О разжигании ненависти в русской литературе

На днях Следственный комитет России озаботился заявлением гражданина Воеводина А.М. по поводу экстремистского содержания романа Бориса Акунина "Весь мир театр", действие которого разворачивается в Москве в начале XX века. Старший следователь Пресненского следственного отдела столицы К.В. Цепелев затребовал у издательства "Захаров" копии договора с Акуниным (Чхартишвили), экземпляр его потенциально русофобского романа и контакты писателя. Кроме того, директору издательства было предписано явиться в отдел для дачи объяснений.

Чхартишвили с юмором описал сложившуюся ситуацию в своем ЖЖ, однако выразил некоторое недоумение по поводу того, что именно могло вызвать претензии гражданина Воеводина. Изучив текст собственного сочинения, писатель пришел к выводу, что экстремизм, выраженный в презрительном отношении к русской (титульной для России!) нации, содержится на странице 177 в строках 10-12: "Маса возражал, что русские таких тонкостей не заметят, они неспособны даже отличить удон от собы. Он, конечно, был прав".

Григорий Шалвович также вспомнил, как однажды его уже пытались привлечь за "за оскорбление национального достоинства коренного этноса Российской Федерации", но в тот раз ему удалось выйти сухим из воды, написав в объяснительной, "что мнение, высказанное персонажем, не всегда совпадает с позицией автора и что я отношусь к русской нации – как и ко всем остальным нациям на свете – с глубоким уважением".

Не хочется писать больше одного абзаца по поводу того, насколько странно с точки зрения старшего следователя Цепелева тратить свое время, а также время и силы других достойных людей - писателя и издателя - на получение разъяснений по откровенно бредовому заявлению. Особенно забавно то, что, придравшись к "экстремистскому" тексту Акунина, гражданин Воеводин оставил без внимания другие разжигающие межнациональную рознь произведения русских писателей и поэтов, многие из которых давно стали классикой.

Так, перечитывая в сознательном возрасте "Героя нашего времени" Лермонтова, я был весьма удивлен следующим фрагментом в самом начале повести "Бэла":

- Жалкие люди! - сказал я штабс-капитану, указывая на наших грязных хозяев, которые молча на нас смотрели в каком-то остолбенении.
- Преглупый народ! - отвечал он. - Поверите ли? ничего не умеют, не способны ни к какому образованию! Уж по крайней мере наши кабардинцы или чеченцы хотя разбойники, голыши, зато отчаянные башки, а у этих и к оружию никакой охоты нет: порядочного кинжала ни на одном не увидишь. Уж подлинно осетины!

Исследователи проблематики российско-кавказских отношений часто обращаются к еще одному произведению Лермонтова - "Казачьей колыбельной", в которой поется:

По камням струится Терек,
Плещет мутный вал;
Злой чечен ползет на берег,
Точит свой кинжал;

В редакции "Ленты.ру" любят цитировать стихотворение Пушкина про "Черную шаль". Целиком его текст в эту колонку, пожалуй, не влезет, но вот самые "разжигающие" фрагменты. Все начинается с того, что лирический герой влюбляется в прекрасную гречанку и предается с ней всяческим утехам, а затем...

Однажды я созвал веселых гостей;
Ко мне постучался презренный еврей;
"С тобою пируют (шепнул он) друзья;
Тебе ж изменила гречанка твоя".
...
В покой отдаленный вхожу я один...
Неверную деву лобзал армянин.
Не взвидел я света; булат загремел...

Прервать поцелуя злодей не успел.

Помимо "Черной шали" Пушкин сочинял и другие стихи, в которых можно усмотреть посылы, подпадающие под статью 282 УК РФ. Вот такую эпиграмму с националистическим душком посвятил он издателю Фаддею Булгарину:

Не то беда, что ты поляк:
Костюшко лях, Мицкевич лях!
Пожалуй, будь себе татарин, -
И тут не вижу я стыда;
Будь жид - и это не беда;
Беда, что ты Видок Фиглярин.

Кстати, поляков не очень любил и Федор Михайлович Достоевский, который к тому же был злостным антисемитом. И поляки, и евреи в романах классика изображены с явным презрением.

Впрочем, евреев у нас кто только не обижал, пусть даже в рамках мировоззрения отдельного героя. Вот, к примеру, русский (и одновременно украинский) писатель Николай Гоголь. "Уже церкви святые теперь не наши. Теперь у жидов они на аренде. И если рассобачий жид не положит значка нечистою своею рукою на святой пасхе, то и святить пасхи нельзя. Уже, говорят, жидовки шьют себе юбки из поповских риз", - говорит один из персонажей классической гоголевской повести "Тарас Бульба".

В защиту вечно поминаемых дурным словом евреев Иосиф Бродский даже вставил в свое "Представление" пародийную строчку: "Над арабской мирной хатой гордо реет жид пархатый" - еще один типичный голос из толпы. Сам Бродский, будучи сильно задет позицией Украины после распада СССР, в середине 90-х несколько раз читал вполне разжигающее ненависть стихотворение, которое так и не было издано официально:

Скажем им звонкой матерью, паузы медля строго:
скатертью вам, хохлы, и рушником дорога!
Ступайте от нас в жупане, не говоря - в мундире,
по адресу на три буквы, на стороны все четыре
Пусть теперь в мазанке хором гансы
с ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.

Вот такой вот великодержавный посыл, плюс "гансы" и "ляхи" до кучи. Конечно, претензии гражданина Воеводина к роману Акунина касаются унижения национального достоинства именно русского народа, а не каких-нибудь там "хохлов" или "ляхов". Но и на этот счет нам есть что вспомнить. Например, "прощай, немытая Россия, страна рабов, страна господ" Лермонтова или "Черный человек" Есенина, который "проживал в стране самых отвратительных громил и шарлатанов".

Наконец, современник писателя Акунина Виктор Пелевин также касался русофобской темы в начале своего романа "Generation П", детально описав рекламный ролик "Пепси-колы" с обезьяной и девицами: "Именно этот клип дал понять большому количеству прозябавших в России обезьян, что настала пора пересаживаться в джипы и входить к дочерям человеческим. Глупо искать здесь следы антирусского заговора. Антирусский заговор, безусловно, существует - проблема только в том, что в нем участвует все взрослое население России".

Во время написания, или вернее будет сказать - составления, этого офтопика-подборки стало известно о том, что по итогам предварительной проверки СК РФ не признал Григория Чхартишвили экстремистом. Все хорошо, что хорошо кончается, но с учетом того, что это уже не первый подобный случай с писателем Акуниным, стоило ли отрывать старшего следователя Цепелева от более важных дел? А то ведь получается, что заявление гражданина Воеводина - своеобразный саботаж по отношению к органам следствия. Уж не часть ли того самого антирусского заговора, упомянутого Пелевиным?