Владимир Высоцкий: тайна Крещения

Протоиерей Михаил Ходанов много лет исследует жизнь и творчество Высоцкого с православных позиций… 

Желание креститься появилось у поэта в конце шестидесятых годов. Поначалу он хотел сделать это в Москве, но его широкая известность неминуемо бы привела факт крещения к огласке. Многие из нас хорошо помнят это время – заходить в храм было небезопасно. Там вполне могли находиться – и находились – соглядатаи и осведомители.

Уже был случай, когда две актрисы с Таганки крестились в Мцхете ночью, думали, что никто не узнает. Узнали тут же, и был грандиозный скандал.

В те времена во избежание шума и неприятностей часто крестили на дому или у знакомого батюшки в храме (выгадывали наиболее безопасный день и час). Но так получилось, что приятель Высоцкого, переводчик Давид Карапетян, предложил ему креститься в Армении, подальше от лишних глаз. На вопрос, православная ли там церковь (а такой вопрос вполне мог быть), Карапетян, скорее всего, ответил утвердительно, потому что как армянин был убежден, что его вера – истинно православная. Да и название армянской Церкви – Православная и Апостольская. Возможно, он рассказал Высоцкому и о древности христианства в Армении. Так или иначе, крещение это состоялось в 1969 году.

По приезде в Армению Владимир Семенович был поражен ее видами, древними храмами и монастырями. Нет сомнений в том, что Таинство Крещения он прошел глубоко искренне и с верой во Христа. Формально такой длинный путь не проделывают. Что касается проблемы монофизитства, то вряд ли Высоцкий вообще знал о нем что-либо конкретно.

Когда Высоцкий вернулся в Москву, он далеко не всем рассказал о своем крещении. Только самым близким людям. Поделился он радостью прежде всего с женой, Людмилой Абрамовой, зная, что эта новость для нее будет по-настоящему радостной. Узнав об этом знаменательном событии, она подарила Высоцкому свою фамильную реликвию – Георгиевский крест. Это был особый четырехконечный крест, очень красивый, и принадлежал когда-то ее бабушке – сестре милосердия, которая удостоилась этого креста за самоотверженное служение больным и раненным на фронте. Высоцкий носил его постоянно. Большое же серебряное Распятие подарил ему уже в конце его жизни Михаил Шемякин.

В музее Высоцкого, расположенном в Нижнем Таганском тупике, посетители часто спрашивают методистов, можно ли поминать Владимира Высоцкого за упокой в православных храмах.

Что можно сказать по этому поводу? Тот, кто непременно хочет поминать, – поминать все равно так или иначе будет. Это – раз. Весь вопрос лишь в том, дойдет ли это поминовение до Бога. Полагаю, что, конечно же, дойдет, если в основе просьбы ко Всевышнему лежит чистая любовь и желание облегчить боль ближнему.

Между двумя церквами – Армянской и Русской – нет литургического общения. То есть в православном храме нет возможности полагать в Чашу заупокойную частицу просфоры за умершего, крещенного в Армянской церкви, чтобы омыть ее Кровью Христовой (при этом омываются грехи поминаемого человека).

Православный христианин призван быть послушным Матери-Церкви и учитывать все эти нюансы. Хотя на самом деле в данном конкретном случае следует обратиться за разъяснением к нашим православным канонистам и специалистам по церковному праву: ведь, насколько известно, мы признаем действенность Крещения, совершенного в Армянской церкви, и принимаем всех желающих присоединиться к Русской православной церкви по так называемому третьему. облегченному чину (первый чин – перекрещивание, второй – миропомазание) – через покаяние. Поэтому если бы Владимир Высоцкий был жив, то скорее всего, он бы рано или поздно перешел в полноту православия (ведь он же изначально и желал креститься только по православному обряду и был уверен, что его крестили именно так) и стал прихожанином, к примеру, храма Покрова Пресвятой Богородицы на Лыщиковой горе. Почему бы и нет?

И тем не менее есть факт – жесткий и совершенно недвусмысленный: Высоцкий умер и оставил нам проблему своего церковного поминовения. Со своей стороны, он шел к Православной церкви, тянулся к Ней, открывался навстречу Христу. Да, многого поэт просто не знал, в сравнительном богословии (скажем об этом уже в третий раз) был несведущ. Просто пришло время, когда он всей душой захотел быть ближе к Богу. В Нем поэт увидел (или таинственно ощутил) путь к преодолению смерти – и всей душой захотел креститься, веря, что произойдет чудо обновления, появится пульс новой жизни и он спасется…