Об оппозиции

Зачем правозащитнице Алексеевой со товарищи наряженным, хе-хе, в костюмы сантаклаусов и снегурочек рваться новогодним вечером на Триумфальную площадь, подвергаясь аресту?

Зачем властям поддаваться на откровенные провокации непримиримой оппозиции и их задерживать, а потом выслушивать нотации СНБ США?

Зачем американцам, которые, кстати, тоже не ангелы в плане отношения к несанкционированным демонстрациям, выступать со столь агрессивными заявлениями и настолько откровенно «светить» непримиримых как свою агентуру?

Когда задаешься всеми этими вопросами, невольно закрадывается подозрение — нет ли тут сговора?

Сговор между «режимом» и «несогласной оппозицией», безусловно, существует, причем условия этого сговора вполне отчетливы и тщательно соблюдаются обеими сторонами.

Сущность этого сговора во взаимном согласии иметь разногласия только по процедурным вопросам.

Единственным предметом борений между режимом и несогласными является вопрос о месте и времени проведения несогласными акций протеста. Единственной программой политического действия для оппозиции является программа пробежки до омоновского автобуса и обратно. Политическим успехом является «акт проведения» чего-либо. Политическим провалом является отсутствие медийного резонанса от акции. Ничем больше «непримиримые оппозиционеры» не занимаются.

Это очень удобно и для самой оппозиции, поскольку освобождает ее от необходимости иметь мнения по сотне разных вопросов (на крайняк, если вдруг каким-то образом дойдет дело до вопроса «а что вы об этом думаете?», можно будет просто занять антикремлевскую позицию и успокоиться). Вопрос о «контенте» митингов решается автоматически, на митинге обсуждается вопрос права на проведение митингов.

Это чрезвычайно удобно для власти, поскольку тем самым полностью лишает оппозицию какой-либо реальной власти. Даже в крайне антидемократической и жестко авторитарной стране оппозиция располагает определенной, причем весьма немалой долей власти. Ее мнения по тем или иным политическим вопросам приходится учитывать хотя бы «от противного».

Сведя свою политическую активность к проведению несанкционированных митингов, оппозиция практически полностью деполитизировалась.

Даже тогда, когда возникают те или иные поводы для политического высказывания, то они воспринимаются оппозицией только как повод для акционизма (другими словами, как повод получить по морде). Вне этого повода у них своего мнения просто нет. Вот скажите, какое мнение у нашей оппозиции по договору СНП? Или как они расценивают те или иные конкретные статьи бюджета? Да ладно, возьмем понятный их уму вопрос — что они думают по поводу реформы МВД (помимо банальной из уст этой тусовки мысли — разогнать всех ментов)?

Любой мыслящий тростник на месте интеллектуальных штабов этой оппозиции и обладая ее медийными ресурсами если и не перевернул бы страну, то, по крайней мере, заставил бы с собой всерьез считаться. Для этого ему не пришлось бы делать ничего, кроме как просто высказывать любое (в границах здравого смысла) мнение по любому вопросу политической повестки. Однако политические акционисты от этого тщательным образом уклоняются. Даже вопрос о смерти Магнитского решался совсем другими людьми и на совсем другом уровне. Оппозицию к этому делу и близко бы не подпустили, чтобы, не дай Бог, не напортачила.

Собственно, игра в американских шпионов — из той же оперы. С одной стороны, кто тронет американского шпиона, не боясь проблем с США? С другой, кто подпустит явного шпиона к серьезным политическим вопросам?

Так что «режим» и «несогласные» прекрасно взаимно поддерживают друг друга в этой игре вне политического поля. И, наверное, жестоко (по настоящему жестоко) поколотят того, кто попытается в это поле вернутся. Меня, как человека уверенного в том, что «оппозиционеры» — объективные враги России и русских и крайне вредные люди, такое положение вполне устраивает. Чем дальше этот сброд будет от любой политической дискуссии и серьезной борьбы мнений — тем лучше.

Проблематично лишь одно. Своим акционистским стилем они заражают и настоящую оппозицию, то есть тех, у кого с нынешней властью есть содержательные разногласия, разногласия в вопросе о политическом курсе. И вот здесь вот вредоносное влияние акционизма, распространение мысли, что «так и надо» — исключительно опасно.