Как Дмитрий Пожарский освобождал Кремль от захватчиков

Сегодня в стране отмечается День народного единства. Можно спорить о том, какая же конкретно дата была бы точнее для этого праздника – 4-е ноября или 7-е – но факт в том, что ноябрь 1612 года стал судьбоносным для истории России. Победа объединившегося народа над засевшими в Кремле захватчиками, безусловно, является серьёзнейшей вехой в истории России.

Но не менее важно и учесть горькие исторические уроки – когда уже после всех славных битв и героических подвигов русских людей, спасших страну от развала, руководить государством стало не руководство народного ополчения – а какая-то мразь. А ведь тогда у России был реальный шанс попытаться – раньше даже, чем в Англии (где такая попытка имела место в 1649-1653 гг.) – перейти от монархии хотя бы к какому-то подобию республики, благо, у нас были не менее авторитетные общественные деятели, чем Оливер Кромвель. Речь, конечно, идёт о гражданине Минине и князе Пожарском.

Предлагаю совершить краткий экскурс в историю. Заодно, может, кто-то почувствует параллели с той ситуацией, что складывается в России сегодня.

Состояние русского государства в 1611-1612 гг. стало катастрофическим. Армия польского короля Сигизмунда захватила Смоленск. В Московском Кремле уже стоял польский гарнизон. Шведы взяли Новгород. По стране свободно рыскали иноземные и местные шайки, грабившие население. Высшее руководство оказалось в плену или на стороне захватчиков. Государство осталось без реальной центральной власти. "Еще немного - и Россия сделалась бы провинцией какого-либо западноевропейского государства, как это было с Индией", - писал немецкий исследователь Шульце-Геверниц.

Правда, поляки, ослабленные долгой и неудачной войной со шведами и осадой Смоленска, не могли всерьёз приступить к завоеванию русских земель. В условиях краха центральной власти и армии последним рубежом обороны России стало народное сопротивление с идеей общественного сплочения во имя спасения Родины. Имевшиеся ранее сословные противоречия уступили место национально-религиозному движению за территориальную и духовную целостность страны. Сплотившей все социальные группы силой выступила Русская православная церковь, ставшая на защиту национального достоинства. Патриарх Гермоген распространял через своих сподвижников обращения - грамоты, призывая соотечественников бороться с захватчиками и изменниками. Центром патриотической пропаганды стал и Троице-Сергиев монастырь, где воззвания составляли архимандрит Дионисий и келарь Авраамий Палицын.

Одна из грамот попала к нижегородскому земскому старосте, мясному торговцу Кузьме Минину. Тот - человек, обладавший даром слова и умевший убеждать, сняв шапку, собрал всю свою волю и обратился к народу:

«Люди нижегородские! Не обессудьте, что в будний день велел звонить в колокола, что созвал вас, да сроки не терпят. Вы видите конечную гибель русских людей. Видите, какой позор несут русскому народу поляки. Не всё ли ими до конца опозорено и обругано? Где бесчисленное множество детей в наших городах и селах? Не все ли они лютыми и горькими смертями скончались, без милости пострадали и в плен уведены? Враги не пощадили престарелых возрастом… Проникнитесь же сознанием видимой нашей гибели, чтобы нас самих не постигла такая же участь… Без всякого мешканья надо поспешать к Москве… Если мы хотим помочь государству, то не пожалеем жизней наших, да не только животов… чтобы спасти Отечество. Дело великое, но совершим его. Я знаю — как только мы на это поднимемся, другие города к нам пристанут, и избавимся от чужеземцев…»

После речи своей Минин вынес принадлежавший ему ларец, окованный железом, и первым объявил: «Вот моя доля. Всё, что скопил, отдаю на рать». Ни один человек не возразил против того, чтобы внести в общую казну денежный или вещественный взнос. Население не только Нижнего Новгорода, но и других городов отдавало на ополчение от 1/5 до 1/3 своих доходов. Руководить ополчением пригласили князя Дмитрия Пожарского.

В январе 1612 г. ополчение двинулось к Ярославлю, устанавливая в северо-восточных районах страны свою власть. Оно состояло преимущественно из служилых людей Северо-Восточной Руси. Ополченцы не пошли сразу на Москву, а остановились в Ярославле, чтобы укрепить тылы и расширить базу своего движения. Но вскоре им стало известно, что к столице на подмогу польскому гарнизону идет крупный отряд гетмана Ходкевича. Тогда Пожарский заторопился к Москве.

Подойдя к столице, ополчение (примерно 10 тыс. чел.) заняло позиции близ Новодевичьего монастыря, на левом берегу реки Москвы. На правом берегу, в Замоскворечье, находились казачьи отряды князя Трубецкого (2,5 тыс. чел.). Вскоре к столице приблизился отряд Ходкевича (до 12 тыс. чел.), с которым ополченцы 22 августа (здесь и далее даты - по старому стилю) вступили в бой у Новодевичьего монастыря. Постепенно поляки оттеснили ополченцев к Чертольским воротам (район улиц Пречистенка и Остоженка). В этот критический момент боя часть казаков из лагеря Трубецкого переправилась через реку и атаковала отряд Ходкевича, который не выдержал натиска свежих сил и отступил к Новодевичьему монастырю.

Однако в ночь на 23 августа небольшая часть отряда Ходкевича (600 человек) все же сумела проникнуть в Кремль к осажденным (3 тыс. чел.) и утром те сделали удачную вылазку, захватив плацдарм на берегу Москвы-реки. 23 августа отряд Ходкевича переправился в Замоскворечье и занял Донской монастырь. Поляки решили пробиться к осажденным через позиции Трубецкого, надеясь на неустойчивость его войск и разногласия русских военачальников. Кроме того, сгоревшее от пожаров Замоскворечье было плохо укреплено. Но Пожарский, узнав о планах гетмана, успел переправить туда часть своих сил в помощь Трубецкому.

24 августа разгорелось решающее сражение. Наиболее жестокий бой завязался за Климентовский острог (Пятницкая улица), который не раз переходил из рук в руки. В этом бою отличился келарь Авраамий Палицын, который в критическую минуту уговорил казаков не отступать. Вдохновленные речью священника и обещанной наградой, они перешли в контратаку и в ожесточенной схватке отбили острог. К вечеру он остался за русскими, но решительной победы не было. Тогда в Замоскворечье с левого берега реки переправился отряд во главе с Мининым (300 чел.). Неожиданным ударом во фланг он атаковал поляков, внеся замешательство в их ряды. В это время русская пехота, засевшая в развалинах Замоскворечья, также поднялась в атаку. Этот двойной удар решил исход сражения. Ходкевич, потеряв в трехдневных боях половину своего отряда, отступил от Москвы на запад.

"Поляки понесли такую значительную потерю, - писал польский историк XVII в. Кобержицкий, - что её ничем нельзя было вознаградить. Колесо фортуны повернулось, и надежда овладеть целым Московским государством рушилась невозвратно".

Окружив плотным кольцом Китай-город и Кремль, ополченцы начали их общую осаду. Осада затянулась на два месяца. Ратники забрасывали ядрами из осадных пушек гарнизон, засевший в Кремле.

Поляки не хотели сдаваться. Уже томимые невыносимым голодом, но, ещё не понимая, что обречены, они надеялись на помощь короля Сигизмунда.

Когда выпал снег и осаждённым уже не хватало сил подниматься на стены, им оставалось либо умирать от голода, либо начинать вести переговоры о сдаче. Ополченцы требовали безоговорочной капитуляции. Поляки выговаривали себе всяческие уступки. Осада слишком затянулась. 22 октября народ ударил в колокола, и возмущённые ополченцы и казаки единым приступом захватили Китай-город. Часть гарнизона поляков, оставшихся в живых, перешла в Кремль.

Поляки, убедившись в бесполезности дальнейшей борьбы, вступили в переговоры о своей сдаче. Штурм Кремля на этот раз оказался практически не нужным, настолько слабы от голода были осаждённые в нем. 25 октября, спустя три дня после взятия Китай-города, был, наконец, подписан договор. В нем оговаривалось условие — сохранить пленным захватчикам жизнь, если бояре, которые были с ними, вернут в русскую казну государевы и земские ценности.

Сдача гарнизона началась 27 октября. Ополченцы и казаки съехались у Каменного моста, против Троицких ворот Кремля, откуда должны были выходить осажденные. Пожарский принимал шедших из Кремля бояр, среди которых были Федор Мстиславский, Иван Романов, его племянник Михаил Романов (будущий русский царь, чёрт побери!) с матерью, Борис Лыков, Федор Шереметев, Иван Воротынский.

Когда поляки и изменники, включая будущего царя, выходили из Кремля, а собравшиеся на Красной площади люди рвались их растерзать за то, что эти предатели привели поляков в Москву и целовали крест польскому королевичу. Только благодаря князю Пожарскому, не допустившему расправы, они остались в живых.

Как же так могло получиться, что менее чем через 5 месяцев после этого руководить государством стали не Дмитрий Пожарский и Кузьма Минин, а некая мразь, до последнего отсиживавшаяся заодно с иностранными захватчиками, едва не растерзанная народом прямо на Красной площади в числе прочих изменников, выдавленных из Кремля?!

Естественно, что за 300 лет правления династии Романовых появилась масса «достоверных» обоснований всенародности избрания Михаила и его выдающейся роли в прекращении смуты на Руси. Многие документальные свидетельства избрания Романова на царство были уничтожены и основательно отредактированы. Но, как говорится, «рукописи не горят», отдельные свидетельства сохранились, а кое-что можно прочитать и между строк официальных документов, например «Повести о Земском соборе 1613 года».

Трудно понять, чем руководствовался Пожарский, отказавшись от преследования бояр-предателей, но именно этим и были созданы предпосылки для развития всех последующих событий. В этот период вся власть была в руках триумвирата, состоящего из Пожарского, Трубецкого и Минина, но реальным главой государства был князь Дмитрий Пожарский. Естественно, что он и должен был формально возглавить страну. Но князь Пожарский совершил свою основную и самую непростительную ошибку – распустил ополчение, оставив в Москве только несколько своих отрядов. С этого момента главной военной силой в столице стали казачьи отряды князя Трубецкого. Расходиться им собственно было некуда, да и возможность основательно поживиться удерживала их в Москве.

Главной задачей в этот период стало избрание нового руководителя государства. Уже изначально не было и речи о какой-либо иной форме правления, кроме монархии - хотя народ был готов к тому. В ноябре совещание всех московских сословий, проведенное триумвиратом, постановило созвать к 6 декабря в Москву на Земский Собор депутатов от всех сословий земли Русской, кроме боярских и монастырских крестьян. За дальностью расстояний депутаты продолжали прибывать до конца января, когда Собор уже активно работал. Всего собралось около 800 человек. Этот Собор, созванный в условиях полной анархии, не представлял русские земли и сословия в сколь бы то ни было справедливой пропорции. В работе Собора приняли участие и большинство бояр, ранее присягнувших польскому королевичу. Под их давлением и были заблокированы кандидатуры Пожарского и Трубецкого.

К согласию долго прийти не удавалось. Стремясь разрядить обстановку, приверженцы Пожарского предложили сделать с 7 февраля в работе Собора перерыв на две недели, чтобы обсудить возможных кандидатов с жителями Москвы и близлежащих регионов. Это была вторая стратегическая ошибка Пожарского, так как казаки и боярская группировка имели намного больше возможностей для организации агитации. Основная агитация развернулась за Михаила Романова, которого поддерживали многие бояре, считавшие, что его будет легко держать под своим влиянием, так как он молод, неопытен, а главное, как и они, «замаран» в присяге врагу. Основным аргументом при агитации бояре выдвигали то, что в свое время царь Фёдор Иоаннович перед кончиной якобы хотел передать царство своему родственнику Федору Романову («патриарху» Филарету, получившему сан из рук Лжедмитрия I). А посему, трон надо отдать его единственному наследнику, каковым является Михаил Романов.

Определенное мнение в пользу Михаила им создать удалось. Утром 21 февраля 1613 г., когда были назначены выборы, в Кремле, говоря современным языком, митинговали казаки и простолюдины, требовавшие избрания Михаила Романова. Митинг был умело срежиссирован, и впоследствии именно он стал одним из фактов обоснования всенародности выдвижения Романова на престол. Роль казаков в избрании нового царя не была секретом и для иностранцев. Поляки ещё долго называли Михаила Романова «казачьим ставленником».

В этот день в выборах не участвовали Пожарский и ряд его сторонников, которых заблокировали казаки в их домах. Кроме того, боярами были предъявлены Собору челобитные из нескольких городов о поддержке избрания Михаила. Чтобы усилить давление на Собор, казаки даже ворвались на его заседание, требуя избрать Романова. Таким образом, выборы были проведены и Михаила Романова провозгласили русским царем. Законность самого голосования никогда сомнению не подвергалась. Ну а то, что оно проводилось при мощном использовании "административного ресурса" и давлении на избирателей, так это, можно сказать, "традиция" в России. Любопытно, что В.О. Ключевский позднее очень точно заметил по поводу выборов: "Хотели выбрать не способнейшего, а удобнейшего". А получилось как всегда.

Вот так русское общество, впервые в истории получив шанс учредить адекватную себе власть, этот шанс упустило. Власть Романовых, на первых порах вынужденная считаться с обществом, вскоре сумела отделиться от него, превратившись за считанные годы в самодостаточную силу. Не дворянство, не боярство, а именно власть – государство, более чем на 300 лет попавшее в распоряжение крайне узкого круга людей. Ну, прямо как сейчас в РФ.

Что ж, этот урок истории нужно учесть. Тем более, история повторяется - спустя 400 лет...