Российская оппозиция накануне выборов

Мы публикуем материал доктора политических наук, профессора Европейского университета в Санкт-Петербурге, директора проектов Центра содействия демократии и правам человека «Геликс» Григория Голосова о раскладе сил накануне выборов в Государственную Думу РФ, назначенных на 4 декабря 2011 года.

Хотя изначальным адресатом текста является международная аудитория, плохо знакомая с реалиями политической системы России, представляется, что напоминание об основах этой системы  будет полезно и российским читателям для лучшего понимания смысла изложенных в тексте разногласий в среде оппозиции.

Оппозиционные организации в России делятся на две категории, которые в российской прессе называются «системной» и «несистемной» оппозицией. Под «системной оппозицией» подразумеваются официальные политические партии, имеющие право принимать участие в выборах. Это означает, что они выполнили требования действующего в России закона о политических партиях. Требования включают в себя многочисленные технические детали, касающиеся организационной структуры партий, их программ и уставов, финансовой отчетности. Но главное требование, которое выполнить особенно трудно, состоит в том, что политическая партия должна насчитывать не менее 45000 членов.

До осени 2006 г. в России действовали более 30 партий. Многие из них в дальнейшем были закрыты как не отвечающие требованиям закона. Ныне партий осталось всего семь. Это – правительственная партия «Единая Россия», а также шесть партий, считающиеся «системной оппозицией». Три из них представлены в нижней палате российского парламента (Думе): Коммунистическая партия Российской Федерации (КПРФ), «Справедливая Россия» и Либерально-демократическая партия России (ЛДПР). Три другие в парламенте не представлены: «Правое дело», «Яблоко» и «Патриоты России». Главное различие между парламентскими и непарламентскими партиями состоит в том, что первые могут участвовать в выборах без дополнительных условий, а вторые должны доказывать свое право на участие путем сбора большого количества подписей.

Официальная регистрация влечет за собой не только право на участие в выборах, но и ряд других привилегий, самая важная из которых – право на финансовую поддержку государства и сбор частных пожертвований. Отказ от этих привилегий был бы для «системной оппозиции» крайне болезненным. Но, по Закону о политических партиях, каждая из партий может в любой момент лишиться регистрации по тому или иному формальному поводу.

Во-первых, Министерство юстиции может прийти к выводу, что партия больше не выполняет требования о необходимом числе членов. Опыт 2006 г., когда прошла массовая проверка партий, показал, что для этого работники министерства тщательно проверяют списки членов на предмет наличия в них несовершеннолетних, умерших или не обнаруженных по указанному адресу граждан. А поскольку в списке из 45000 человек некоторое количество лиц, подпадающих под эти категории, обнаруживается всегда, то ни одна из партий не может чувствовать себя в безопасности.

Во-вторых, Министерство юстиции вправе контролировать внутреннюю жизнь партий в том смысле, что оно сертифицирует правомочность партийных органов. Если сотрудники министерства приходят к выводу, что съезд партии прошел с отступлениями от ее устава (например, делегаты на съезд были избраны с какими-то нарушениями формальной процедуры, или голосование на съезде было организовано неправильно), то избранные на съезде руководящие органы партии признаются неправомочными. С формальной точки зрения, это не лишает партию регистрации, но делает ее практически недееспособной, поскольку ее решения более не принимаются во внимание государственными органами. В частности, она не может выдвинуть кандидатов для участия в выборах.

Наконец, конструкция российских выборов такова, что ни одна из партий не может принять за гарантированную свою способность преодолеть чрезвычайно высокий барьер представительства, набрав 7% голосов. По общему мнению наблюдателей, существующий в России механизм фальсификаций на выборах позволяет без труда «передавать» по 5-10% голосов от одной партии к другой. Между тем, средний уровень поддержки КПРФ на региональных выборах 2008-2011 гг. составил 16,6%, «Справедливой России» - 10,4%, ЛДПР – 10,3%, а у других партий – еще меньше. Активная критика властей в ходе избирательной кампании может вызвать у них раздражение и привести к тому, что организаторы выборов, отняв у партии несколько процентов голосов, легко лишат ее представительства.

Поэтому российскую «системную оппозицию» отличает весьма высокая склонность к компромиссам с властями, проявляющаяся как в нежелании критиковать ключевых носителей власти и их политику, так и в кадровой политике. Известно, например, что списки кандидатов ЛДПР регулярно включают в себя не только членов партии, но и лиц, включенных туда по настоянию высокопоставленных чиновников вроде Владислава Суркова. Известно и то, что «системные партии» не могут себе позволить выдвигать на выборах политиков, которые вызывают отторжение Кремля.

Вялые, обтекаемые кампании партий «системной оппозиции»; склонность к компромиссам с властями; отсутствие у нее ярких, действительно оппозиционных фигур; неспособность сосредоточиться на реальных проблемах, – все это снижает ее электоральный потенциал. У некоторых из этих партий – прежде всего, у КПРФ и ЛДПР – есть устойчивые группы поддержки среди избирателей, однако перспективы к существенному расширению этих групп ничтожны. Влияние «Справедливой России» во многом строилось на ее положении привилегированного проекта Кремля, призванного вытеснить с политического поля КПРФ. Ныне, однако, позиции лидера партии Сергея Миронова ослабли, а роль «второй партии власти» примеряет на себя новый проект, «Правое дело» под руководством олигарха Михаила Прохорова.

Вообще говоря, партии «системной оппозиции» – это нишевые партии, каждая из которых, имея узкую группу поддержки, вызывает неприятие у основной массы избирателей. Именно в этом качестве «системная оппозиция» устраивает Кремль. Избиратели должны голосовать за «Единую Россию» не потому, что она им нравится, а потому, что другие партии нравятся им еще меньше. В России созданы такие правила игры, что «системная оппозиция» не нравится почти никому.

«Несистемная оппозиция» - это несколько политических партий, которые реально существуют, но не являются признанными государством и не имеют права участвовать в выборах. Все они предпринимали неоднократные попытки зарегистрироваться, но получали формальный отказ. Наиболее известные из них – это Партия народной свободы, «Другая Россия», Российский объединенный трудовой фронт. В условиях, когда путь к участию в выборах закрыт, а спектр возможных действий ограничен отсутствием официального статуса, этим партиям приходится сосредоточиться на организации митингов и других акций протеста, большинство которых запрещаются и разгоняются властями, и на пропаганде в СМИ. Однако официальные СМИ, большинство из которых в России так или иначе подконтрольны государству, игнорируют их деятельность. Как правило, им доступна лишь одна информационная площадка – Интернет. Но массовое распространение Интернета в России началось совсем недавно, и уровень политической заинтересованности основной массы пользователей – довольно низкий.

Не удивительно, что низок и уровень осведомленности граждан России о деятельности этих организаций. Тем не менее, они оказывают определенное влияние на наиболее высоко образованных, относительно состоятельных граждан, в основном сосредоточенных в крупнейших городах страны. Поэтому имеют значение и стратегии этих организаций в предвыборный период.

23 августа в Москве состоялись дебаты по вопросу о роли «несистемной» оппозиции накануне выборов, в которых приняли участие почти все незарегистрированные организации, а также представители двух зарегистрированных партий – КПРФ и «Яблока». Сама по себе, широта состава участников встречи свидетельствует о позитивных сдвигах в российской оппозиционной политике. Но к общему знаменателю по основным вопросам им прийти не удалось.

Были высказаны различные точки зрения, в том числе и довольно экзотические (например, о том, что сознательные граждане должны требовать исключения себя из списков избирателей), но наиболее широко были представлены две позиции: призвать граждан к бойкоту выборов или к тому, чтобы испортить избирательный бюллетень. Ни одна из этих позиций, на мой взгляд, не является рациональной.

Бойкот выборов имел бы смысл лишь в том случае, если бы существовал реальный шанс, что удастся добиться действительно низкой явки. Но такого шанса нет. За последние годы в России сформировалась система организации явки на выборы, которая включает в себя, с одной стороны, административную мобилизацию значительных слоев населения, зависимых от государства (пенсионеров, военнослужащих, работников государственного сектора, студентов и пр.), а с другой стороны – фактический подкуп неполитизированных групп, привлекаемых на избирательные участки лотереями, продажей товаров по низким ценам, бесплатными услугами и пр. Практика показывает, что только за счет этих механизмов на выборы удается привлечь порядка 50% избирателей, а подтасовка результатов легко доводит этот показатель до 70%. Таким образом, власти не несут даже символического ущерба, а «Единая Россия» может победить с почти стопроцентным результатом.

Несколько более рациональная стратегия состоит в том, чтобы испортить избирательный бюллетень. Проблема состоит в том, что эта стратегия целиком полагается на сотрудников избирательных комиссий, которые, как ожидается, засчитают испорченные бюллетени в качестве недействительных. Практика региональных выборов показывает, однако, что на деле потраченные таким образом голоса обычно засчитываются «Единой России». Это связано с особенностью мониторинга выборов: наблюдателей и членов избирательных комиссий вправе направлять лишь зарегистрированные партии. Их первоочередная забота – о собственных результатах. О правильности подсчета испорченных бюллетеней никто не заботится.

Отсюда следует, что наиболее рациональная стратегия «несистемной оппозиции» состоит в призыве голосовать за любую партию, кроме «Единой России». Ее цель состоит в том, чтобы нанести наибольший ущерб властям путем минимизации результата «Единой России». Имеется в виду, что «системная оппозиция» сможет в некоторой степени отстоять поданные за нее бюллетени, так что эффект не будет в полной мере смазан фальсификацией результатов голосования. Разумеется, стратегия голосования за «любую другую партию» не отменяет того факта, что все без исключения партии «системной оппозиции» имеют в глазах критически настроенных избирателей колоссальные недостатки. Но она способна подтолкнуть тех из них, кто сегодня сомневается в целесообразности явки на выборы или даже допускает возможность проголосовать за «Единую Россию», к более разумному в текущих условиях шагу. Это – стратегия наименьшего зла.

Основная проблема с этой стратегией состоит в том, что она требует от «несистемной оппозиции» некоторого самоотречения в пользу глубоко чуждых и, нередко, даже враждебных ей «системных оппозиционных» партий. Дебаты 23 августа показали, что многие лидеры «несистемной оппозиции» к этому не готовы. Действительно, российская политическая система сознательно выстроена властями таким образом, чтобы свести к минимуму возможности сотрудничества между различными оппозиционными силами. Прямая координация действий не приносит непосредственных выгод ни «системным» партиям, которые не без оснований опасаются, что она может повлечь санкции Кремля, ни «несистемным», которые рассматривают дискредитацию существующей системы (а значит, и интегрированных в нее «системных» партий) как важную задачу.

Видимо, оптимальной стратегией взаимодействия для современной российской оппозиции является не координация, а так называемая концертация, известная из опыта переходов к демократии в Чили и Южной Корее. Эта стратегия состоит в том, что политические акторы, сохраняя полную автономию друг от друга и критическое отношение к партнерам, прилагают усилия к достижению общезначимого результата и воздерживаются от действий, способных этот результат минимизировать. А поскольку общезначимым результатом было бы нанесение наибольшего возможного ущерба политической монополии, то ее практическим выражением и был бы призыв «несистемной оппозиции» голосовать на выборах 4 декабря за любую партию, кроме «Единой России».