Что помнит мир спасенный?

Запутались мы с праздниками и запутали детей. Только отметили 4 ноября — мифическую дату изгнания поляков, а на дворе уже 7 ноября — семидесятая годовщина парада на Красной площади, с которого бойцы уходили на линию фронта, проходившую всего в 80–100 километрах от столицы. Того самого парада, что психологически предопределил исход Битвы под Москвой, спасшей столицу от коричневой чумы. Но 4 ноября сегодня — красная дата календаря, а 7 ноября — обычный рабочий день.

Пока взрослые разворачивали войну символических дат на идеологической почве, в жизнь вступали новые поколения, у которых в результате политических ристалищ оказались смутные представления о нашем недавнем прошлом. На политическом форуме в Ярославле я встретился со своим выпускником, известным политическим телеведущим, который параллельно читает лекции на журфаке МГУ. Между нами состоялся печальный разговор.

— Евгений Александрович, вы не поверите. В этом году первокурсница, девушка из приличной интеллигентной семьи, успешно сдавшая ЕГЭ, прошедшая творческие конкурсы, затруднилась в ответе на вопрос: с кем СССР воевал в годы Великой Отечественной войны? «То ли с Австрией, то ли с США», — путалась она в догадках.

— Меня это не удивляет. Ты даже не представляешь, как трудно сегодня доносить даже недавние исторические реалии этим инопланетянам. Расшифровки требует буквально все: СССР, РСФСР, ВКП(б). Говоря современным языком, без гиперссылок невозможно объяснить судьбоносные события. К примеру, чтобы донести до подростков атмосферу трагизма и величия парада 7 ноября 1941 года, нужно отдельно объяснять, что означала эта дата для советских людей того времени. Для молодых она пустой звук. Добавь к этому катастрофическое сокращение учебных часов на преподавание истории (сегодня у детей три часа в неделю на физкультуру и только два — на историю), и результат не будет выглядеть неожиданным...

Поэтому как педагог я понимаю идею устроителей юбилейного парада на Красной площади. Реконструкция — один из способов приобщения к истории. Пройдут по Красной площади молодые люди в маскхалатах с автоматами ППШ, а другие ребята будут чеканить шаг по брусчатке, демонстрируя готовность к штыковой атаке с винтовкой-трехлинейкой наперевес, затарахтят восстановленные образцы подлинной военной техники тех лет... Жаль, что подростки этого не увидят в прямом эфире (день-то будний).

Но для меня, педагога, разделяющего принцип наглядности обучения, отлично работающий для детей младшего и среднего школьного возраста, очевидно, что, по мере взросления человека в деле воспитания только картинкой не обойтись. Да простят меня устроители праздника — меня больше интересует не то, как красиво пройдут по площади молодые люди, а что у них и их сверстников в головах.

...В канун католического Рождества я вместе с группой своих учителей оказался в городе Бремене. В годы войны Бремен не подвергался бомбардировке союзников. Уцелели все до единого исторические здания. Вечерами в рождественскую неделю он производил сказочное впечатление. Звон колоколов, волшебная иллюминация, спокойные, доброжелательные, уверенные в себе люди. Благодушное настроение немедленно улетучилось на соседней с центральной площадью улочке. На ее брусчатке расположился один уличный музыкант с аккордеоном. Он вошел в образ, приосанился, и зазвучала знакомая с детских лет песня: «Мы парни бравые, бравые, бравые...». Проходящие мимо бюргеры бросали еврики. А меня как по сердцу полоснуло. Бравые парни не побираются на улицах побежденных городов. Как случилось, что побежденные оказались в лучшем положении, нежели победители? Чем не тема серьезного взрослого разговора со старшеклассниками?

Для ответа на этот вопрос придется глубоко залезть в историю, продлевая эту тему вплоть до дня сегодняшнего. Почему, вопреки надеждам Е.Винокурова, не «помнит мир спасенный, мир вечный, мир живой Сережку с Малой Бронной и Витьку с Моховой»? Мир — в смысле мирового сообщества. И это при том, что миллионы таких ребят действительно спасли мир от катастрофы.

Историки знают, что существовал план маршала Б.Н.Шапошникова, предлагавшего летом 1942 года, после победы под Москвой, уйти в глубокую оборону. Что было бы рационально с точки зрения сбережения человеческих жизней. Но наступление было продолжено и кончилось харьковской катастрофой.

Между тем в это же время Альберт Эйнштейн, добившись приема у Рузвельта, открыл ему возможность создания атомной бомбы. И если бы страшные поражения, последовавшие за победой в Битве под Москвой, унесшие миллионы жизней советских людей, не измотали немцев, американцам ничего другого бы не оставалось, как сбросить атомную бомбу не в Хиросиме, а в центре Европы.

Они бы не сомневались. Разбомбили же союзники Роттердам, в чем не было прямой военной необходимости. Первое, что приходит в голову, — обвинить в неблагодарности злокозненный Запад. Труднее и даже опасней искать причины украденной у народа победы в трагическом течении собственной истории.

Даже самая искусная пропаганда рано или поздно мертвеет. За душу берет лишь прямой честный разговор, заставляющий думать и воспринимать историю как часть своей биографии. «Спасибо деду за победу» — всего лишь слоган. А что на самом деле пережили эти деды, единицы которых дожили до празднования семидесятилетия победы в Битве под Москвой?

Любая война в целом и битва в частности — это неизбежное переплетение высокого и низкого, безобразного и прекрасного в человеческих проявлениях. Битва под Москвой — это и паника 16 октября, когда сжигали документы, а номенклатура со своим барахлом на служебных машинах бежала из города; это и дамочки, выстроившиеся в парикмахерские, дабы при фасоне встретить немецких офицеров, о чем пишет в своих мемуарах Э.Герштейн. И в это самое время «джазисты уходили в ополченье, цивильного не скинув облаченья» (Булат Окуджава). И мальчишки, приписавшие себе год, дабы немедленно попасть на фронт, необученные и погибающие в первых же боях. И никто не хотел умирать.

Мой тесть А.П.Вольнов, живущий до сих пор с двумя ранениями (одно под Москвой) и контузией, юношей мастером спорта по лыжам, зачисленный в группу разведчиков, так описывает один из боевых эпизодов. «Наша группа идет в немецкий тыл со своим заданием. Через просеку видим немецкую группу, направляющуюся к нашим позициям. Они делают вид, что не замечают нас, а мы их». Кто посмеет обвинить их в трусости?

В последнее время деды заговорили, а точнее опубликовали свои мемуары, лишенные романтического флера. Среди книг, обнажающих беспощадную правду воины: Леонид Рабичев «Война все спишет», Н.Н.Никулин «Воспоминания о Войне». Читать эти тексты больно, кто-то расценит их как очернительство и удар по национальному самосознанию. И тут самое время вспомнить про знаменитую лестницу русского религиозного философа В.Соловьева. Он писал, что народы в своем развитии последовательно проходят ступени: самосознание—самодовольство—самообожание—саморазрушение. Похоже, что, подобно незрелым школьникам, вверх по этой лестнице, ведущей вниз, мы с легкостью перепрыгиваем через ступени.

Все это и многое другое следует обсуждать со вступающими в жизнь поколениями, если мы хотим пробиться к самому главному, сформировать тот нравственный стержень, без которого человек обречен на амебное существование. Одними юбилейными торжествами этот прорыв не достигается. Формула В.М.Шукшина «Нравственность — есть правда» неопровержима. Именно об этом не устает напоминать философ, фронтовик и узник ГУЛАГа Г.С.Померанц: «Мы до сих пор не сумели отделить от тени кровавого деспота народные подвиги при обороне Одессы, Севастополя, Ленинграда, Сталинграда, Тулы... До сих пор мы толчемся между правдой и кривдой, между чувством вины соратников Сталина и чувством гордости победителей Гитлера. А без нравственной ясности нельзя бороться с гнилью, разъедающей наше общество».

«Евгений Александрович, — обратилась ко мне одна старшеклассница, — а правда, что Сталин был глубоко верующим человеком и, тайно встретившись со святой Матроной, получил у нее уверения, что немцы Москву не возьмут? А еще я прочитала в Интернете, что перед контрнаступлением под Москвой Сталин дал приказ, по которому икона Казанской Божией Матери облетела на самолете линию фронта — и это решило исход битвы...».

Какое безбожное вранье! Не успев изжить одни мифы, мы нахлобучиваем на головы подростков новые, порожденные больным сознанием. Пока мы выравниваем строй, разруха в головах нарастает.