Раболепство перед Кремлем

Почему западные лидеры и интеллектуалы стали столь снисходительны к российской автократии?

Встречаясь недавно в Москве с российскими либералами, один известный европейский интеллектуал попытался убедить их в том, что "Россия сегодня - не диктатура. [Президент] Дмитрий Медведев старается либерализовать систему, и со временем Россия станет демократической страной. Не надо торопить события". Неудивительно, что такой совет вызвал оцепенение у аудитории, которая ожидала от либералов с Континента, по меньшей мере, ободрения.

На конференции, состоявшейся в прошлом месяце в Берлине, я увидела еще один пример такого непонимания. Когда я начала поднимать вопрос о демократических стандартах в отношениях между Западом и Россией, один западный участник конференции прервал меня. "Вы нас раздражаете, - сказал он. - В международных отношениях главное - сила, а не ценности!" Если он прав, то российским либералам придется пересмотреть свое отношение к лидерам западного общественного мнения, от которых они традиционно ожидают моральной поддержки и понимания.

Похоже, среди западных политиков и интеллектуалов складывается консенсус по поводу того, что Россия не готова к либерализму, а иметь дело с нелиберальным политическим порядком, созданным Владимиром Путиным, в чем-то может быть даже выгодно. Возможно, поэтому политика Запада в отношении России лишь послужила укреплению тех российских сил, которые преследуют антизападные интересы. Результаты могут быть катастрофическими - не только для активистов, работающих над превращением России в свободную страну, но и для морального авторитета тех на Западе, кто проповедует свободу, но воплощает в жизнь нечто иное.

Этот парадокс прекрасно иллюстрирует американская "кнопка перезагрузки". Конечно, Соединенные Штаты должны поддерживать диалог с Россией по вопросам безопасности, в том числе, контроля над вооружениями. Однако превращение договора о ядерном оружии в главный пункт повестки дня свидетельствует лишь о нежелании обеих сторон обсуждать действительно важные вопросы - фундаментальные политические различия между двумя обществами. Вместо этого, Москва и Вашингтон вызывают призраков прошлого и пользуются механизмом эпохи "холодной войны", пытаясь имитировать сотрудничество. В конечном итоге, американо-российский диалог по вопросам безопасности мало поможет президенту Бараку Обаме обуздать агрессивный Иран, закончить войну в Афганистане и укрепить режим нераспространения. Вместо этого, он послужит целям России, подкрепляя ее великодержавный статус и упрощая задачу сохранения нынешней авторитарной системы.

Политика Европейского Союза в отношении России также способствует поддержанию статус-кво в этой стране. Он покупает российские энергетические и другие сырьевые ресурсы, помогает финансировать российский класс олигархов и усиливает политическую элиту. Приняв Россию в европейские институты - в особенности, Совет Европы - европейские лидеры стараются не замечать, что российская система не соответствует тем принципам, ради продвижения которых создавались эти организации. Может сложиться впечатление, что европейские правительства решили ради своих экономических интересов не акцентировать внимание на этих принципах, убедив себя в том, что Россия к ним еще просто не готова.

Некоторые западные лидеры без зазрения совести легитимизируют российский режим. Герхард Шредер, возглавляющий ныне комитет акционеров компании, занимающейся строительством газопровода "Северный поток", - просто самый известный пример того, какой может быть моральная гибкость западных лидеров, если предложить им хорошую цену. Бывший канцлер Германии ведет себя так, словно он эмиссар России, и защищает политику Кремля с таким энтузиазмом, что немцы начали шутить: "Попугай у него на плече говорит с русским акцентом". Еще один друг Путина - премьер Италии Сильвио Берлускони , защитник Кремля, которого, похоже, уже давно не волнует собственная репутация. А еще есть лидеры Франции. В свое время бывший президент Франции Жак Ширак не позволял "малым", как он выражался, европейским странам критиковать Путина на саммитах ЕС-Россия. Ширак даже удостоил Путина самой высокой награды Франции - сделал его кавалером Большого креста Почетного легиона, но тайно, не желая возмущать французскую общественность.

Преемник Ширака Николя Саркози не только считает допустимым поздравлять Кремль с "победами" на манипулируемых выборах, но и, по сути, позволяет ему манипулировать собой. В августе 2008 г., когда Франция председательствовала в ЕС, Саркози делал вид, что он не замечает, что Москва не выполняет два ключевых положения плана Медведева-Саркози по урегулированию российско-грузинского конфликта, касающиеся вывода войск и проведения международной дискуссии об окончательном статусе мятежных провинций Грузии. Это дало российской элите еще один повод считать Европейский Союз организацией, которую легко ввести в заблуждение или просто проигнорировать.

Ключом к европейской политике в отношении России является Германия - и то, что Шредер больше не у власти, не означает, что со шредеризацией покончено. Прежние поколения немецких лидеров вели бизнес с Советским Союзом, но они, по крайней мере, пытались добиться изменений - или мечтали об этом. Сегодня же складывается такое впечатление, что нынешняя немецкая элита надеется только на то, что в путинской России не будет никаких изменений.

Хотя канцлер Ангела Меркель, выросшая в Восточной Германии, когда-то считалась критиком недемократических тенденций в России, ее правительство в условиях спада немецкой экономики расширяет экономическое сотрудничество с этой страной, стремясь к заключению сделок в автомобильной и судостроительной отраслях. Решение Германии отказаться в отношениях с Россией от ценностного подхода привело к тому, что и политика Европейского Союза в отношении России стала столь же "прагматичной" - иными словами, нацеленной на сохранение статус-кво.

Да, некоторые западные лидеры, посещая Москву, встречаются с правозащитниками и представителями умеренной оппозиции. "Они спрашивают, как нам можно помочь. Мы объясняем, что они должны поднимать вопросы прав человека и демократии на переговорах с российскими лидерами, - говорит Арсений Рогинский из правозащитной группы "Мемориал". - Но, в конечном итоге, обычно ничего не происходит".

Западные интеллектуалы еще больше, чем политики, склонны поддаваться на соблазны Кремля. Они сражаются за честь быть приглашенными на заседания Валдайского клуба, регулярные встречи с российскими лидерами. Известно, что на этих встречах именитые гости задают русским заранее согласованные вопросы, играя свою роль в шоу по сценарию Кремля. "Господин премьер-министр... Вы - демократ!" воскликнул один ведущий французский интеллектуал во время встречи с Путиным, когда тот еще были президентом. "Вы настоящий либерал!" - заявил известный немецкий эксперт на встрече с Медведевым.

Недавно эксперты из Европейского совета по международным отношениям изложили идеи Кремля западной аудитории в сборнике эссе "Что думает Россия?", в котором мало критических оценок, но достаточно оправдания авторитаризма и геополитических амбиций Москвы. Ведущий политтехнолог Кремля Глеб Павловский пишет в послесловии: "Консенсус, созданный в России Путиным - это реальность, основанная на ценностях. Его основанием служит возможность свободно жить в безопасной среде - то, что американцы воспринимают как должное". Печально, что европейские эксперты никак не отреагировали на это утверждение. Значит ли это, что они согласны?

Другие интеллектуалы принимают участях в форумах, организуемых Кремлем для обсуждения новых стандартов демократии и вклада России в их разработку. Один такой форум состоялся под эгидой Медведева осенью прошлого года в Ярославле. Было очевидно, что Франсуа Фийон и Хосе Луис Родригес Сапатеро, премьер-министры, соответственно, Франции и Испании, принявшие участие в форуме, плохо себе представляли, о чем шла речь, но их присутствие повысило престиж мероприятия. Среди участников форума были такие интеллектуальные гуру Запада, как Элвин Тоффлер (Alvin Toffler), Иммануил Валлерстайн (Immanuel Wallerstein) и Фарид Закария (Fareed Zakaria). И как объяснить то, что эти далеко не наивные люди осенили своим присутствием мероприятие, предполагающее некую положительную связь между понятиями "Россия" и "демократия"?

Один влиятельный европейский лидер, Роберт Купер (Robert Cooper), генеральный директор отдела по внешним и военно-политическим связям Совета Европейского союза, не стесняется обсуждать вопросы демократии с российской политической элитой. В интервью прокремлевскому Русскому институту он заявил: " Я иногда думаю, что само слово "демократия" стало проблематичным. Я бы предпочел говорить об ответственном, открытом правительстве, защищающем права народов... но обладающем легитимностью, достаточной для применения жестких силовых мер, когда в них возникает потребность". Именно к такому пониманию демократии и стремятся нынешние российские власти.

Российские реформаторские силы уже давно перестали призывать Запад к помощи в продвижении демократии в России. Они понимают, что трансформацией России должно заниматься само российское общество. Но россияне, стремящиеся к реформам, ожидают, что Запад хотя бы не будет стопорить перемены, поддерживая авторитарные силы, которые не дают им ходу. Такие видные российские правозащитники и либералы, как Сергей Ковалев, Гарри Каспаров и Григорий Явлинский, долго считавшиеся прозападными голосами, в последнее время критикуют все более соглашательскую политику Запада в отношении России. Можно сказать, что эти голоса представляют ничтожное меньшинство российского общества. Но, потеряв это прозападное меньшинство, Запад совсем потеряет Россию.

Так что же могла бы предполагать более принципиальная политика в отношении России? Общаясь с российской элитой, западные лидеры должны помнить о либеральных и демократических принципах. Они должны с осторожностью относиться к новым сказкам о "модернизации", избегать наивного распространения идей Кремля и постараться понять, что на самом деле происходит в российской системе, которая проявляет признаки серьезной нестабильности и деградации и вскоре может стать вызовом для Запада.

В настоящее время нет никаких намеков на то, что Запад готов предпринять даже малейшие усилия. Возникает вопрос: как западная цивилизация может решить свои внутренние проблемы с демократией, если она отказывается от миссии по продвижению свободы?