Знакомьтесь: Освободительная армия Сибири

На модерации Отложенный Если вы возглавляете маргинальную политическую группу, то кафе под названием "Я жду НЛО" - пожалуй, не лучшее место для встречи с иностранным журналистом. Но не исключено, что похищение инопланетянами более вероятно, чем то, над чем работает Михаил Кулехов: независимость Сибири.

Кулехов возглавлял Освободительную армию Сибири, пока им не заинтересовались офицеры ФСБ (преемницы КГБ): "Меня спросили: - Почему вы называете себя армией? Собираетесь взять в руки оружие?" Получив заверения в том, что это не так, они попросили Кулехова изменить название организации. Он послушался и теперь она называется "Областническая альтернатива Сибири" (аббревиатура осталась прежней - ОАС - подчеркивает Кулехов).

То, что российские спецслужбы ограничились мягким выговором Кулехову, связано, вероятно, со скромным размером группы: в ОАС состоит не более 30 человек. Так что, Сибирь - это не Чечня.

Независимость Сибири маловероятна. Но долгосрочное политическое и экономическое будущее региона остается неопределенным. Значительная часть запасов нефти и газа, на которых держался российский экономический бум последних десяти лет, находится в Восточной Сибири. Этот регион также богат лесом, минералами и прочими природными ресурсами. Но его население немногочисленно. Эта часть территории России заселялась последней, и российская история значительной части Восточной Сибири едва насчитывает сотню лет.

Вопреки репутации Сибири, большинство посещенных мною городов оставляет приятное впечатление - в особенности Иркутск, с его изящной архитектурой и атмосферой интеллигентского города. Сибиряки считают себя умнее и красивее своих соотечественников, поскольку в те годы, когда Сибирь была местом каторги, сюда вывезли значительную часть российской элиты. Но жить здесь всегда было нелегко; это труднодоступный регион, где зимой ужасно холодно. Советская власть призывала россиян селиться здесь, но после распада Советского Союза люди начали перемещаться на запад: с 1998 по 2002 г., когда проводилась последняя перепись, население России к востоку от Иркутска сократилось с 8 до 6 миллионов. Что может означать для России этот массовый исход? Пожалуй, самое убедительное подкрепление заявки России на звание великой державы - это ее громадная территория, а сокращение населения на дальних окраинах может поставить под вопрос ее власть над Сибирью и, соответственно, авторитет на международной арене. Я прокатился по региону, выехав из Иркутска на восток, чтобы увидеть, как Россия контролирует свои дальневосточные провинции.

Кулехов выстраивает свою концепцию независимости на трех аргументах: о географической, экономической и культурной уникальности Сибири. Иркутск, отмечает он, находится дальше от Москвы, чем Нью-Йорк от Лондона, а российское присутствие в Сибири аналогично британской колонизации Нового Света. "Мы так далеко, легко понять, что мы другая страна", - говорит он. Если посмотреть на дело с экономической точки зрения, говорит он, то Сибирь больше торгует с Азией, чем с европейской частью России, а в Москве оказывается слишком большая часть доходов от сбыта природных ресурсов региона.

Более того, сибиряки обладают уникальными "национальными характеристиками. Мы очень скептичны, никому не доверяем, с нами трудно вести переговоры, и мы поступаем так, как считаем нужным. Мы индивидуалисты". Если в других частях страны русские - православные христиане, то в Сибири они исповедуют синкретический культ с элементами буддистской и шаманской традиции коренных народов Сибири (зелено-белая эмблема ОАС содержит в себе намек на этот экуменизм: крест в нем соединен с круговым символом по мотивам буддистских чакр).

ОАС претендует на место в долгой истории движений за политическую независимость Сибири - от интеллектуалов XIX века, которые впервые постулировали существование сибирской идентичности, отличной от русской, до недолговечного антибольшевистского Временного правительства автономной Сибири, возникшего в хаосе Гражданской войны в России. Каждый год члены ОАС совершают паломничество на могилу одного из первых героев борьбы за независимость Сибири, а во время моего визита на первой странице газеты организации была опубликована большая статья о полиции автономного правительства.

Кулехов провозглашает солидарность с другими сепаратистскими движениями, которые, по его словам, существуют по всей России. Но - по крайней мере, пока - Россия движется в противоположном направлении. Раньше губернаторов областей избирали на местных выборах, но в 2004 г. тогдашний президент Владимир Путин изменил закон и решил непосредственно назначать губернаторов, резко усилив контроль Кремля над отдаленными регионами России. Эта тема постоянно звучала в ходе моего путешествия: далекая Москва деспотически управляет регионом, не обращая внимания на желания его жителей. То и дело произносилось слово "колония".

Иркутский политолог Михаил Рожанский говорит, что надежд на независимость Сибири нет. Но привлекательность этой идеи очевидна: "Понятно, почему люди мечтают об этом - они не хотят чувствовать себя живущими на краю света", - говорит он.

"Все централизовано; все является колонией Москвы. Даже близкие к Москве регионы чувствуют себя так, словно они находятся на краю России, - говорит Рожанский. Создавая недовольство, эта централизация также затрудняет развитие сильного регионализма: "Связи между Иркутском и Москвой теснее, чем между Иркутском и Красноярском", еще одним сибирским городом.

Ключевым компонентом сибирского характера является отсутствие корней, добавляет Рожанский. Первые русские переселенцы появились здесь не потому, что здесь было хорошо жить, а потому, что они гнались за ценными природными ресурсами своего времени: мехами. И это не изменилось, даже если сегодня цель - работа в лесной или нефтяной промышленности.

"Даже если люди прибыли сюда четыреста лет назад, они чувствуют себя так, словно живут здесь временно, - говорит он. - Люди всегда приходили сюда за природными ресурсами, а не потому, что они хотели здесь жить. А традиции компромисса нет - люди просто уйдут, найдут себе новое место для жизни".