Извечный польский вопрос

До сего дня школы и университеты покидают целые легионы, готовые к борьбе с Россией и среди них много моих друзей. Осмелюсь утверждать, что я происхожу из страны русофобов, истеричных сторонников уничтожения России. Если бы меня сегодня попросили найти образ международного положения России, сложившийся в умах моих земляков, я нарисовал бы разваливающуюся, погруженную в хаос, окруженную огромным бетонным забором, страну.

От редакции: в России все уже, мягко говоря, устали он череды скандалов, систематически учиняемых польской стороной. Неиссякаемый поток претензий по самым различным поводам и без оных постоянно отравляет наши двусторонние отношения. Польша могла бы быть одним из наших важных партнеров в Европе, но если раньше этому препятствовала партия братьев Качиньских, пребывая у власти, то теперь она с не меньшим успехом делает то же самое, находясь в оппозиции. Новый скандал с памятной таблицей на месте гибели польского Туполева под Смоленском — вновь безосновательный, но от этого не менее громкий, откровенно говоря, вызывает уже просто раздражение. Замена российской стороной мемориальной доски, самовольно установленной поляками, сопровождалась пикетами российского посольства в Варшаве и акциями протеста в других городах Польши. Проблема возникла из-за того, что в российской версии отсутствал термин «геноцид» применительно к Катынскому расстрелу. Непонятно,к кому адресованы претензии, если даже польский сейм после долгой дискуссии отказался от определения «геноцид» в своем постановлении о событиях 1940 года в Катыни. К счастью, не все в Польше думают так, как Ярослав Качиньски и его сторонники. Молодые поляки не хотят вражды с нашей страной.
Артур Кацпшак: чему меня научили про Россию?

Россия — это враг, завоеватель, угнетатель, коварный противник, который использует любую возможность, чтобы уничтожить любой росток польской культуры. Такой урок я вынес из науки, полученной мной на всех ступенях своего образования — от начальной школы до двух университетов. Такой образ восточного соседа создали в моей голове все преподаватели истории за исключением одного исключения, подтверждающего правило.

 Мне говорили: низшая культура, варварство, деспотия, произвол. Если даже не впрямую, то намеками. Этими наилучшими, думаю, намерениями моих преподавателей я был интеллектуально вооружен для борьбы. Как сторожевого пса меня выучили не раздумывая атаковать любую происходящую из Москвы или Петербурга инициативу, касающуюся моей страны и её побратимов. Без сомнений и рефлексии. Меня воспитало поколение воинов для борьбы, которую я должен был продолжить после них, так же как они продолжили свою борьбу после своих учителей. Это напоминало обряд настолько древний, что создавалась иллюзия: так было, так есть и так будет всегда.

 История очередной раз показала всем кукиш, дав мне и моим учителям столь желанную свободу. Внезапно оказалось, что все мое обучение и все убеждения, которые оно сформировало, в новых условиях оказалось невостребованным. Что не с кем больше воевать, некому сопротивляться — враг отошел. Он просто развалился под собственной тяжестью. Естественно, по-прежнему, много тех, кто не бросил оружия. Всё ещё существуют люди, упорно утверждающие, что ситуация в той части Европы, где я живу, существенно не изменилась, а происшедшая трансформация была только кажущейся и прошла по написанному Кремлем сценарию.

Вот только не насилует ли такая позиция умы молодых, свободных, жаждущих самостоятельно оценивать действительность? Не приносит ли это вред молодой Польше?

 Было бы понятно, если бы я начал свое образование в семидесятых годах прошлого века. Но в первый класс начальной школы я пошел в 1990 году. Всего три года отделяли меня от вывода с родной земли армии врага, завоевателя и угнетателя. За исключением все того же одного исключения, подтверждающего правило, мои учителя не приспособили свою науку к новым условиям. До сего дня школы и университеты покидают целые легионы, готовые к борьбе с Россией и среди них много моих друзей. Осмелюсь утверждать, что я происхожу из страны русофобов, истеричных сторонников уничтожения России. Если бы меня сегодня попросили найти образ международного положения России, сложившийся в умах моих земляков, я нарисовал бы разваливающуюся, погруженную в хаос, окруженную огромным бетонным забором, страну.

 Сегодня такой взгляд уже не может быть полезным в создании новой сильной позиции моей страны. Более того, эта запрограммированность мешает в использовании её потенциала. Философия жертвы, страдающей от ран, не прибавляет мне ни силы, ни решительности. Это философия мстителя, жаждущего реванша или, как минимум, воина, требующего сатисфакции, и я не хочу переносить её в будущее.

 Такое преподавание истории нанесло огромный ущерб моей стране. Вместо того, чтобы самостоятельно и творчески подходить к современным задачам Восточной политики Польши, я все еще выбираюсь из окопов. Я все еще трачу бесценное время на очищение своего сознания от целых логических модулей истории моей страны, на избавление от привитых мне готовых ответов на все вопросы. У меня по-прежнему нет уверенности в том, что я оцениваю определенный отрезок современной совместной польско-российской истории на основе непосредственного анализа фактов, а не под влиянием груза прошлого. Не сидит ли в глубине моего сознания подозрительная, требующая компенсации за многолетние обиды жертва? Я все еще с трудом переставляю ноги, скованные невидимыми историческими кандалами, вместо того, чтобы свободно бежать вперед.

 Я хорошо помню болезненную историю польско-российских отношений, уважаю ее героев и жертвы, и стараюсь трезво смотреть на восточного соседа Польши, понимать его недостатки и возможные угрозы с его стороны. Но я хочу думать и писать о построении в России свободного общества, как о конечной цели польской восточной политики, не останавливающейся на белорусско-российской или украинско-российской границах. Я считаю, что это — смелый взгляд и программа для амбициозной польской восточной политики, которая по плечу свободной и безопасной стране.

 Однако тот, кто ищет хотя бы небольшого пространства, на котором можно что-либо совместно с россиянами построить и хочет заложить на этом поле первый кирпич, сразу же подвергается самым болезненным оскорблениям, включая обвинения в предательстве. Как делать первые шаги в строительстве обоюдовыгодных польско-российских отношений в обстановке преобладающего с XIX века восприятия России, как вечного врага Польши?