Поляки ставят диагноз полякам

«Поляки о русских» – такие заголовки частенько мелькают в СМИ. Далее приводится целый перечень фраз и эпитетов, коими поляки награждаю своего восточного соседа. А что говорят поляки о себе? И не простые поляки, а интеллектуальная элита? В русофобах среди польских интеллектуалов недостатка нет. Но встречаются среди них также люди трезвого рассудка и неординарного мышления.

Один из них – профессор Анджей Валицкий, историк польской и русской философии,  автор множества научных работ о польско-российских отношениях. В очерке  «О польской моральной действительности»  Валицкий самокритично констатирует: «К сожалению, я согласен с мнением Михаила Горбачёва, что "с точки зрения отношения к России, в Польше все искажено". С самого начала польской независимости средства массовой информации вбивали полякам в голову, что Россия – это страна цивилизационно чуждая и органически враждебная Польше и Европе…».

Анджей Валицкий выделяет из общего идеологического тренда научные работы некоторых польских советологов и специалистов по России и русской культуре, чьи авторы отстраняются от модной в Польше русофобии и придерживаются взвешенного и нейтрального взгляда на историю России и русского народа, не абсолютизируя чёрные страницы взаимоотношений Польши и России, не погружаясь в пучину исторической депрессии и трагического фарса. Но, как констатирует сам Валицкий, их мнение не имеет особой силы и  «на уровне политического функционирования всё обстоит иначе» .

Поляков целенаправленно приучают, что  «дата 17 сентября в принципе более важна, чем 1 сентября, что наибольшим преступлением, совершённым против поляков во время Второй мировой войны, была Катынь….».

Маниакальная подозрительность к русским среди поляков настолько развита, что  «с самого начала подозревали в империализме даже Ельцина (хотя он призвал автономные части Российской Федерации взять столько суверенитета, сколько они смогут унести) и с усердием, достойным лучшего применения, поддерживали ельцинские экономические реформы, которые принесли России (в том числе – по мнению их американского соавтора, Джеффри Сакса, который признался в трагической ошибке) беспрецедентное экономическое бедствие, снизившее уровень жизни населения почти вдвое, сократившее среднюю продолжительность жизни на несколько лет и тем самым радикально подорвавшее в России авторитет рыночной демократии».

Досталось от Валицкого и польским политикам (или, лучше сказать, политиканам), пугавшим Европу Россией, словно пугалом:  «К Владимиру Путину, который вытащил Россию из пропасти, относились враждебно не только потому, что он укрепил авторитарную традицию в России ("вертикаль власти"), но главным образом потому, что он преуспел».

Искреннее неприятие именитого учёного вызывают откровенно глупые попытки Варшавы куснуть больней «русского медведя», чтобы тут же побежать жаловаться на него матушке Европе:  «Какой смысл имело уничтожение памятника советским воинам в Торуне в июле 1997 года, повторённое несколько раз (поскольку это не было технически легко), несмотря на протесты России, Украины и Белоруссии, а также вопреки мнению большинства жителей города?

Какой конкретный смысл имело удаление из Кракова памятника маршалу Коневу, который спас Краков и Ченстохову от разрушения, заставая немцев врасплох неожиданным окружающим манёвром? Чему должен был служить показ Путину в Освенциме не документов об освобождении лагеря Советской Армией, а выставки о порабощении народов СССР?».

Диагноз польскому обществу, сделанный А. Валицким, неутешителен – упадок морали:  «По отношению к России в значительной части политического класса сегодняшней Польши я вижу нечто, что кажется мне очень плохим с моральной точки зрения. С одной стороны, мы становимся в позицию невинной жертвы российского империализма, реального или мнимого, признавая за собой право разговаривать с россиянами тоном морального превосходства, зная, что они к этому очень впечатлительны, и надеясь, что это подорвёт их веру в себя. Ведь в действительности многие из нас боятся не пресловутого "варварства" русского медведя, а именно европейского процветания и возрождения России».

Ян Юзеф Липский – ещё одна неординарная личность. Польский публицист, диссидент, ветеран Армии Крайовой (той самой, которая стреляла не только в немцев, но и в советских солдат), но при этом – интеллектуал и мыслитель. Среди статей Липского заслуживает особого внимания «Две родины – два патриотизма. Заметки о национальной мегаломании и ксенофобии поляков».  Я. Липский – ярый антисоветчик, но способен в польской антисоветчине и русофобии узреть малосимпатичные черты:  «Иметь ощущение культурного превосходства в отношении народа, который дал Достоевского и Толстого, не считая, по меньшей мере, двух десятков писателей, которые могли бы быть гордостью любой европейской литературы, в отношении народа Рублева, Менделеева, Стравинского – это, пожалуй, огромное недоразумение. Это народ, создавший былины и великую иконопись еще тогда, когда наша национальная литература пребывала в полном убожестве, а изобразительное искусство было в пеленках. Ни один из польских писателей не оказал такого влияния на литературу Запада, того Запада, к которому мы хотим принадлежать, – как Достоевский, Толстой, Тургенев, Чехов. Ничто не указывает также, чтобы духовная культура польских крестьян была богаче, чем русских. Они лишь другие. Есть что-то гротескное и в то же время плачевное в мегаломанском ощущении превосходства многих поляков над русскими».

Далее он касается на чувствах поляков к другим народам: высокомерие к украинцам и белорусам, пренебрежение к чехам и литовцам, глухая ненависть к немцам. Липский безответно вопрошает, почему и зачем полякам так примитивно относиться ко всем (!) окружающим их народам! И, как представитель польского народа и патриот Польши призывает своих соотечественников отказаться от малоумной кичливости к окружающим и поведения, гротескного до неприличия.

Но услышат ли сами поляки Анджея Валицкого и Яна Липского? Вряд ли.