Зачем в России огламуривают сталинизм?

У меня давно есть стойкое подозрение, что кампания по возвеличиванию Сталина, которая началась с середины 1990-х и во всей красе развернулась в годы путинского правления, была не стихийным явлением и не запросом "снизу". И поворот в историографии, и массовое издание прекрасно оформленных книг о Сталине, где акцент делался на незаурядности его личности, таланте Генералиссимуса и строителя Державы, были спланированным действием. Это была спецоперация, идея которой родилась в головах тех, кто готовился прийти на смену Борису Ельцину. И ответ на незавершенную кампанию по десталинизации конца 1980-х - начала 1990-х годов.

Эта спецоперация не могла не дать плоды в больном, дезориентированном российском обществе, к тому же крайне недовольном результатами номенклатурной приватизации. Среди вброшенных в общество идей особо выделялось сенсационное представление о якобы доселе неизвестном и скрываемом Сталине-либерале. Оно было сформулировано сотрудником Института российской истории РАН Юрием Жуковым. Широкую известность получила его книга "Иной Сталин", впервые изданная в 2003 году 10-тысячным тиражом (научные монографии тогда выходили, как правило, в 300-500 экземплярах). Книге предшествовала публикация беседы Жукова с журналистом Александром Сабовым в нескольких номерах "Комсомольской правды" в ноябре 2002 года под названием "Жупел Сталина", продолженная в марте 2003 года на страницах "Литературной газеты".

Суть "открытия" Жукова состояла в том, что, вслед за американским историком-ревизионистом Джоном Арчем Гетти, он увидел в действиях Сталина по подготовке Конституции 1936 года намерение провести первые выборы в Верховный Совет СССР в декабре 1937-го как альтернативные, состязательные и таким образом нарушить партийную монополию на власть. Представляя Сталина либералом, Жуков утверждал, будто бы этой затее воспрепятствовали местные партийные секретари, боявшиеся утратить в результате таких выборов свое положение и поэтому выступившие инициаторами Большого террора. Сталин перехватил их инициативу, однако задуманный план либерализации советской политической системы осуществить не сумел.

В ответ на публикации Жукова я подготовила статью "1937: выборы как мистификация, террор как реальность" и опубликовала ее в 2003 году в октябрьском номере журнала "Вопросы истории". На основании директив Центра, которые рассылались на места в виде шифротелеграмм серии "Г" за подписями секретаря ЦК Сталина, секретаря Центральной избирательной комиссии Г.М. Маленкова и заведующего отделом партийной пропаганды и агитации ЦК А.И. Стецкого, я восстановила действительную, а не придуманную роль Сталина как в проведении избирательной кампании, так и в организации террора. Я показала отсутствие в архивном деле записки первого секретаря Западно-Сибирского крайкома ВКП(б) Роберта Эйхе, на основании которой Жуков провозгласил его главным инициатором Большого террора. Более того, выразила сомнение в самой возможности подобного шага со стороны Эйхе, который был одним из самых верных сторонников Сталина. Моя статья о нем также опубликована в журнале "Вопросы истории" (2001, №1).

Но многие ли читают этот журнал? А вот разрекламированные публикации Жукова не просто нашли своих благодарных читателей. Они способствовали успеху спецоперации по осовремениванию Сталина, его огламуриванию и в результате - в той или иной мере приятию его образа разными представителями российской общественности.

Вот, к примеру, рассуждения сопредседателя Совета по национальной стратегии при президенте Медведеве Иосифа Дискина, явно знакомого с публикациями Жукова: "Еще в 1936 году предложили альтернативные выборы и на Политбюро утвердили бюллетень для голосования, а Хрущев, Эйхе выступили категорически против, заявив, что Сталина снимут на ближайшем пленуме, потребовали безальтернативных выборов и введение квот для тех, кто вернулся из высылки, после коллективизации. Репрессии 37 года - ответ Сталина на попытки его смещения".

А уж об образе Сталина как великого государственника и модернизатора и говорить не приходится. Он превратился в источник вдохновения для российской элиты, в связи с кризисом вновь заговорившей о необходимости модернизации страны. Во-первых, потому что кроме сталинского типа модернизации эта элита ничего конструктивного предложить не в состоянии - очень показателен пример дискуссии, проведенной недавно Центром политической философии. А во-вторых, как раз такая модернизация решает задачу сохранения и укрепления действующей власти.

Необходимость именно этого не скрывают ни так называемые либералы во власти, которых представляет Дискин, ни консерваторы в лице двух Михаилов - Юрьева и Леонтьева.

"Нужно только верхам объяснить, - говорит Дискин, - если в Москве исчезает родная им власть, комфортной жизни за границей не получится, поскольку, когда за спиной не стоит Кремль, никто не гарантирован от полицейского и налогового преследования.

Во-вторых, не удастся продать политическую позицию, тому примеры судьба Милошевича, Караджича... Капитулянтские сговоры не пройдут, потому что Запад капитулянтов потом кидает без сожаления. У них не остается иного выхода, как модернизировать Россию". И призывает использовать опыт Сталина, который после репрессий 1937/38 годов, ликвидировавших старую элиту, "набрал в Совнарком молодых ребят. Они-то и выиграли войну. Образованные, продукт сталинской модернизации, они тянули потом страну, а когда ушли - страна рассыпалась".

Еще более откровенно продвигают концепцию сталинской модернизации консерваторы. Михаил Юрьев, например, предлагает "проделать мысленный эксперимент" и вернуться в 1927 год, когда Сталин "в основном закончил консолидацию личной власти". "Лично я, - пишет Юрьев, - не вижу никакого другого пути для вас кроме того, который Сталин и избрал в реальности, - если, конечно, сохранение России для вас императив". То есть это опять индустриализация, коллективизация, репрессии для замены "плохой элиты" элитой, "подходящей под нужды государства".

Те же идеи проводятся Юрьевым в совместной с Михаилом Леонтьевым статье под характерным названием "Поехали!". Авторы считают необходимым отгородиться от мира и объявить, что "мы - русское государство-цивилизация, обособленная и самодостаточная и уж точно не часть какой-либо другой цивилизации, европейской или иной". Общечеловеческие ценности для такого государства вторичны, потому что первичными являются мощь и величие российского государства.

Политический строй в стране они тем не менее называют демократией на том основании, что "высшую власть выбирают на 10 лет". Однако правом выбирать у них обладает только служилое сословие, так называемая "государственная гвардия", членов которой будут направлять на разные руководящие участки - то в армию, то в спецслужбы, то в федеральную или региональные администрации. Одним словом, предлагается новое издание сталинских назначенцев. В этом государстве вполне допускается и капитализм со всеми его атрибутами. Красиво жить не запретишь!

А какое место отводится в этом проекте простому народу? Как всегда, строить великое государство по проекту "сверху", не имея ни частной собственности, ни реальных гражданских прав. Ему не позволено будет даже голосовать по причине своей незрелости: "Народ ведь и во время войны может взять и проголосовать за капитуляцию, если враг пообещает не трогать ничье имущество и, напротив, раздать всем по тысяче долларов". А что в качестве кнута, которым при Сталине служили массовые репрессии? Вместо них у авторов есть более современные средства.

Для искоренения коррупции, например, предлагается узаконить допросы с применением психотропных препаратов, когда людям "в прямом смысле лезут в мозги". "Неприятно, - признают Юрьев с Леонтьевым, - но если вам скрывать нечего, то вам ничего и не грозит. Вряд ли сегодняшнее российское общество будет готово принять такое сразу. Но это очень заманчиво, поскольку уж проблему коррупции, в отличие от преступности вообще, решает раз и навсегда. Есть ли тут какие-либо паллиативы?"

Организаторы и исполнители спецоперации по внедрению образа Сталина в российское общественное сознание преуспели прежде всего в том, что отвлекли внимание от главного в сталинизме. А главное в нем - это власть. Власть всеохватывающая и всепроникающая. Власть, подчиняющая себе общество и рассматривающая его как объект своих манипуляций. Некоторые действия этой власти и при Сталине, и сегодня по форме выглядят вполне либеральными, например, создание Общественной палаты или Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека при президенте. А вот использовать гламур больше получилось у нынешней власти. Невозможно себе представить Александра Поскребышева, предлагающего концепцию для нового философского журнала "Сократ", а Владислава Суркова - вполне!

Однако эти либеральные украшения никак не меняют самой сути власти. Нет оснований сомневаться, что кремлевская корпорация будет держаться за власть до последнего. Тем более что в ее распоряжении теперь и собственность, которую не надо прикрывать эвфемизмами типа "общественная" или "государственная". И никакая новая перестройка ей не нужна. Она уже получила все что хотела. Вот из этого понимания, на мой взгляд, и следует исходить всем, кто неравнодушен к будущему страны.