Революция - это только начало

Наблюдая – где-то издалека, а где-то и с близкого расстояния – за происходящими в нашей многострадальной стране событиями, невозможно не вспомнить горбачевские слова: «процесс пошел».

Революционный процесс действительно пошел. Более того, можно сказать, что революция уже совершилась. Нет, я отнюдь не являюсь ярым оптимистом (да простят меня за это некоторые коллеги), и не склонен думать, что в ближайшие дни Путин вместе с Медведевым улетят на голубом вертолете в Великобританию, а у нас начнется всамделишная «демократия». Какое-то время (хотя, конечно, и недолгое) коноводы нынешнего режима еще побарахтаются. Но важно не это.

Самое главное – сознание людей после 5 декабря изменилось. Оно уже другое, и фарш тут не прокрутишь назад. Такие изменения видны сразу, и их ни с чем нельзя перепутать. Помню, как вечером 11 декабря минувшего 2010 г. мы с друзьями обсуждали то, что имело место днем. Было это в одном питерском кафе, куда мы, «мирные наблюдатели» случившихся «безпорядков», пришли посмотреть новости о происходящем в Москве. Один из нас тогда сказал:

- Завтра Россия уже будет другой. Какой именно – еще непонятно, но уже другой.

Спорить, разумеется, с этим никто не мог, да и не хотел. Ибо это было всем совершенно очевидно.

И, действительно, на следующий день мы оказались уже в несколько иной стране. Весь последующий политический год, вплоть до выборов, прошел в тени «Манежки», которая настолько же пугала одних, насколько воодушевляла других.

Протестные акции 11 декабря 2010 г. вернули людям надежду. Каждый русский человек вдруг осознал: мы, все вместе, можем заставить власть слушать нас. Мы можем не униженно просить у Кремля, но требовать – и добиваться выполнения своих требований.

То, что началось на улицах Москвы 5 декабря и продолжается и сейчас, также очень существенно изменило сознание людей. Мы все вышли на новый уровень: если после Манежки стало ясно, что мы можем на что-то влиять, то теперь народ понял: он может смести эту власть. Сам. И установить новую – ту, которую посчитает нужной. И осознание этих реалий есть по обе стороны баррикад. Потому-то и летают вертолеты до фээсбэшной крыши на Лубянке, и едут в Москву колонны бронетехники, а рядовые омоновцы, несмотря на все это, предпочитают уже прятать лица под масками. Власть фактически признала свою слабость и продемонстрировала свой страх – а русские люди почувствовали свою силу.

Массовое сознание радикально изменилось. И это – действительно революция. Большевики врали, когда говорили, что якобы бытие определяет сознание. Все ровно наоборот – сознание формирует это самое бытие. И если революционным образом изменилось первое, то очень скоро неизбежно – и столь же революционно – изменится и второе.

У нынешнего политического режима в настоящий момент просто нет необходимых ресурсов для того, чтобы остановить нарастающий революционный поток. Если отбросить всяческие сантименты, то придется признать: египетскому Тахриру можно противопоставить только китайский Тяньаньмэнь. И нет ни малейшего сомнения в то, что Владимир Владимирович с удовольствием бы включил силовой ресурс (благо, он это уже не раз делал) – и радостно бы наблюдал, как танки наматывают на траки кишки демонстрантов. Почти не сомневаюсь, что подобные сладостные видения у него сейчас стоят перед глазами.

Но, к несчастию для Путина, для него такой способ «порешать вопросы» заблокирован намертво. Для того чтобы баловаться катанием на танках по костям оппозиции, властям нужно все-таки иметь сравнительно мощную социальную базу, и эффективный, отлаженный военно-полицейский аппарат. То есть должна быть некая значительная часть общества, которая расправы над оппозицией поддержит, обеспечит технически, и признает легитимными.

У Дян Сяопина все вышеперечисленное было. Тоже самое можно сказать и про Лукашенко. Как бы кто бы к «Батьке» не относился, но в Белоруссии есть слои общества, которые его поддерживают, а белорусские КГБ и Армия готовы выполнять более-менее любые приказы своего президента.

А вот у Кремля ничего такого не имеется. Конечно, для увеселения зарубежных СМИ, можно свезти в центр Москвы десять тысяч асоциальных имбицилов, которые будут скандировать речевки в поддержку Путина.

Но на реальный статус-кво в российском обществе это никак не повлияет. На сегодняшний день, в России в целом (за исключением отдельных регионов – Северный Кавказ и т.п.) отсутствуют сколько-нибудь мощные социальные пласты, на которые бы власть могла опереться. Ни рабочие, ни почти окончательно вымершие русские крестьяне, ни бизнес, ни интеллигенция – за Путина впрягаться не намерены. Как не станет этого делать ни Армия, ни даже ФСБ. Единственная сила, на которую Кремль сегодня может рассчитывать – это чеченские каратели (если угодно, чеченский ОМОН). Кадыровские батальоны действительно могут устроить – умеючи и со всем своим удовольствием – резню русских на московских площадях. Проблема лишь в том, что очень и очень многие русские омоновцы (да и не только русские, а, скажем, буряты и др.) еще очень хорошо помнят свои командировки в Чечню. И в первую кампанию, и во вторую. И отрезанные головы боевых товарищей, и обгоревшие трупы старых друзей – в память их вбиты крепко. Так что появление чеченских специалистов по наведению «конституционного порядка» может привести к тому, что русские омоновцы, как минимум, просто откажутся выполнять приказы. А как максимум, перейдут на сторону протестующих.

Сценарий такого рода в новейшей истории был уже один раз опробован – в Румынии, в 1989 г. Правда, у Чаушеску были арабы, а не чеченцы, но хрен редьки не слаще. Прежде всего, для Чаушеску – его расстреляли уже через девять дней после начала волнений.

Единственная альтернатива постепенной сдаче власти, которая есть у Путина – это вариант Чаушеску. Даже не Каддафи (которому было, на что и на кого опереться в ливийском обществе). И Путин это, похоже, понимает.

Выходит, мы без пяти минут победили?

И да, и нет.

Сейчас, как никогда, важно понимать: смена власти не произойдет по схеме: «сограждане, революция свершилась, а теперь – дискотека!» Революция – это только начало. Настоящая и продуктивная, но и тяжелая, и опасная работа начнется тогда, когда Путина и К выкинут из Кремля.

Вышибить несколько особо гнусных персон с властного «Олимпа» – еще не значит победить антирусскую номенклатурно-олигархическую диктатуру. И на месте одной разогнанной партии жуликов и воров старое жулье и ворье непременно попытается создать новую – еще более гадкую. Либерастические трихины, обиженные на Путина исключительно за то, что он оттер их от кормушки (но всегда поддерживавшие его геноцидную политику в отношении русских) уже примеривают к своим задницам правительственные кресла. Чекистская мафия, переждав месяц-другой после падения Путина, непременно начнет борьбу за удержание и преумножение своего коррупционного достатка. И т.д. и т.п.

Мы должны отдавать себе отчет: у Русской Свободы много врагов. В том числе, их немало и среди ситуационных как бы союзников, тоскующих по «золотым девяностым». А раз так, то после грядущей антипутинской революции борьба не закончится. Скорее, наоборот.

Собственно, по-другому и быть не может. Тем, кто смотрит на Египет как на пример для нас (и, кстати, правильно делает), следует рассматривать историю египетской революции не только до падения Мубарака, но и после. Борьба различных политических сил не закончилась арестом старого диктатора. Она продолжается и сегодня – с ненамного меньшим накалом.

Понятно, что такая перспектива – не самая радостная. Но другого пути нет. Русское Национальное Государство не возникнет просто по факту выкидывания Путина из президентского кресла. Надо будет еще очень и очень многого добиться – начиная с подлинно свободных выборов, в которых русские националисты смогут участвовать действительно на равных. И – т.д. и т.п.

Это будет по-своему драматическое время. Но оно будет прекрасно тем, что наконец-то русский человек сможет свободно вздохнуть на своей земле – и начать строить государство не во имя коммунистической химеры или обогащения перекрасившейся в «демократов» коммунистической же номенклатуры, а ради русского будущего для своих детей и для себя.

Поэтому – надо бороться сегодня. И быть готовым к тому, чтобы с не меньшим упорством продолжить борьбу завтра