Кавказский вопрос: расставание с колониями

События двух последних десятилетий всё острее ставят перед большинством российского общества чёткий и недвусмысленный вопрос – а что же нам делать с Кавказом.

Не удивительно, что после пирровых побед первой чеченской войны и блестяще разрекламированного решения кавказского вопроса Путиным, которое обернулось по сути дела капитуляцией России перед кавказскими нацменьшинствами, всё более привлекательным для широких слоёв населения становится лозунг полного отделения кавказского региона от РФ. Этот вариант решения проблемы постепенно начинает поддерживаться и отдельными политиками, может по искреннему убеждению или из популистских соображений.

Почему такое желание возникло у большинства русских, я думаю, всем понятно и дополнительных объяснений не требует. Давайте лучше посмотрим, а насколько этот вариант развития событий реален, при допущении, что правительство России тоже захочет пойти именно этим путём.

Исторические аналогии, на первый взгляд напрашиваются. Двадцатый век стал веком распада великих колониальных империй, таких как французская и Британская. В своё время, используя ресурсы многочисленных заморских территорий, эти две страны сумели значительно опередить своих конкурентов в Европе. Во многом, именно практически неисчерпаемые колониальные ресурсы предопределили победу Антанты в Первой мировой войне.

Колониальные империи создавались в течении нескольких столетий, а исчезли с политической карты мира буквально за два-три десятилетия, оставив в качестве геополитических курьёзов отдельные малонаселённые островки. Конечно, не стоит сбрасывать со счетов фактор национально-освободительного движения в странах третьего мира, но не он стал главным в решении колониального вопроса.

Всё свелось в конечном итоге к чисто бухгалтерским операциям. Эксплуатировать население Азии, Африки, Океании в том виде, в котором оно осуществлялось в предшествующие столетия, стало просто невыгодным. Хотя это не означает, что у ведущих европейских держав пропал интерес к природным и трудовым ресурсам этих территорий.

Расставание метрополии с колониями зачастую проходило достаточно спокойно и безболезненно. Из страны выводились воинские контингенты, колониальная администрация, и новоиспечённые члены ООН могли наслаждаться свободой и независимостью. Определённые проблемы возникали, пожалуй, только у тех немногочисленных европейцев, которые приезжали в колонии не за быстрой карьерой и за лёгкими деньгами в расчёте на удачное возвращение, а за тем, чтобы постоянно проживать на этой земле, и которые не решились оставить свои дома и налаженный быт. Случаи чёрного расизма и расправ над белыми фермерами в Ботсване, Кении, Танзании не были таким уж редким явлением.

Конечно, из любого правила бывают исключения. Таковым стал Алжир, который был колонизирован Францией сравнительно давно, располагался от метрополии слишком близко и даже юридически был не колонией, а заморским департаментом. Не менее десятой части населения Алжира составляли французы, которые не мыслили ни себя в независимом Алжире, ни себя вне Алжира. Крови пролилось немало, но и этот гордиев узел был разрублен Шарлем де Голлем.

Предоставление независимости заморским территориям в своё время вызывало у части общества пессимистические рассуждения о потере былого величия и перспективах упадка, но сегодняшние Англия и Франция, не смотря на все имеющиеся у них проблемы, по сравнению с Россией выглядят во многом привлекательней.

Так может быть и нашей стране стоит избавиться от остатков колониальной системы, которые мешают ей развивать демократическое общество и инновационную экономику? Тем более, что распад СССР во многом снял для России проблему деколонизации, оставив вне российской юрисдикции Среднюю Азию и Закавказье. Остался лишь многострадальный кавказский регион, который постоянно требует, то военного усмирения, то немыслимых финансовых дотаций из центра для оплаты лояльности, а очень часто и того и другого одновременно. С интеграцией кавказского населения и превращением его в неких среднероссиян дела тоже обстоят не блестяще. О перспективах превращения кавказских республик в экономически развитые регионы, например, за счёт развития туристической отрасли, говорить сегодня могут лишь чиновники, которые, отрабатывая государево жалованье, и не то готовы утверждать.

Однако, прежде чем рассматривать перспективы отделения Кавказа, необходимо вновь обратиться к истории и попытаться ответить на непростой вопрос. А являлся ли вообще Кавказ, равно как и другие территории, вошедшие в состав Российской Империи, колонией в точном смысле этого слова?

Разница между Британской Империей и Российской бросается в глаза любому, кто хоть однажды бросал взгляд на карты в историческом атласе. Если практически все британские территории, исключая разве что Ирландию, располагаются от метрополии на расстоянии, насчитывавшем не одну тысячу милль, то земли переходящие под контроль российской власти составляют одно целое с метрополией и являются её продолжением.

Конечно, существует точка зрения, что эта разница чисто географическая, нисколько не меняющая сути колониальной политики русских царей. Однако, нам кажется, что то ли, действительно, из-за географических особенностей России как континентальной державы, то ли по другим причинам, но колониальная система в Российской Империи так и не сложилось.

В доказательство мы можем опереться на юридическую составляющую. Заморские территории западноевропейских держав всегда имели чётко определённый статус – колонии, протектората, доминиона. Этот статус одновременно подчёркивал как зависимое состояние данной территории, так и её противопоставление с метрополией. В России же все включаемые в состав Империи земли становились частью единой государственной губернской системы. Причём не существовало принципа выделения губерний по национальному признаку.

Второй, момент, на который хотелось бы обратить внимание, юридически не фиксировался, но тем не менее являлся очень важным критерием. Это чёткое разделение граждан метрополии, пускай и проживших всю жизнь в колониях и, собственно, туземного населения. Разумеется, что для управления своей империей, «над которой никогда не заходило солнце», британцам приходилось привлекать и местное население, зачастую занимавшее низовые должности в колониальной администрации. Какой-нибудь индус имел шанс получить образование и стать мелким чиновником в своём регионе, порой значительно повысив свой статус по сравнению с соплеменниками. Но вот чего он не мог добиться ни в коем случае – так это войти в элиту собственно метрополии. Пускай даже на самую нижнюю её ступеньку. Этого не случалось никогда.

В России же национальность человека никогда не могла послужить препятствием для карьеры. Некоторые ограничения могли касаться только вероисповедания, да и то применительно лишь к иудаизму, да ещё и далеко не во всех профессиональных областях. Не было никакого деления на жителей метрополии и туземцев.

Примеров привести можно множество. Взять к примеру родившегося в Тифлисе армянина Михаила Тариэловича Лорис-Меликова. Известный государственный деятель, генерал от кавалерии, член Государственного Совета. На пике карьеры занявший должность министра внутренних дел при Александре II.

Можете вы представить индийского раджу или алжирского бея, занявшего подобный пост в стране-метрополии?

Подобное равноправие полностью сохранялось и во времена СССР, несмотря на появление национальных советских республик.

Конечно, могут возразить, что подобный карьерный рост был возможен далеко не для всех, что он требовал обязательного включения в российскую культуру, знания русского языка. Но вряд ли стоит рассматривать это как особое препятствие для людей нерусского происхождения. В данном случае русская культура выступала как часть европейской культуры, без обладания которой карьера была невозможна для кого бы то ни было. И в самом деле. Можем ли мы в XIX представить успешную карьеру на политическом поприще без знания как минимум одного европейского языка?

Но допустим, мы даже согласимся с тем, что народы Кавказа являлись и являются до сих пор угнетаемым колониальным населением, которому необходимо предоставить возможность политического самоопределения и независимости. Что же из этого выйдет?

Разница с Европой, определяемая опять же географией, вновь бросается в глаза. Если англичане, образно говоря, имели возможность погрузиться на корабли, отплыть к берегам Туманного Альбиона и при желании полностью забыть, что там происходит в новообразовавшихся государствах, то у России такой возможности не будет. Между нами и Кавказом нет бескрайних морских пространств, поэтому отрешиться от всего происходящего на соседней территории не получится.

Хотя с экранов телевизоров знаменитое выражение «лицо кавказской национальности» уже исчезло, но, в представлении большинства россиян, кавказцы – это некий единый народ, который может в принципе создавать национальное государство.

На самом деле этническая картина в кавказском регионе намного сложнее. Даже если брать только титульные нации, давшие название регионам. Адыгея, Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкессия, Северная Осетия, Ингушетия, Чечня, Дагестан. А ведь в одном Дагестане насчитывается несколько десятков этносов. Да и говорить про развитие у кавказских народов национального самосознания в полной мере, может быть и не стоит. Кавказец, скорее всего, ощущает себя не чеченцем или кабардинцем, а частью клана, родового сообщества.

Во времена Кавказской войны XIX века имам Шамиль пытался сплотить горцев для борьбы с Россией на основе не национального, а религиозного признака. Но даже ислам не оказался способен выступить в качестве интегрирующего фактора – всевозможные столкновения кавказцев между собой продолжились, а заключение союзов с русским командованием не считалось чем-то предосудительным.

Уже хотя бы поэтому перспектива единого кавказского государства представляется весьма маловероятной. А ведь есть ещё парочка дополнительных географических неудобств. Что прикажете делать с Адыгеей, которая со всех сторон окружена территорией Краснодарского края? Оставить в составе России или прирезать ей плодородных кубанских земель?

Разумеется, нельзя забыть и о такой уникальной республике как Осетия. Осетины резко выделяются из всех кавказских наций своим вероисповеданием, сумев сохранить приверженность христианской религии. Это в своё время сделало их одним из естественных союзников России при её продвижении на Кавказ и, естественно, не добавило ей любви среди многочисленных соседей. Жители Алании очень хорошо помнят осетино-ингушский конфликт 1992 года и понимают, что альтернативы нахождению республики в составе РФ просто нет. В свою очередь и Россия не имеет морального права оставить этот народ на произвол судьбы.

А раз Осетия остаётся в составе России, то остальной Кавказ автоматически оказывается разделён на две части, что делает перспективу государственного строительства ещё более туманной.

Несмотря на привлекательность личной власти, вполне возможно, что Кавказ столкнётся ещё с одной проблемой – нежеланием брать власть. Взять того же Рамзана Кадырова, которого вряд ли можно упрекнуть в недостатке амбициозности. Его вполне устраивает сложившаяся ситуация – режим личной неограниченной власти в Ичкерии, полный контроль за проходящими через республику финансовыми потоками из центра и возможность в случае необходимости сказать своё веское слово в общероссийской политике. А вот в случае развития варианта с независимым Кавказом, можно делать ставки на то, что Рамзан Ахмадович может и будет скучать по малой родине, но проживать предпочтёт в местечке потише и поспокойнее, благо финансовое состояние позволяет.

В целом будущее вырисовывается нерадужным. В худшем и наиболее вероятном случае, долгая война всех против всех, без особых перспектив окончательной победы у кого бы то ни было. В лучшем, сохранение хрупкого равновесия, борьба национальных элит не переходящая в резню, официальное признание норм шариата основой юриспруденции. На такое государство любопытно было бы посмотреть. Забавно, но ведь государственным языком, наверное, всё-таки пришлось бы признать русский, как единственный дающий возможность общаться за пределами своего региона.

Однако, увы, мы не англичане, Кавказ – не Индия. Остаться сторонними наблюдателями вряд ли получиться. В любом из возможных сценариев население Кавказа будет активно вступать во взаимодействие с соседями. Для части, наиболее агрессивно настроенных, это будет возврат к такому давнему методу хозяйства как набеговая экономика. Понятно, что объектом экспансии окажутся Россия, Грузия, нельзя исключить Азербайджан. Для основной массы населения наиболее привлекательным вариантом станет миграция.

Последние события в североафриканских странах показали, что даже море не может служить надёжной преградой для мигрантов, что уж говорить о Кавказе. Собственно говоря, есть только один гарантированный способ остановить нежелательную миграцию – жёсткое применение силы. Вы можете представить русскую армию, открывающую огонь по колоннам беженцев. Для обладающих крепкими нервами, не увидевших в этой картине ничего страшного, - попробуйте представить реакцию международного сообщества на подобное решение проблемы.

Более-менее благополучное существование кавказского государства будет возможно только при поддержке извне. Россия в качестве такого спонсора выступать вряд ли будет. Это было бы слишком абсурдно. Отказаться от власти над регионом, но продолжить его финансировать.

Интерес США к территориям прилегающим к Кавказскому хребту очевиден, но у американцев уже есть свой фаворит в лице Саакашвили, и менять достаточно предсказуемого и управляемого Мишико на малопонятных горских лидеров у янки резона нет.

Остаются только исламские страны. Но ведь и они будут вкладывать деньги в помощь единоверцам только в случае строго определённой политики. Надеяться, что эта политика будет дружественной по отношению к России, было бы слишком оптимистично. Скорее это тоже будет экспансионизм в той или иной форме, поддерживаемый идеей Всемирного халифата, Великого Турана и других подобных геополитических перспектив.

Похоже, что как бы мы не хотели решить проблему Кавказа таким вот на первый взгляд простым способом, сделать это без создания ещё больших проблем не получится. Тем актуальнее становится необходимость изменения сложившейся в данный момент ситуации, которая привела к распространению в российском обществе подобных настроений в духе «антиколониализма».