Изюминки абхазского суверенитета

Анквабу нужно разрешение ФСБ для поездок по собственной территории.

Пока в Абхазии возмущаются ситуацией с санаторием МВО и опасаются дальнейших притязаний России на 160 квадратных километров заповедной территории в Гагрском районе, на которые она положила глаз под предлогом спора за пограничное село Аибга, выясняется, что абхазы уже лишены контроля над не менее значительной частью территории оккупированного региона.

Речь идет о крупных участках земли, отданных в Абхазии под объекты Погрануправления ФСБ. Их общая площадь не известна – но известно, что эти объекты создавались и продолжают создаваться с размахом, привольно раскинувшись по всему краю. При этом, согласно статье 12 российско-абхазского соглашения «о совместных усилиях в охране государственной границы», «недвижимое имущество Пограничного управления, включая занимаемые им земельные участки, неприкосновенно», а абхазские власти «не вступают в пределы недвижимого имущества Пограничного управления и занимаемые им земельные участки иначе, как с согласия начальника Пограничного управления».

Таким образом, согласно документу, подписанному в Москве еще 30 апреля 2009 года, если сам абхазский «президент» захочет проверить, как охраняют российские пограничники рубежи его «независимого государства», то сначала ему придется испросить соизволения. Более того – Александр Анкваб не может даже просто полюбоваться живописным видом реки Энгури без разрешения генерал-майора Сергея Комаревцева.

Да и ладно бы только Энгури – населенный грузинами Гальский район, прилегающий к неоккупированной части Грузии, не пользуется большой популярностью у сухумского режима. Но ведь объекты российского Погрануправления в виде военных городков, застав, складов и т.д., хоть и сконцентрированы здесь большей частью, имеются и в других районах Абхазии. В том числе – на лучших участках побережья в Новом Афоне или в том же Гагрском районе – в поселке Гантиади, около границы с Россией. И это при том, что в первой же строчке статьи 1 упомянутого соглашения разъясняется, что под «государственной границей», охранять которую должны российские мухтары, подразумевается только т.н. «граница» с остальной Грузией, «а также границы морских пространств» – в то время как Россия не упоминается там ни прямо, ни косвенно.

При этом следует учитывать, что, согласно статье 7, абхазская сторона для достижения целей соглашения «предоставляет Пограничному управлению документально оформленное право безвозмездного пользования земельными участками и недвижимым имуществом». А дальше в этой статье прописан механизм превращения абхазской земли в российскую: «Недвижимое имущество, приобретенное за плату у юридических или физических лиц, а также объекты, построенные на территории Республики Абхазия за счет средств Российской Федерации, являются собственностью российской стороны». Отмечается, что они «по мере высвобождения могут быть переданы абхазской стороне». А могут и не быть переданы – тем паче, что этот вопрос «определяется отдельными соглашениями», которые до сих пор не подписывались.

В то же время, согласно статье 12, «иммунитетом от обыска, реквизиции, ареста, иных принудительных мер обеспечительного характера и исполнительных действий» пользуются недвижимое и движимое имущество Погрануправления ФСБ РФ в Абхазии, «включая воздушные суда и иные транспортные средства», а также банковские счета. «Архивы, документы и корреспонденция Пограничного управления неприкосновенны в любое время независимо от их местонахождения». При определении статуса недвижимого имущества российских погранвойск даже не указаны сроки владения землей. То есть, неприкосновенность закреплена бесконечно – в то время как срок действия соглашения составляет 5 лет с автоматической пролонгацией на 5-летние периоды. А полномочия по охране т.н. «границы» переданы Москве, согласно статье 2 соглашения, «до формирования органов пограничной охраны» абхазской стороной. Надо полагать, абхазские власти и не планируют развивать собственную погранслужбу…

Особого внимания заслуживает иммунитет, которым наделены военнослужащие ФСБ в Абхазии и члены их семей. Они, согласно статье 18, «неприкосновенны» и «находятся под исключительной юрисдикцией Российской Федерации». Арест и задержание россиян невозможны, «за исключением задержания их на месте совершения преступления». Но и в этом случае оговоренные в соглашении лица освобождаются от предусмотренной абхазским законодательством гражданской и административной ответственности «за действия, совершенные ими при исполнении своих служебных обязанностей», и «не могут быть привлечены абхазской стороной к уголовной ответственности» без официального согласия «полномочного органа» с российской стороны. Более того, «военнослужащие Пограничного управления не обязаны давать показания компетентным органам» марионеточного режима в качестве свидетелей.

А «жилища военнослужащих Пограничного управления, их движимое имущество, документы и корреспонденция пользуются той же неприкосновенностью, что и помещения, имущество, документы и корреспонденция Пограничного управления».

Похоже, что любой российский солдат из раскиданного по всей Абхазии контингента ФСБ может убить, избить, ограбить, изнасиловать аборигенов, не опасаясь последствий. Правда, в соглашении оговаривается, что иммунитет военнослужащих Пограничного управления ФСБ и членов их семей «не освобождает их от юрисдикции Российской Федерации» и абхазские «компетентные органы» могут просить Россию «о передаче или принятии юрисдикции в отношении отдельных дел». Но сама формулировка уже указывает на ее включение в текст документа, что называется, для приличия. А люди, знакомые с традициями дело- и судопроизводства российской бюрократии, к которым следует приплюсовать не менее традиционное специфическое отношение российских чиновников к «чуркам», легко поймут, что никакого наказания не будет – дело если не замнут в самом начале, то безнадежно затянут, запутают и закинут на дальнюю полку в дальнейшем.

Примечательно, что все это Россия имеет совершенно безвозмездно. Более того – на абхазскую сторону, с удовольствием принимающую российские войска в стратегически важном для РФ регионе, возложен ряд дополнительных обязанностей – например, бесплатно обеспечивать коммуникации оккупантов. Более того, абхазы взяли на себя социальные обязательства: согласно статье 28, «стороны, в соответствии с законодательством каждой из сторон, осуществляют пенсионное обеспечение, медицинское и санаторно-курортное обслуживание военнослужащих, уволенных с военной службы из Пограничного управления», а также «выплату им компенсаций, пособий и предоставление им льгот». При этом особо оговорено, что не имеет значения, где решат жить уволенные – в Абхазии, или уедут обратно в Россию.

Возникает подозрение, что этот пункт намеренно включили в соглашение, чтобы стимулировать демографическое освоение Абхазии за счет военнослужащих ФСБ. Подозрение лишь крепнет при взгляде на статью 29. Там российские пограничники приравнены к абхазским военнослужащим, и предусмотрено, что «военнослужащие Пограничного управления, в том числе уволенные с военной службы и избравшие местом своего жительства Республику Абхазия, обеспечиваются абхазской стороной жилой площадью по нормам и в порядке, которые установлены для военнослужащих полномочного органа абхазской стороны». При этом «военнослужащие Пограничного управления, уволенные с военной службы и избравшие местом своего жительства Республику Абхазия, имеют право на приватизацию жилья в порядке и по правилам, которые установлены для граждан Республики Абхазия».

Исходя из этого, абхазам не стоит удивляться, почему среди откомандированных в Абхазию российских пограничников превалируют люди, перешагнувшие за грань среднего возраста, которые через 2-3 года выйдут на пенсию. А их, предположительно, заменят другие военнослужащие предпенсионного возраста, переведенные из пограничных частей, расположенных в отдаленных регионах России.

Лучше задуматься: зачем вообще абхазам нужно рассматриваемое соглашение? Ведь, если судить трезво, для них в нем нет никакой практической пользы. Обычный аргумент - «защита от грузинской агрессии» – явно притянут за уши хотя бы потому, что это не входит в функции пограничников. Они попросту не предназначены для этого и не могут остановить армию вторжения, подойди такая с восточного берега Энгури. Гарантией безопасности для абхазского режима является 7-я военная база РФ, расквартированная в Гудауте, и войска Южного военного округа России. А пограничные функции абхазы вполне могли бы выполнять сами, как делали это на протяжении пятнадцати лет. Если требования возросли, а своих сил не хватает – можно было запросить материально-техническую и консультативную помощь от щедрой Москвы. Вместо этого в Абхазию свалилось целое российское Погрануправление с большим штатом и обширной инфраструктурой. Кому оно там нужно – абхазам или России?

Разговор об этом эпохальном российско-абхазском соглашении был бы не полон без упоминания его предпоследнего пункта. В контексте всей ситуации с Абхазией статья 34 выглядит не только долгом, отдаваемым стандартным формам документов такого рода, но и может рассматриваться в качестве хорошего анекдота. Ведь там написано, что соглашение, которым Москва попыталась легализовать размещение военнослужащих ФСБ в отхваченном от Грузии регионе, «не направлено против третьих государств», а изменения в этот документ «вносятся по взаимному согласию сторон», пребывающих по ту сторону линии оккупации.