Хватит ли милосердия для детей?

Когда-то давно, а на самом деле всего-то лет семь назад, я пела песни в новосибирском метро. Впечатлений много, конечно, еще бы. Например, беспризорники. Беспризорные дети там были разных возрастов - некоторые совсем малыши. И Женька был тоже малыш - ему было пять, а на вид так и вовсе годика три.

Женька бодро семенил между длинными ногами вечно пробегающих туда-сюда взрослых людей, клянчил мелочь, по ночам старшие дети забирали его спать в подвалы и прочие «ночные точки». Это был такой пенёчек в пальтишке, вязаной шапочке и шарфе, завязанном назад. Очень радостный малыш. Смотрел снизу вверх в глаза взрослых и улыбался.

Однажды, когда я уже паковала свою балалайку, из-за стеклянных дверей на лестницу выхода ворвалась полненькая молодка. За собой молодка тащила собственного сына: вполне чистенького мальчишку лет тех же трех на вид. А другой рукой она держала нашего Женьку, а на сгибе локтя у нее болталась здоровая сумка. Мы с моей тогдашней «шляпой» все равно ждали автобуса на Затон, так что решили понаблюдать.

Молодка вопила:

- И что ж это делается, вы посмотрите! Совсем маленький ребенок - и один просто так ходит! Да я его сейчас горячим бутербродом угостила! Я ему КУПИЛА этот бутерброд! Так он его как щенок! Голодный! Жадно набросился! Как прям с цепи! Он же маленький! Вы люди или нет?!

Эту печальную, но громкую историю она рассказала всем, кто проходил мимо или находился в это время в переходе.

- Я ему сок купила! Что ж это делается! Он с моим Валеркой вместе этот сок пил! Валерка мой приучен к хорошему - сам с мальчиком поделился! А вы нелюди!

- А я б на ее месте после Женьки своему ребенку сок-то не дала бы... - философски заметила я.

- Слушай, это надолго, может, покурим? - предложила «шляпа».

Мы подошли ближе к стеклянной двери и нахально закурили. Милиции все равно не было видно. Молодка в это время уже рассказала историю о подвиге своего милосердия и тете Гале с открытками, и тете Шуре с газетами, а поскольку все вампиры так или иначе рано или поздно вычисляют меня, она неуклонно поперла по лестнице в нашу сторону.

- Вот посмотри, девушка! - загремела она. А я отметила, что от нее сильно пахнет винишком. - Вот КАК такое допускают власти?

- Да их тут двадцать штук бегает, - заметила моя «шляпа».

- Двадцать штук! - изумилась молодка. - Ну надо же что-то делать! Я пошла сдавать его в детдом.

И она потащила Женьку вниз, обратно в метро. Через пять минут она пришла обратно, вся счастливая донельзя. Оказалось, что ей, как и нам, на Затон и что зовут ее Лиля, а через минуту очередные прохожие ТОЖЕ узнали, что она только что отдала в детдом маленького ребенка, а перед этим купила ему бутерброд и сок, и даже вместе с сыном он из коробки пил.

- Жадно набросился, как собачонок голодный!

Еще через десять минут мимо нас колобком прокатился Женька. К сожалению, мы не успели ее отвлечь. Лиля ухватила его за шарф и заорала:

- А ты что тут опять делаешь?!

- Отпуштили, - ответил Женька и засеменил ногами по полу, пытаясь удрать.

Но она категорически крепко вцепилась в его шарфик и, громко ругая милицию и власти, поволокла обратно.

- Девушка, а Вы идите со мной свидетелем! - скомандовала она мне.

Знаете, почему я пошла? Все это время Лиля не обращала ни малейшего внимания на своего собственного сына. Он просто болтался возле нее, как воздушный шарик. Я подумала, что будет правильно, если я прослежу, чтобы эта дура села в последний затонский автобус все-таки со своим ребенком. А то еще потеряет его в метро, пока творит «милосердие».

Возле турникета нас встретила худая печальная блондинка в милицейской форме.

- Опять Вы... Ну вам же сказали: мы не можем отправить его в детский дом! Его не примут! У него мать не лишена родительских прав! - И почему-то повернулась ко мне: - Вы понимаете... мы же тут не звери, мы их всех знаем, кормим, лечим, если что-то... Но у них родители прав не лишены, мы максимум можем отправить его сейчас в приют. А оттуда его все равно отправят обратно сюда. Ну, чего ребенку мотаться зря? Тут он привык, тепло, мы кормим, лечим...