Дело Тихонова-Хасис: фальшивые мотивы

В деле Тихонова и Хасис имеются несколько мотивов убийства адвоката Маркелова (поскольку Бабурова была убита без особого мотива, стоит говорить лишь о нем). Все они, как можно полагать после признания Никиты, состряпаны следствием.

Наличие мотива, понятного и внутренне непротиворечивого - важнейший элемент раскрытия убийства. Многие светила юридической науки полагают: если такого мотива нет, нечего и заговаривать о предумышленном убийстве.

А что же мы имеем в наличии здесь, в этом деле?

Несколько вариантов - и все надуманные: один нелепее другого.

1. Если бы можно было смеяться над судебным делом, в котором имеются два трупа и один кандидат на пожизненное заключение, я бы просто хохотал над тем мотивом убийства, который глубокой ночью с 3 на 4 ноября следователь Игорь Краснов (смею думать, при помощи участвующего в допросе адвоката Евгения Скрипилева) вложил в уста Никите Тихонову (по его словам). А именно:

«Мотивом для принятия решения об убийстве Маркелова послужила личная неприязнь к нему в связи с осуществлением им защиты шахидок-террористок по уголовным делам, а также преследование моих знакомых в ходе работы в качестве адвоката по уголовным делам» (т. 5, л.д. 180).

Вряд ли хоть один разумный человек поверит в подобный мотив. Какой очевидный вымысел! Вы за такое убьете? Кто за такое убьет? За такое не убивают.

Скорее всего, умница Никита дал Краснову согласие озвучить этот мотив именно из-за его полной абсурдности. В надежде, что это будет понято любым нормальным судьей и присяжными. Если кто до сих пор не верит, что признание Тихонова было сделано под диктовку следствия, то данный мотив убеждает в этом как нельзя лучше. Ибо подобное признание мог дать только клинический идиот, а Никита умен.

Кстати, за кого бы это Тихонов мог мстить, конкретно? За друга Андрея Бормота, временно привлеченного к следствию по делу Рюхина? Но именно оговор со стороны Бормота, спасавшего себя за счет Никиты, стал единственной настоящей причиной ухода Тихонова в бега и всех последующих бед. Тихонов об этом знал: Бормот сам позвонил и признался, что оговорил его, посоветовал податься в бега. И за такого «друга» мстить Маркелову, который, кстати, вовсе не преследовал Бормота?

Это по меньшей мере нелогично.

2. Видимо, следователь Краснов вскоре и сам сообразил, что логики тут нет, что надо менять формулировочку. И вот, на повторном допросе днем 4 ноября (вновь при деликатном участии Скрипилева) Никита, тоже явно под диктовку, уточнил: «Адвокат Маркелов, осуществляя защиту потерпевших, преследовал моего знакомого Паринова Александра. Маркелов, являясь адвокатом потерпевших, принимал самое активное участие в привлечении его к ответственности, писал жалобы, запросы и общался с прессой». Правда, Тихонов не считает его другом, но говорит несколько слов о том, каких симпатягой был спортивный и жизнерадостный Паринов. Ну, как за такого не убить!

Итак, уже не абстрактных «знакомых» преследовал, оказывается, Маркелов, а только одного Паринова. Этот новый вариант - еще один прокол следователя Краснова, вновь подсказанный довольно глупой логикой: раз по делу Рюхина в розыск объявлялись двое, Тихонов и Паринов, то вот, значит, за Паринова Тихонов и мстил. За дружбана! (Показательно, что следователь даже не пытался уговорить Никиту представить убийство возмездием на гонения против него самого: видно, понимал, что это уж слишком явный перебор.)

Но дело-то все в том, хоть Краснов этого и не подозревал, что Паринов, в отличие от Бормота, был вовсе не близким другом Никиты, а лишь добрым знакомым Евгении Хасис, с которой когда-то работал в одной фирме. В суде 22 апреля 2011 года она показала, что знала со слов Никиты: он с Париновым даже не был знаком. И события далекого 2006 года, когда Паринова пытались безосновательно назначить убийцей Рюхина, могли огорчить Женю, хорошо лично знавшую Александра, но вовсе не Никиту. И наоборот, объявление в розыск Никиты в то время (2006 год) волновать Женю еще никак не могло. Никита не мог мстить за совсем чужого ему Паринова, а Хасис не имела причин пылать местью за Никиту, тем более, что бывая в суде, не видела никакой причастности Маркелова к гонениям на будущего (через три года) возлюбленного.

К сему надо добавить: в день убийства Маркелова 19 января 2009 года Никита и Женя еще не были даже любовниками (они сошлись только в марте), а тоже пока еще лишь знакомыми. Где же в таком случае мотив убийства? Ежели каждого адвоката, работающего против знакомых твоих знакомых, убивать, то эдак скоро и адвокатов не останется.

Абсурд? Да!

Прокол фальсификаторов признания? Да!

3. Попытку обвинить Никиту в убийстве Маркелова как, якобы, видного гонителя русских националистов я считаю совершенно несостоятельной. Говорю об этом со всей ответственностью как хорошо информированный инсайдер русского движения. Маркелов в таком качестве прославиться не успел, что бы ему сегодня не приписывали его симпатизанты. Нового Николая Гиренко из него сделать никак не получится. Мало ли что он думал или болтал о «русских фашистах»! За это не убивают.

Достаточно сказать, что в широко известные списки «не друзей русского народа» никто даже не подумал включить Маркелова именно ввиду его незначительности. Это фигура не только не первого, но даже не третьего ряда среди идейных противников русского национализма. Его жизнь или смерть ничего не меняла в политическом раскладе ни России, ни Москвы. Есть многие десятки людей, у которых куда больше оснований оказаться на его месте. От того, что Маркелова посмертно пытаются сделать неким символом «антифашизма», его реальную роль при жизни преувеличивать не стоит.

Так был ли именно у Тихонова реальный идеологический мотив для убийства именно Маркелова? Уверен: нет.

4. Сегодня обвинение и либеральная пресса пытаются внушить публике и присяжным: Маркелов-де в деле Рюхина был чрезвычайно активен и инициативен. Он-де, доискиваясь до настоящего убийцы юноши, рыл глубоко и потребовал, чтобы Тихонова объявили в розыск. И вот Никита убил его, мстя именно за это.

Но на деле-то все было совсем наоборот! Внимательно изучив материалы по делу Рюхина, я обнаружил это с полной очевидностью.

Во-первых, Маркелов вел дело спустя рукава, что послужило причиной того, что потерпевшая Рюхина Т.П., мать убитого, от услуг такого замечательного адвоката решительно отказалась еще 26.12.06.

Явившись с ордером на представление интересов Томского и Рюхиной, второго удовольствия (и заработка) Маркелов оказался, однако, лишен (т. 25, л.д. 174-175). В суде Маркелов представлял уже только потерпевшего Томского, избитого, но живого, а потерпевшая Рюхина предпочла защищать свои интересы самостоятельно.

Во-вторых, в розыск Тихонова и Паринова объявил никак не Маркелов, а следователь В.В. Пашкевич 27.11.06 (т. 25, л.д. 139-141). Он сделал это не только не из-за давления Маркелова и не по его просьбе, но и вопреки желаниям последнего. Данный ход (объявление предполагаемыми убийцами ребят, которые не имели к делу отношения, но с испугу подались в бега, на что и был расчет), позволял снять с реальных участников драки страшную, тяжкую статью 105 УК. Дело об убийстве было выделено в отдельное производство, и в результате Анциферов, Реуцкий и Шитов предстали перед судом лишь по статьям 35, 116, 213 УК РФ, но не за убийство. Облегчив по неизвестной мне причине судьбу одним русским мальчишкам, следователь Пашкевич сломал жизнь другим.

Вот против этого адвокат Маркелов возражал самым решительным образом! Он отказался верить в мифических убийц Тихонова и Паринова, считая, что в деле достаточно доказательств для привлечения за убийство уже имеющихся обвиняемых. Он расценил выделение дела об убийстве в отдельное производство как способ спасти обвиняемых от 105-й статьи, увести их от справедливого наказания. И Маркелов писал во все инстанции, чтобы отменить это решение следователя Пашкевича и воссоединить разделенное дело! Жаловался в прокуратуру, возражал в суде. Он делал это неоднократно письменно (например, ходатайство от 26.03.07) и устно (например, в суде 19.07.07), но его возражения были направлены против интересов отнюдь не Тихонова, а только подсудимых.

На судебной стадии вопрос о розыске Никиты Тихонова вообще не поднимался - именно по той же причине. В заседании суда потерпевшая Рюхина заявила, что Пашкевич «необъективно расследовал дело и направил дело в суд со статьями, не соответствующими тяжести содеянного подсудимыми». Адвокат Маркелов: «Я полностью поддерживаю аргументы потерпевшей Рюхиной». Потерпевший Томский: «Согласен с адвокатом Маркеловым» (Протокол от 12.04.07).

То есть, будь на то воля адвоката Маркелова, да и потерпевших, Никита Тихонов никогда не был бы объявлен в розыск, бессмысленность чего Маркелов прекрасно понимал. И, кстати, снятие с Тихонова подозрения в убийстве Рюхина за «отстутствием составов преступления» блестяще подтвердило правоту в этом адвоката.

За что же было его убивать?!

Версия мести Тихонова Маркелову за несправедливо обрушившиеся гонения не выдерживает никакой критики.

Откуда же она взялась вообще? У меня есть лишь одно предположение, абсурдное, как и все в этом деле, но так же имеющее право на существование.

5. Все дело в том, что в деле фигурируют два Маркеловых С.Ю.

Один из них - убитый адвокат Маркелов С.Ю., никакого отношения к объявлению Тихонова в розыск и обвинению его в убийстве Рюхина не имеющий. А другой - следователь следственного отдела по ЮАО СУ СК при прокуратуре РФ по г. Москве, юрист 3 класса Маркелов С.Ю. Живехонький! Которому - какая ирония судьбы! - выпала судьба вынести постановление о прекращении уголовного преследования в отношении Никиты Тихонова (т. 26, л.д. 34-43) и направить следователю И.В. Краснову соответствующее письмо от 21.04.10.

Быть может, невнимательно листая дело, кто-то из журналистов либерального толка (а о том, что такие возможности кое у кого из них были, свидетельствуют публикации) решил, что коль скоро некто Маркелов С.Ю. отменил преследование, то он же его и инициировал. А маленькую разницу между убитым адвокатом и одноименным живым следователем просто не заметил.

Никакого другого, более рационального объяснения вообразить себе не возможно.

Но в этом деле мы и не таким глупостям и натяжкам бывали свидетелями...

Самая большая глупость и самая большая натяжка содержится в том же самом протоколе допроса в ночь с 3 на 4 ноября 2009 года, который, как я убеждаюсь день ото дня все больше и больше, был состряпан следователем Игорем Красновым и вложен в уста Никиты Тихонова под наблюдением участвующего в этом действе блистательного адвоката Евгения Скрипилева.

Эта глупость и эта натяжка - вновь затрагивает тему мотивов. Но по другому поводу. Несколько слов об этом.

* * *

Одно из самых поразительных по своей дикой нелепости обстоятельств данного дела - это обнаружение у Никиты Тихонова при обыске того самого браунинга, из которого были застрелены Маркелов и Бабурова.

Если Тихонов и Хасис была так высоко подготовлены в профессиональном (террористско-киллерском) смысле, как нам внушает следствие, то присутствие в их жилище того, что всеми в один голос называется «улика номер один», - просто необъяснимо. Невероятно.

Следователь Игорь Краснов, конечно, не хуже нас с вами видел и понимал эту невероятность. Поэтому он, как можно предположить, немало поломал голову над сколько-нибудь правдоподобным объяснением этого феномена (иначе не назовешь!).

Формула, которую он, как следует из показаний Никиты, вложил ему в уста, потрясает не менее, чем сам факт неуничтожения улики: «Пистолет, из которого стрелял в Маркелова и Бабурову, я оставил себе из-за любви к антиквариату, так как он образца 1910 года» (т. 5, л. 181).

Господа читатели, вы можете представить себе взрослого, разумного человека, который повесился бы на веревке XV века из любви к антиквариату? Я - нет. А ведь это примерно то же самое. Когда на одной чаше весов лежит перспектива пожизненного заключения, а на другой милая железная вещичка столетней давности, то каким же надо быть идиотом, чтобы выбрать второе?!

Я в это поверить не могу.

И я не верю в истинность приписываемых Никите Тихонову мотивов. Можно считать его кем угодно, но он не дурак и не слабоумный.

Мотивы, состряпанные, как можно думать, следствием и вложенные Никите в уста, фальшивы, как и все дело насквозь. Это видно невооруженным глазом.

Впрочем, о других, не менее нелепых особенностях дела я еще напишу подробнее в следующем очерке.