Кремль стоит на развилке: либо Сталин, либо национализм

В русском политическом сознании нет запроса на доброе государство. Есть запрос на государство злое и суровое. На хозяина, который заставляет тебя учиться и работать. Потому что если такого хозяина не будет, ты сопьешься и издохнешь под забором. Русский человек требует от государства не доброты, не помощи, не милосердия — он требует от него подвигов, побед и великих свершений. Именно поэтому мы так любим тиранов. Тех, кто был мягок и добр с народом, как-то не очень уважают в России.

Лев Гулько: Здравствуйте. Наш сегодняшний разговор с политологом Станиславом Белковским посвящен собственно политике. У нас есть три темы. Все три касаются того, что называется этим красивым словом «политика». Здравствуйте, Станислав.

Станислав Белковский: Здравствуйте.

ЛГ: Начнем мы, пожалуй, вот с чего. В «Огоньке» опубликована статья под названием «Возгонка Сталина». Некоторое время назад Совет по развитию гражданского общества и правам человека при президенте предложил свой план десталинизации. И тут же, конечно, возникли споры. Зачем, вовремя ли это сделано? Может быть, этого совсем не нужно сейчас делать? А главное, как показывают опросы, популярность Иосифа Виссарионовича не падает. Они и знать его не знают. Не знаю, кто они уже ему: праправнуки? Но он популярен. И как это все объяснить, я, честно говоря, не очень понимаю. Откуда такая популярность?

СБ: Я думаю, что единственный для России способ десталинизации — это национализм, как ни странно. Но давайте по порядку. Почему Сталин популярен? Я уже много лет занимаюсь этой проблемой. Ведь то, что предлагает сегодня Совет во главе с Михаилом Александровичем Федотовым, — это далеко не первая попытка развенчать Сталина. Десталинизация началась в 1956 году на XX съезде, продолжилась с выносом его тела из Мавзолея. Потом, в эпоху перестройки, о Сталине и его преступлениях сказали и написали все, что только возможно. Наконец, массовым тиражом был опубликован «Архипелаг ГУЛАГ». А ведь еще в первые годы перестройки казалось, что опубликуют «Архипелаг ГУЛАГ» — и сознание русского человека изменится кардинально.

ЛГ: Массово.

СБ: Однако сегодня поклонников Сталина гораздо больше, чем тех, кто помнит, кто написал «Архипелаг ГУЛАГ», не говоря уже о тех, кто читал эту книгу — хотя бы кусками. И почему Сталин популярен, понятно. Потому что в рамках имперской парадигмы, которая довлеет над нами на протяжении всей нашей истории, развенчать его невозможно. Ведь Сталин — это имперский правитель, это правитель, который приносит все, что нужно имперскому сознанию.

ЛГ: Вы меня простите, Станислав, Сталин популярен сам по себе или как олицетворение правителя?

СБ: Как тип правителя. В русском политическом сознании, сложившемся за много веков империи, нет запроса на доброе государство. Есть запрос на государство злое и суровое. На учителя, который заставляет тебя учиться и работать. Потому что если такого учителя не будет, ты сопьешься и издохнешь под забором. И русский человек требует от государства не доброты, не помощи, не милосердия. Он требует от него подвигов, побед и великих свершений. Именно поэтому русское политическое сознание уважает тиранов, которые совершали эти подвиги и добивались свершений. А тех, кто был мягок и добр с русским народом, как-то не очень уважают в России.

ЛГ: Национализм, как я понимаю, — это прямая противоположность?

СБ: Совершенно верно. Обвинить Сталина… В этом смысле попытка Совета снова обречена на провал. Потому что после Солженицына что еще можно сказать? Как можно лучше объяснить, что Сталин — это плохо? При всем уважении к Михаилу Александровичу Федотову, он вряд ли превзойдет этого гения.

Но с позиций национализма можно доказать, что Сталин плох. Для этого нужно сказать, что Россия отказывается от правопреемства по отношению к империи, от собственной имперской парадигмы. Что империя была механизмом высасывания соков из русского народа и его уничтожения. Что Сталин уничтожил, что называется, а-ля крем русского народа. В этом его историческая вина.

Вместе с тем националистическая парадигма несет с собой определенные издержки, к которым элитное сознание сегодня, может быть, и не готово. Прежде всего это пересмотр результатов Второй мировой войны. Потому что с развенчиванием Сталина выяснится, что победа была не нужна и война была не нужна. И, может быть, лучше было помириться с Гитлером. Кроме того, победа националистической парадигмы так или иначе должна оправдать генерала Власова, потому что если Сталин плох, то Власов — по умолчанию хорош. С другой стороны, придется признать (и такие попытки уже предпринимаются — возьмите фильм «Поп» и другие вещи, которые проявляются сейчас в культурной сфере), что на оккупированных территориях русские жили лучше, чем под властью большевиков. Это значит, что победа вообще не отвечала интересам русской нации, а отвечало им свержение большевизма, которое могло быть достигнуто в союзе с Гитлером.

ЛГ: Но это сразу же отбрасывает государство черт знает куда. То есть у нас нет выхода. Не надо это будоражить. Не нужна эта десталинизация.

СБ: Да. Если Кремль хочет сохранить традиционную имперскую парадигму, то Сталина трогать не надо. А если Сталина трогать, то надо готовиться к переходу на националистические рельсы и к кардинальной смене концепции государства. Мне кажется, что должного понимания глубины и сложности развилки, перед которой стоит сегодня Кремль, у российской власти нет.

ЛГ: А забудут его когда? Через какое время?

СБ: Когда Россия превратится из империи в национальное государство, похожее, скажем, на Чехию или Эстонию.

ЛГ: То есть это зависит не от времени?

СБ: Нет. Мы же видим, что ничего не происходит. В конце 80-х и в 90-х казалось, что все — осиновый кол вбит. Ан нет. Снова Сталин парит в вышине — такой же крылатый, как был.

ЛГ: Да. Вот такая, как вы сказали, у нас парадигма.

СБ: Она же развилка.

ЛГ: Она же развилка. Нам остается только смотреть, что из этого будет. На этом мы заканчиваем первую часть. Во второй части мы с вами поговорим о не менее интересной вещи. Это противодействие экстремизму в молодежной среде.

ЛГ: На сайте Минмолспорттуризма (красивое такое название, большое)...

СБ: «Мясомолпром».

ЛГ: …Появился замечательный документ — «Методические рекомендации по профилактике и противодействию экстремизму в молодежной среде». Процитирую, что пишет об этом мой товарищ, он же обозреватель «Особой буквы» и «Эха Москвы», Антон Орех. «Составило его не само по себе министерство, а с креативным участием МВД и ФСБ. Документ прямо и нелицеприятно говорит о росте национализма и экстремизма, об увеличении правонарушений на этой почве и росте акций соответствующей направленности. (Все правда.) Отмечается, что как раз в молодежной среде это все цветет и пахнет особенно сильно. Что влияют на это социально-экономические причины».

Честно сказали все, упомянув и о футбольных фанатах как о питательной среде. Много чего точного есть в этом документе, как пишет Орех, неожиданно точного. И среди всего этого — такой центровой пассаж: «Заметно активизировались попытки иностранных неправительственных некоммерческих организаций и международных организаций по использованию молодежи для осуществления деятельности, направленной на трансформацию политической системы России».

Как это все знакомо и как это универсально. Опять Запад виноват. Ну при чем тут Запад?! Уже никто в это не верит! Как так можно?! На сайте Минмолспорттуризма такой замечательный документ! Для чего это все сделано?

СБ: Люди просто отрабатывают программу «Получение финансирования на борьбу с экстремизмом». Алексей Кудрин недавно заявил, что не выделит 2 млрд рублей на патриотическую и прочую подготовку молодежи. Надо же как-то зайти сбоку и, напугав высшее политическое руководство страны экстремизмом, от которого все зло, все-таки положить это бабло себе в карман.

ЛГ: А как высшее руководство может испугаться какого-то западного влияния? Они же понимают, что это не так.

СБ: Тем не менее с момента «оранжевой революции» на Украине высшее политическое руководство живет в режиме самозапугивания возможностью такого рода эксцессов. Еще в январе 2008 года, когда Дмитрий Медведев был выдвинут в президенты и произнес свою знаменитую красноярскую речь с девизом «свобода — лучше, чем несвобода», я написал статью под названием «Страна «Медведев», в которой высказал предположение, что при Медведеве экстремизм станет главным врагом всего сущего. Не какие-то другие преступления, а именно экстремизм. Так оно и получилось.

Происходит либерализация уголовного законодательства, но по 282-й статье («Экстремизм») с каждым годом и месяцем идет ужесточение. И из категории тяжкого преступления экстремизм уже переходит в категорию особо тяжкого. Под экстремизм можно подвести все что угодно.

Это совершенно очевидно.

ЛГ: Здесь упомянут человек по фамилии Якеменко. Все его прекрасно знают. Непотопляемый такой дяденька.

СБ: Их там даже двое. Это Василий Якеменко.

ЛГ: Да, Василий Якеменко. Он подал в суд на Кашина, на «Новые Известия» и на «Особую букву», где мы сейчас находимся, за то, что мы якобы сказали неправду о его связи с бандитами. Как врут очевидцы... Посмотрим, что из этого получится. Кто такой этот Якеменко? Почему он так непотопляем?

СБ: Якеменко — это кассир Владислава Юрьевича Суркова. А кассиров не может быть слишком много. Потому что в таком деле, как распил наличного бабла, прошу прощения за использование сложного политологического термина...

ЛГ: Нормально так говорить. Не вы один. Так что не волнуйтесь.

СБ: Навальный еще пешком под стол ходил, когда я уже употреблял такие термины. Понимаете, слишком много доверенных лиц в таком деле быть не может. Именно поэтому Якеменко непотопляем. Потонет Сурков — в ту же секунду потонет и Якеменко. Пока Сурков не потонул, ему нужны операторы финансовых потоков, и он не может заменить Якеменко. Якеменко в этой роли незаменим.

ЛГ: И последний вопрос. Много еще будет появляться таких замечательных документов?

СБ: Их будет до фига. Потому что идет борьба за деньги. А Владислав Юрьевич Сурков, как всякий более или менее профессиональный политтехнолог, хорошо понимает, что для того чтобы получать деньги, нужно придумывать проекты. Нельзя прийти к начальству и сказать, что все и так хорошо и мы проектов делать не будем, а рейтинг у вас будет высокий. Нет, он обязательно что-нибудь придумает. И Якеменко очень эффективен. Какие бы безумные инициативы ни исходили из Росмолодежи и «Минмолмясторга», они нужны уже постольку, поскольку Владислав Юрьевич Сурков должен поддерживать определенный уровень элитного потребления.

ЛГ: На этом мы заканчиваем вторую часть. А в третьей тоже поговорим о проектах.

ЛГ: Люди с противоположными политическими взглядами имеют существенные различия в структуре мозга. Сейчас много говорят о тандеме. Дмитрий Анатольевич, Владимир Владимирович. Они сошлись вместе, они разошлись, они действуют отдельно, у них политические разногласия, у них экономические разногласия...

Так вот, англичане — ученые из Университетского колледжа Лондона — провели довольно необычное исследование. Они решили сравнить структуру мозга людей, которые придерживаются разных политических взглядов, и выяснили, что оппоненты действительно имеют существенные отличия в ряде участков коры больших полушарий. Это серьезное исследование, и оно опубликовано в журнале Current Biology.

Как показали ученые, люди, которые относят себя к либералам, имеют развитую переднюю поясную зону, а вот приверженцы более консервативных взглядов — большие миндалевидные тела (миндалины). Обнаруженные различия в данных областях мозга испытуемых не удивили ученых. Дело в том, что миндалины, к примеру, ответственны за формирование чувства страха. По мнению исследователей, хорошо развитые миндалевидные тела позволяют консерваторам чувствовать угрозу...

СБ: Пугаться.

ЛГ: Да. …И вовремя реагировать на надвигающуюся опасность со стороны противников. Впрочем, у либералов тоже есть своя сильная сторона. Как считают авторы работы, «вольнодумцы», то есть Дмитрий Анатольевич (будем считать его либералом), умело справляются с противоречивой информацией. А помогает им в этом именно передняя зона коры большого полушария. Дальше тоже интересно, но давайте на этом остановимся. Перенесем это на тандем.

СБ: Я думаю, что большой идеологической разницы между Дмитрием Анатольевичем Медведевым и Владимиром Владимировичем Путиным нет. Именно это является причиной того, что за три года Медведев совершенно не либерализовал российское политико-социальное пространство. И тут Путин не виноват. Медведев точно так же хочет стабильности, как и Путин. Другое дело, что различия в стиле и восприятии у них действительно есть. Медведев гораздо меньше боится окружающего мира.

ЛГ: То есть англичане правы?

СБ: Дело не в том, что у Медведева что-то там с мозгами и он кардинально отличается от Путина. Дело, я думаю, в том, что резкий рывок в его политической карьере пришелся на годы стабильности, когда уже было ясно, что народ не взбунтуется и власть останется там, где она есть. А Владимир Путин пришел к власти в 1999 году на фоне хаоса, когда казалось, что даже такой тяжеловес, как Борис Ельцин, может в любой момент рухнуть — что уж говорить о полковнике КГБ, совершенно не приспособленном к решению больших публичных политических задач. Именно поэтому Путин панически боится любой нестабильности.

А Медведев ее не боится. Ему кажется: что там ни придумывай, хоть переименовывай милицию в полицию, хоть играй в теннис и гольф, все равно все будет нормально. Потому что альтернативы этому режиму не существует.

Что же касается выводов британских ученых, то другой большой британский ученый, Черчилль, давно сказал: «Кто в молодости не был либералам — у того нет сердца, кто в зрелости не стал консерватором — у того нет ума». Мне кажется, что «физиологические исследования» известнейшего британского политика довольно точно отражают разницу в структуре головного мозга этих двух типов.

ЛГ: Ему не платили таких больших денег, как ученым, которые проводили исследования.

СБ: Он из знатного британского рода. У него с деньгами было все в порядке.

ЛГ: Кстати, те же ученые сказали, что ни консерваторами, ни либералами не рождаются. Люди ими становятся. Человек может в молодости быть либералом, а потом превратиться в консерватора. И наоборот. Может быть, так и наши Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич...

СБ: Известно, что Владимир Владимирович стал консерватором в исторический момент своей встречи с крысой в подъезде ленинградского дома, когда он хотел загнать крысу, но та не дала ему совершить над собой акт насилия. А окончательно он укрепился в своем консерватизме опять же во время «оранжевой революции» на Украине. Потому что он был твердо уверен, что никакой революции не будет, что Янукович станет президентом. И вот на тебе!

Отсюда этот панический страх перед иностранными некоммерческими организациями, которые, по мнению Путина, везде финансируют все революции.

Что касается Медведева, то он все-таки сформировался под сенью Владимира Владимировича Путина, который страховал его от любых проблем и ошибок. Поэтому Медведеву больше свойственны самолюбование, самоупоение, эйфория, ощущение того, что он осчастливил Россию, потому что впервые в истории на российском троне сидит интеллигентный человек. Правда, при этом опускается вопрос, чем кончится это сидение на троне. Но это мы узнаем через несколько лет.

ЛГ: Ну и чем же кончится сидение на троне?

СБ: Я боюсь, что ничем хорошим оно не кончится. Потому что Дмитрий Анатольевич и по своим психофизиологическим характеристикам, и по моторике, и по риторике, и по политическим шагам все больше вписывается в некий довольно загадочный ряд: Борис Годунов, Николай II, Михаил Горбачев. Этих политиков, этих государственных деятелей объединяет многое. Например, трогательная любовь к жене. Ни один успешный российский правитель не любил жену и родственников. Наоборот, он их убивал. Вспомним Ивана Грозного, Петра I, Сталина.

ЛГ: То есть...

СБ: Настоящий русский царь должен любить только власть и приносить ей в жертву все, включая собственных домашних.

ЛГ: Тут мы возвращаемся к тому, о чем говорили в первой части.

СБ: И в «Фотошопе», в Интернете, неоднократно появлялся портрет Дмитрия Анатольевича в образе Николая II. Кстати, Дмитрий Анатольевич — уже второй после Николая II российский правитель, который истово увлечен фотографией. До Николая II фотографии просто не существовало. Поэтому Борис Годунов увлекаться ею не мог.

ЛГ: То есть 2012 год будет, я так понимаю, довольно интересным?

СБ: Думаю, что 2012 год еще не будет интересным. Хотя все интересное начнется уже в этом году.

ЛГ: Ага.

СБ: В 2012 году, я думаю, Дмитрий Анатольевич спокойно переизберется на пост президента.

ЛГ: Это прогноз?

СБ: Да. И никто, включая Владимира Владимировича, ему не помешает. А вот сможет ли он после этого держать ситуацию под контролем, с учетом всех негативных тенденций, которые уже вызрели в толще русской действительности, еще не факт. Дай ему Бог, конечно.

ЛГ: Да. Нам действительно остается только ждать. Напомню, что у нас в гостях сегодня в качестве эксперта был политолог Станислав Белковский. Спасибо огромное. До встречи. Не в 2012-м, само собой. Встретимся и раньше.

СБ: Спасибо и вам. До встречи.