и он же кандидат в российские президенты произнес речь о будущем кузбасской угледобывающей промышленности. Это самое будущее Владимир Владимирович разукрасил в голубые и розовые тона. Премьер сообщил, что им подписана программа развития отечественной угольной промышленности вплоть до 2030 года. И дабы эту программу успешно реализовать, уже выделено 3,7 триллиона рублей, из которых 252 миллиарда - бюджетные средства. Так что российским угольщикам не остается ничего другого, как увеличить объем добычи угля до 430 млн. тонн в год. Для сравнения: объем добычи угля по итогам 2011 года составил 337 млн. тонн. Словом, рубите уголек, уважаемые кузбассовцы, и знайте себе богатейте.

Разумеется, во исполнение вышеозначенной программы будут приведены в надлежащее действие и транспортники-железнодорожники - чтобы, значит, добытый уголь не залеживался на складах. И вот ведь диво дивное! Не успел В. Путин произнести свои вещие слова относительно железнодорожников, как они, родимые, тут же и откликнулись. Просто-таки - спустя буквально пять минут после произнесения премьером его оптимистичной речи! Раньше, до произнесения премьерской речи, между угольщиками и железнодорожниками существовали многолетние неистребимые недоразумения и трения. Транспортники не давали угольщикам вагонов, а если давали, то с запозданием и в недостаточном количестве, да и шли-то те вагоны от угольных складов до дальневосточных морских портов просто-таки черепашьим ходом... А тут - нате вам. Вдруг железнодорожники заверили, что они вняли путинским словам, а потому отныне и во веки веков угольщики не будут испытывать никакой нужды в вагонах! Больше того - железнодорожники готовы предоставлять угольщикам вагоны даже самим себе в убыток! Ну не чудо ли, скажите на милость?

Главное-то дело, что цена всем этим словесам и заверением была очевидна. Лживые это были словеса и заверения. Произнесенные в угоду моменту, а момент тот - грядущие президентские выборы. И попробуй ты не посули электорату и не пообещай. Электорат накануне выборов обязан быть накормлен обещаниями до отвала. Так сказать, информационно удовлетворен. Вот его в Кемерове и удовлетворяли - начиная с премьер-министра Путина, желающего стать президентом, и заканчивая вышеупомянутой шахтерской вдовой, которая перед множеством телекамер от имени всех кузбасских вдов слезно благодарила премьера за то, что он денно и нощно вникает в их вдовьи нужды... Здесь, опять-таки, не будет лишним повториться: все врали, и никто от того вранья не покраснел...

А снаружи этого благородного собрания, силясь перекричать гром фанфар и шквал аплодисментов, безуспешно и безутешно бился о запертые двери народ - носитель истинной правды относительно того, что на самом деле творится в кузбасской угледобывающей промышленности. Народ пытался уведомить своего премьер-министра, что уголь в Кузбассе добывается вовсе не так, как пытаются премьера уверить сладкоголосые докладчики, а добывается он самым что ни есть противозаконным и хищническим образом. Земли сельскохозяйственного назначения, под которыми обнаружены залежи угля, всеми неправдами лишаются своего статуса.

А это означает, что на веки вечные гробятся пашни, покосы, реки, озера, леса, деревни, дедовские кладбища... Народ, веками обитавший на тех землях, изгоняется, и ладно если тому народу сунут вдогонку какую-нибудь денежную сумму, а то ведь могут изгнать и бесплатно! И жаловаться - некому. Официальная власть в регионе всегда находит способ, чтобы стать именно на сторону угольщиков, а не на сторону обобранного народа.

Примеров тому - неисчислимо. Ни одна согнанная с нажитых мест кузбасская семья не осталась довольна, все убеждены, что их надули самым бесстыжим образом. Вот, скажем, располагаются покамест на кузбасской земле две соседние деревни - Костенково и Матюшино. А под ними, под их угодьями и пашнями, залегают угольные пласты. И заинтересовали те пласты угледобывающую фирму под названием «Южкузбассуголь». Каким именно образом земли сельскохозяйственного назначения лишались своего статуса (а без этого угледобычу по закону вести нельзя) - вопрос отдельный. Скажем только, что жители Матюшино и Костенково, лишившись огородов и пастбищ, за все про все получили по 15-20 тысяч рублей на руки. И - все: на их бывших землях обосновались угледобытчики, превратив прежде цветущие края в истинное подобие марсианских ландшафтов. А на днях, благодаря усилиями угольщиков, провалилась под землю единственная дорога, связывавшая две эти деревни с окрестным миром. И переселиться-то несчастным крестьянам некуда, да и не на что. Куда, спрашивается, можно переселиться за 20 тысяч? Примерно столько в тех местах стоят человеческие похороны...

И вот в числе прочего народа бились о стены и запертые двери и жители упомянутых деревень. Бились-бились, да так ничего и не добились. Не допустили их к телу премьер-министра и кандидата в президенты. Даже немудрящих крестьянских челобитных и то не приняли...

...А затем Владимира Путина повели на другое собрание - на кемеровский вагоностроительный завод. На том собрании также присутствовала публика избранная, прошедшая свирепый фейс-контроль. Посторонние и подозрительные лица удалялись еще на дальних способах, и просто-таки беспощадно. Некоторых, рассказывают, даже били... Так и не удалось народу донести свою правду до премьер-министра и, не исключено, в скором будущем российского президента. Помните, как у Некрасова: «... И пошли они, ветром гонимы, повторяя: «Суди его Бог», разводя безнадежно руками...» Много есть в русской поэзии вечных строк, а уж эти - вечные из вечных...

***

В числе прочих жалоб, которые легковерный кузбасский народ пытался донести до российского премьер-министра, была жалоба воистину уникальная. Речь в ней шла об одном православном храме - самом, между прочим, древнем на кузнецкой земле. Расположен этот храм в городке Салаир. Долго он там стоял, еще с конца 19 века, и не тронули его ни годы, ни стихии, ни даже большевики. Но с приходом «демократических» времен для уникального храма наступили весьма трудные времена. Дело в том, что храм был выстроен на земле, в недрах которой таится золото. Об этом факте было известно давно, но долгое время как-то так получалось, что золото было само по себе, а храм - сам по себе. Понимал народ эпох минувших разницу между золотом и храмом Божьим. Но, повторимся, наступили новоявленные времена. И вот бравые золотопромышленники-демократы, не боясь ни Божьего, ни людского гнева, принялись рыть рядом с храмом огромные ямины, и дорыли до того, что одно крыло храма буквально-таки повисло над сорокаметровой пропастью. Так оно до сей поры и висит, рискуя утянуть в ту пропасть и весь храм. Уж куда только не обращался за содействием народ православный! И все - без толку. Храм так и висит над пропастью. Золото в современном мире стало куда как важнее веры...

И вот одна из жалоб, которую народ стремился донести до премьера, касалась как раз того храма. Помоги, дескать, отец-кормилец, не лишиться храма, урезонь алчных золотостарателей, а заодно и их покровителей-чиновников, потому что - кто еще, если не ты? Да только что с того толку? Премьер-министр, отметившись сладкими предвыборными посулами в Кузбассе, посчитал свое дело сделанным и уехал. Не пожелал услышать жалобы докучливого электората. И уехал в соседний Томск общаться с тамошними студентами. А православный храм так и остался висеть над пропастью...

И вот какие аналогии приходят мне в голову в связи со всей этой катавасией. Это не православный храм висит над сорокаметровой бездной, это вся Россия повисла над пропастью. А пропасть та создана из алчности, предвыборной и послевыборной лжи. И чем больше лжи, тем глубже та пропасть и тем труднее удержаться храму на краю бездны. Вот - Владимир Путин побывал в Кузбассе и своей предвыборной фанфарной ложью углубил ту пропасть до предела, может статься, критического.

Вы никогда не видели, как падают в пропасть православные храмы? Упаси нас Боже от такого сюрреализма...