Такой Новый год нам не нужен?

Когда к стройному хору жалоб блоггеров на отсутствие новогоднего настроения и на то, что не хочется подводить итоги, присоединились и мои причитания о том, что ничего не хочется, на вкусности не тянет и вообще как невовремя этот Новый Год, обворожительная Анжелика Кирджали, человек мне весьма близкий, насмешливо фыркнула:

«Это в тебе говорят остатки советского карго-культа. Успокойся. Времена, когда только на Новый год можно было получить банку шпрот и мандарины, ушли. Ты сейчас в любой момент можешь вкусно наесться и подарки подарить людям на их день рождения, именины и вообще любой другой праздник или не праздник. Новый год надо просто пережить с минимальными потерями и убытками».

Даже если и поделить всё на пять, само появление подобного высказывания говорит о возникновении эффекта усталости от Нового года, нарастающего у граждан нашей всё еще необъятной родины. Набор «снег, ёлка, мандарины, оливье, Женя и Надя идут в баню» утрачивает свою сплачивающую силу.

Во-первых, сейчас первый за несколько последних лет год, когда снег более-менее равномерно лежит по всей Русской равнине, - и, надо сказать, мы от него изрядно уже отвыкли. Хочется не мандаринов, а в сугробе поваляться.

Во-вторых, значительная и довольно обеспеченная часть сограждан в общенациональном ритуале не участвует, отправляясь на Новый год туда, где мандарины, может, и есть, а вот с елками туговато.

В-третьих, тоже довольно значительная часть сограждан испытывает по случаю новогодних торжеств определенный когнитивный диссонанс - с одной стороны, полагается объедаться и буянить, с другой - требования рождественского поста дозволяют объедаться разве что рыбными блюдами (слава Богу, хоть с ними проблемы нет), а вот с буйством вообще плохо.

Попытки снять эту проблему, навязав нам празднование католического Рождества, - не удались, с каждым годом все меньше и меньше людей всерьез относится к этому новшеству, 25 декабря для них просто день.

Но это всё тоже скорее симптомы. Главное - существенно изменились те социально-экономические условия, которые некогда породили наши нынешние новогодние привычки и традиции.

Наши рабочие ритмы, ритмы общественной и политической жизни совершенно не предполагают никакой паузы в середине зимы. Она нам абсолютно ни к чему, и чем дальше, тем больше воспринимается как досадная помеха, как унылая дань, которую мы вынуждены платить уставшему от собственной муторной работы ангелу всенародного похмелья. Затяжные 10-дневные каникулы, надуманные нашей Думой, лишь утяжеляют этот груз.

Для аграрной Европы и аграрной России XVIII-XIX веков зимняя пауза на полях, покрытых снегом, была абсолютно естественна. В СССР ХХ века с его попыткой планировать экономические процессы, окончание календарного года (не растягивавшееся, впрочем, на 10 дней) было удобно для ведения госплановских и госкомстатовских подсчетов.

В современной России искусственный новогодний перерыв затягивает установление договоренностей, тормозит переговоры, вынуждает останавливать неплохо идущие рабочие процессы. Возможность посидеть за праздничным столом с каждым годом всё меньше и меньше искупает стресс, который вносит в нашу жизнь абсолютно искусственная деловая пауза.

Если для советского человека Новый год, как и любые другие праздники, был блаженной возможностью не идти на работу, поваляться дома, то сейчас эта возможность представляется не столь уж безусловной ценностью. Многие на работу теперь не «ходят», и от возможности и даже необходимости усесться за домашний компьютер Новый год их не освобождает.

Для остальных же отлучение от работы совсем не всегда является благом, поскольку речь идет о лишении себя возможности общаться, заниматься интересным делом, зарабатывать, в конце-то концов. И ради чего? Ради жратвы, алкоголя и усталых тусовок? Сомнительное удовольствие.

Современного русского человека вообще категорически нельзя лишать одной из его немногих заветных радостей - радости работать. Надо только понимать, что это именно радость и что радостью работа является для нас при вполне определенных условиях, если это работа на себя, если это своё дело.

Одной из причин крайне ограниченной ресурсной базы русской цивилизации, о которой и мне и многим другим авторам неоднократно приходилось говорить, является крайняя неэффективность различных форм эксплуатации населения, вводившихся правящими классами в России в течение столетий.

Неэффективными были и данничество, и крепостничество, и колхозно-заводское «второе издание» крепостного права, и постсоветские рэкет и кидалово. Неизменным ответом русского народа на любые попытки заставить нас вкалывать на дядю, была работа спустя рукава, лодырничание, биение баклуш, в крайнем случае - пьянство.

Все эти формы экономического протеста эксплуататоры пытались обозначить как «русскую лень», противопоставляя ее трудоспособности европейцев или азиатов (которые пытаются обмануть эксплуататора, наработав побольше и оставив приработок себе, а потому сами являются обманутыми).

Хотя ни о какой меньшей трудоспособности не могло идти и речи. Каждый раз, когда русскому человеку надо, он способен развить невероятную трудовую интенсивность и добиться в короткий срок впечатляющего результата. Но он способен на это, только если это действительно надо - из личного ли интереса, или в послушание действительно великому идеалу. Но едва только русский чувствует на себе ярмо системы эксплуатации, как ему сразу становится лень.

В позднесоветские времена между стремившимся к максимизации эксплуатации государством и стремившимися к минимализации усилий людьми установился своеобразный консенсус на условиях, которые якобы должны были народ устроить.

Государство не столько эксплуатировало, сколько экономило на людях (да-да, экономика должна быть экономной), люди «делали вид, что работают».

Не случайно в брежневскую эпоху резко увеличилось количество праздничных и нерабочих дней, не случайно эта эпоха вообще ассоциируется у нас не столько с работой, сколько с отдыхом.

Страна работала, чтобы отдыхать, и жила ради праздников и отпусков. И не случайно, что расцвет культуры Нового года пришелся именно на эту эпоху. Новогодние дни были предельным воплощением этого экономно-рекреационного быта, когда можно было честно не делать вид, что работаешь.

Не случайно эта новогодняя расслабуха подверглась своеобразной диссидентской насмешке у Стругацких в первой части «Понедельника». Помните, как преданные своему делу творческие инженеры и ученые оставляют за новогодними столами свои копии и тайком бегут в лаборатории работать? Забавен ответ на это эпохи и среды - «по мотивам» Стругацких был снят абсолютно рекреационный фильм «Чародеи», в котором о работе никто даже и не думал.

Советский Новый год был апофеозом этого «делаем вид, что работаем», временем предельного реванша советского человека над государством, которое как раз перед Новым годом должно было усиленно «делать вид, что платит», выдавая тринадцатую зарплату и продуктовые заказы. Вечером 31-го вся страна честно шла в баню и следующие дни отмокала.

Нравится это кому-то или нет, но сегодняшний русский человек никакой необходимости в новогодней паузе не испытывает. Во многих случаях мы так или иначе приспособились работать на себя.
Основным эксплуататором для нас сегодня является не непосредственный работодатель, а скорее коррупционная вертикаль, которая грабит нас непосредственно либо через ограбление работодателя.

«Делает вид, что работает» сегодня разве что столичный офисный планктон, которого с кризисом несколько посдувало (собственно, эта среда и оставалась последним потребителем «Нового года»).
Все остальные либо работают потому, что им это надо и они стремятся заработать побольше, либо не работают вообще. Вторым этот праздник излишен, первым он откровенно мешает. Особенно в своем нынешнем виде, искусственно раздутом брежневской ностальгией первой половины нулевых.

Значит ли это, что Новый год нам не нужен? Конечно, нет! Но форма и смысл этого праздника у нас сейчас разительно не совпадают. Новогодний праздник, новогодний ритуал является одним из древнейших и фундаментальных в человеческой культуре, знаменуя обновление времени. Языческие народы праздновали Новый год исполнением сложных ритуалов, которые призваны были символизировать победу божеств порядка над силами хаоса. Это был праздник нового неба и новой земли, исправления миропорядка и выпрямления искривлений времени.

Этот смысл сохраняет данный праздник и по сей день. Но вот только давайте зададимся вопросом, какой момент в нашем годовом цикле в наибольшей степени совпадает по смыслу с требованиями настоящего Нового года? Очевидно, что это начало сентября, переход из лета в осень. Начало нового рабочего сезона, нового политического сезона, прекращение длительного рекреационного периода. Именно в этот момент запускаются новые дела и новые проекты, начинают реализовываться новые инициативы, люди впрягаются в деятельность, чтобы до следующего лета что-то изменить в своей жизни и получить полезный результат.

Именно 1 сентября является у нас настоящим, осмысленным Новым годом. Каковым оно и было до западнической петровской реформы (конечно, фактически это было наше 14 сентября, поскольку календарь был другой, но этот вопрос тут не столь существен). Тогда празднование нового года осенью имело вполне ясный практический смысл: собран урожай, его можно начать использовать, и год - удобная счетная единица, чтобы дожить до следующего урожая. Удобно прикинуть и, если недорода не было, можно попытаться дожить.

Годовой цикл современного постиндустриального городского человека гораздо ближе к этой логике (хотя и по другим причинам, с урожаем не связанным), чем к логике бюрократа-планировщика, которому удобно считать от января до января. Наш год, год людей, у которых девять месяцев зима, остальное - лето, действительно начинается в сентябре, вместе с первым веянием этой зимы, мы переживаем его в трудах и борениях, чтобы отпустить его в мае и начать отдыхать.

С сентября мы начинаем копить ресурсы и делать дела, чтобы по-настоящему отдохнуть летом (на даче ли, на море ли, или как-то еще). И зимняя пауза, пусть даже под елкой и с мандаринами, оказывается тут абсолютно искусственной.

Над нами, конечно, имеют власть традиции отцов (но, грубо говоря, отнюдь не традиции дедов и тем более прадедов), над нами имеют власть воспоминания детства, проведенного в ожидании шпрот и подарков под елкой. Но в нашей собственной жизни зимний Новый год (тем более такой раздутый, как по современному законодательству) имеет все меньше и меньше настоящего значения.

Конечно, жалко будет расставаться с елкой и Дедом Морозом, но да вот только расставаться не придется. Всё это - атрибуты не конкретной ночи с 31 декабря на 1 января, а зимних праздников которых в русской традиции предостаточно. Достаточно вспомнить святки - действительно органичный и бесшабашный русский праздник, когда можно и колядки петь, и под елкой хороводы водить, и снежками кидаться, и купаться в проруби.

Может быть, конечно, сказанное покажется читателю в силу некоторой его косности (не путать с консерватизмом) революционным и даже кощунственным. Но сказано: суббота для человека, а не человек для субботы. Наша же новогодняя суббота становится все более проблематичной для нашей же жизни. И, рано или поздно, жизнь приведет праздники в соответствие со своим ходом.

Но это потом.

А пока:
С НОВЫМ ГОДОМ!..