Новодворская: Шостакович не разминулся с советской эпохой

Великий композитор Дмитрий Шостакович не разминулся с советской эпохой. Родившись 105 лет назад, 25 сентября 1906 года, он умер в 1975-м, заваленный Сталинскими премиями, орденами Ленина, званиями, поклонением учеников и мировой славой. Но премии, ордена и звания в советское время давались не за талант, не за замечательную музыку, не за божий дар. В газетах, месткомах, ЦК и Минкульте сидели Сальери и дрессировали Моцартов, замордовывая их до грани самоубийства. Шостаковичу пришлось приспосабливаться к их вкусам, а часть симфоний писать то ли в стол, то ли в свой личный рояль.

Юный Дима был из либеральной семьи и еще подростком сочинил траурный марш памяти Шингарева и Кокошкина, почтив двух растерзанных матросами в 1917 году кадетов. В голодную военно-коммунистическую эпоху Шостакович зарабатывал на хлеб дирижерством. Как тогда работалось дирижерам, описал в одном из своих рассказов молодой Валентин Катаев. Певица требует, чтобы ей переделали арию, ибо она ее не вытягивает своим голосишком, и угрожает пожаловаться в местком. Дирижер кричит, что в месткоме сидят сапожники, а не музыканты. Ну вот сапожники и решали.

Двоемыслие, двоетворчество, двоемузыка, двоепоэзия — таков был удел «деятелей советской культуры», от поэтов до композиторов

К 1935 году Шостакович написал три симфонии. Но в 1936 году мохнатые и когтистые лапы советской власти дотянулись даже до такой бесплотной и бессловесной субстанции, как музыка. В «Правде» выходит глупейшая, но хамская статья «Сумбур вместо музыки». В «Леди Макбет Мценского уезда» очередные сапожники обнаружили крамолу то ли в виде джаза, то ли в виде недостаточной (а может, наоборот, избыточной) мрачности и серьезности. Спорить не приходилось, над страной ржавыми жестянками громыхал террор Больших процессов. И убрал Шостакович от греха свою Четвертую симфонию, и она дожидалась в рояле первой оттепели и была исполнена в 1961-м. Пятой симфонией (1937) он Сталину угодил.

Пронесло. И конечно, на ура приняли в 1942 году Седьмую, Ленинградскую, «блокадную» симфонию.

Но это был еще не конец композиторского хождения по мукам. В 1948 году Шостакович создал музыкальный цикл «Из еврейской народной поэзии». А тут борьба с «безродными космополитами»! И великого Шостаковича выгоняют из Консерватории за «профнепригодность». А Жданов устраивает очередной трибунал, после журнального — музыкальный. Тот же 1948 год, совещание деятелей совмузыки в ЦК ВКП(б). «Формалистами» — слишком сложными для т. Жданова и ВКП(б) — обозвали всех стящих композиторов эпохи: Шостаковича, Хачатуряна, Прокофьева, Кабалевского. Призвали бороться за «высокую идейность в музыке». Не угодно ли скушать парочку цитат, ведь Шостаковичу пришлось выслушать и промолчать, а потом сочинить что-нибудь погромче и попроще для безграмотных партийных бонз. «Наша задача состоит в том, чтобы отстаивать советскую музыку от проникновения в нее элементов буржуазного распада». Или это: «Не только музыкальное, но и политическое ухо советских композиторов должно быть очень чутким». Опять пришлось «исправляться», останавливая развитие музыки до лучших времен, а когда они наступили, бедный гений уверовал в «возврат к ленинским нормам» и в 1960 году вступил в КПСС, о чем сожалел до конца жизни. В 1961-м он напишет для «них» Двенадцатую симфонию, «1917 год», а для себя и для нас — ораторию «Бабий Яр» (1962).

Так и творил великий музыкант: половина партитуры шла для успокоения министерств правды и любви. Двоемыслие, двоетворчество, двоемузыка, двоепоэзия — таков был удел «деятелей советской культуры», от поэтов до композиторов. Тогда как музыка настоящего Шостаковича, даже самая традиционная, взрывается ненавистью к той зоне, в которой прошла вся его жизнь.