Почему дела, инициированные Медведевым, не расследуют до конца?

Почему все знаковые для общественности уголовные дела, которые инициировал президент Медведев, никогда не будут расследованы до конца

8 августа исполнился ровно год, как Следственный комитет возбудил уголовное дело в отношении заместителя начальника управления капитального строительства Управления делами президента (УДП) Владимира Лещевского. Дело знаковое: дважды с мертвой точки его сдвигали прямые поручения президента Дмитрия Медведева, и поэтому результаты расследования важны как индикаторы эффективности действий президента. По тому, как развивается дело Лещевского (и другие громкие уголовные дела, в которые вмешивался президент), мы можем судить об отношении нижестоящего бюрократического и силового аппарата к поручениям президента, а следовательно, и о реальном раскладе сил на политической арене в преддверии выборов.

Вообще, иногда кажется, что российская политология, взявшая за предмет исследования посылаемые ей сверху сигналы, во многом напоминает средневековую схоластику или аристофановские школы, в которых ученые рассуждали о том, почему пищит комар. Мне кажется, дело будет обстоять гораздо проще, если перестать конструировать теории вероятности и взглянуть на вещи более приземленные - ну, например, на уголовные дела, в результатах расследования которых напрямую заинтересованы политические лидеры - как для подтверждения эффективности своих действий, так и по другим мотивам.

Вот дело Владимира Лещевского, которого бизнесмен Владимир Морозов обвинил в получении откатов при распределении контрактов на строительство олимпийских объектов в Сочи. Эта история начала развиваться с подачи президента, которому Морозов смог передать жалобу. Медведев поручил Генпрокуратуре разобраться, Генпрокуратура подтвердила обоснованность претензий, прошел год - ...все осталось на своих местах.

Спустя еще год бизнесмен Морозов был вынужден обратиться в СМИ. В интервью «Новой газете» он рассказал, что в отношении Владимира Лещевского оперативниками департамента экономической безопасности (ДЭБ) МВД даже проводился оперативный эксперимент, на котором бизнесмен под аудио- и видео¬запись передал чиновнику пакет. После этого интервью президент Медведев вмешался во второй раз, написав на распечатке нашей статьи резолюцию для генпрокурора Юрия Чайки: «Разберитесь и доложите».

Что может генпрокурор доложить президенту спустя год? Он может обрадовать его, что дело все-таки было возбуждено, однако при этом видеозаписи эксперимента уничтожены (это официально подтверждается следствием, но о том, кто за это наказан, ничего не известно); 15 млн рублей, которые Морозов выделил для эксперимента из собственного кармана (у МВД, видимо, возникли проблемы с наличкой), пропали, а весь ход следствия уже год сводится к непрекращающимся очным ставкам, на которых Лещевский признает, что пакет получал (правда, с документами), а Морозов настаивает, что пакет передавал (правда, с деньгами).

...Или вот другое знаковое дело - автоконцерна Daimler, который платил миллионы долларов откатов российским чиновникам из ФСО, Министерства обороны, МВД... Расследование проводили американский Минюст и Комиссия по ценным бумагам и биржам. Daimler полностью признал свою вину и пошел на досудебное урегулирование конфликта, заплатив в бюджет США 185 млн долларов. США, чиновники которых в скандале, кстати, не упоминались, остались довольны.

А что у нас? Президент Медведев дал жесткое указание разобраться и наказать виновных. Прошло больше года, но сообщений о том, что в связи со скандалом уволены чиновники ФСО или Минобороны, в публичном пространстве как-то не появлялось, зато туда просачивались робкие жалобы следователей о том, что американцы неохотно делятся материалами, а с теми немногими документами, что все-таки доходят до России, возникают трудности перевода. Интересно узнать реакцию президента на подобные лингвистические сложности с выполнением его поручений.

Другое важное дело в этом контексте - расследование хищения 5,4 млрд рублей из российского бюджета, вскрытое умершим в СИЗО юристом фонда Hermitage Capital Management Сергеем Магнитским. И здесь президент Медведев обещал во всем разобраться. Разобрались: виновными в хищении были признаны два уголовника, которые вряд ли отличают дебет от кредита, но, по версии следствия, превосходно разбираются в налоговом законодательстве, арбитражном праве, банковском деле и специфике администрирования офшорных компаний, остальные подозреваемые скончались при загадочных обстоятельствах. Что касается чиновников, принявших решение о выплате денег, то их ввели в заблуждение, а судьбу 5,4 млрд рублей установить невозможно, потому что банковские документы, которые могли бы пролить свет на это, сгорели по дороге в КамАЗе.

Ощущение беспомощности президента усугубляет еще одно обстоятельство, характерное для большинства этих, казалось бы, непохожих друг на друга дел. Практически во всех случаях виновные (по крайней мере низшего и среднего звеньев) и обстоятельства преступлений были установлены - либо с помощью общественных расследований, либо правоохранительными органами других стран. Российским следователям, как казалось, оставалось только закрепить результаты и найти виновных повыше рангом. И, пожалуй, все поручения президента заключались именно в этом, но каждый раз все заканчивалось откровенной насмешкой: то видеозаписи уничтожены, то документы сгорели, то переводчиков нет...

Невозможность полноценного расследования знаковых для России уголовных дел - это следствие сложившейся политической системы. Ведь проблема преемника не в том, что он обязан своей властью предыдущему правителю, а в том, что ему приходится иметь дело с элитой, поставленной предшественником и преданной ему, а потому неприкасаемой. Начни раскручивать каждое из этих дел, и ты неминуемо наткнешься на какого-нибудь друга, родственника, сослуживца или соседа по кооперативу.

Неприкасаемость старой элиты - это индульгенция на преступление. И потому парадокс неудивителен: в делах, которые инициировались президентом, была прямая общественная заинтересованность, но ни одно из них не было доведено до конца, зато те дела, за которыми просматривалась рука премьера и которые были интересны только премьеру, расследовались куда «эффективнее». Стоило охране банкира Матвея Урина, годами отмывавшего деньги под крышей самых разных спецслужб, избить то ли мужа, то ли бойфренда дочери премьера - и где сейчас Урин с его крышей и банками? Или вот надо, чтобы Ходорковский с Лебедевым сидели, и они будут сидеть, потому что один каким-то образом ухитрился похитить всю нефть, что добывал, и не доплатить с того налоги, а второй накормил голодного соседа по камере.