Как изменить отношение общества к одаренным детям

Как изменить отношение общества к одаренным детям - интеллектуальному будущему страны - и какие шаги должно предпринять государство, чтобы россияне перестали пополнять ряды американских физиков?

На вопросы обозревателя "Известий" Елены Лория ответили директор московского Центра образования № 57 Сергей Менделевич, заместитель директора по начальным классам Екатерина Вишневецкая и директор школы-интерната "Интеллектуал" Юрий Тихорский

Известия: Кто такие одаренные дети и есть ли четкие критерии их отбора?

Юрий Тихорский: Существуют два полярных взгляда на понятие "одаренный ребенок". Первый - это дети с дефектом, которых надо специально учить. Второй, более широкий, - это дети, мотивированные и способные к интеллектуальной деятельности. В первом варианте речь идет об очень незначительном проценте детей, у которых "одаренность" - от слова "дар". Мы не можем это изменить - дар либо есть, либо его нет. Во втором случае мы говорим об одаренности как о том, что можно развивать. И он значительно важнее для общества и для педагогов, которые дают детям возможность стать интеллектуальным потенциалом страны.

Сергей Менделевич: Но первое, что я всегда говорю по поводу школ для одаренных детей - таких быть не должно.

и: То есть "резервации" для талантов не нужны?

Менделевич: Резервации должны быть, а школ для одаренных быть не должно. Потому что нельзя взять ребенка, начать его учить, а потом сказать: "Ты оказался не таким одаренным, как мы надеялись. Пошел вон!" Кроме того, дети вообще не должны про себя говорить: "Я учусь в школе для одаренных детей". Мой термин - "школа, имеющая опыт работы с одаренными детьми".

и: И все же, кто может считаться одаренным?

Менделевич: Будем говорить исключительно об интеллектуальной одаренности, не о творческих или спортивных способностях. Я нашел аналогию. Когда мы хотим из мешка пшеницы выбрать килограмм на семена, самый простой способ - взять сито и просеять через него этот мешок. Осталось около килограмма. В нем - самые крупные, следовательно, самые жизнеспособные зерна. Одни из них крупные, потому что таков их генотип. Другие росли на краю поля, и на них больше солнышко светило. Третьи оказались у ручейка, и у них было больше воды. Меня, как потребителя семян, не интересует причина - генетическая она или экологическая. Важно собрать самые крупные жизнеспособные зерна. Так и в работе с "одаренными детьми" не требуется анализа, почему они проявляют способности. Важной является потребность в познании и в интеллектуальном труде. Поэтому про свою школу мы говорим, что она для детей, ориентированных на интеллектуальную деятельность. Мы не говорим об одаренности.

Тихорский: А мы говорим - школа для тех, кто любит, хочет и может учиться.

Менделевич: Мне представляется чрезвычайно важным вот это просеивание через сито, а не просто выращивание случайно взятой пробы.

и: Почему?

Менделевич: Есть явление социальной мимикрии. Ребенок с большим интеллектуальным потенциалом к концу пятого класса успешно, если он не сумасшедший, учится эти свои потребности, желания и возможности скрывать. Чтобы не прослыть "ботаном".

и: Социальная самозащита?

Менделевич: Да. Чем глубже и успешнее он мимикрирует, тем больше с этой мимикрической оболочкой он срастается. И тем меньше развиваются его способности и возможности. Поэтому если не устраивать эти самые резервации, с которых мы с вами начали, то лишь очень небольшой процент детей сохраняет свой потенциал.

Тихорский: Еще вопрос, раскроется ли он после школы...

и: Поэтому мало кто из одаренных детей становится одаренным взрослым?

Менделевич: К сожалению, это так. В современной массовой московской школе (не берусь судить о региональных...) учиться и демонстрировать это перед своими товарищами стыдно. Таково неприятное следствие естественного отбора, с которым мы столкнулись приблизительно 15 лет назад.

и: Это связано с развалом СССР?

Менделевич: Думаю, скорее со сменой системы ценностей. Она завершилась примерно 15 лет назад. Изменился статус успешного ученика. Поэтому школы, ориентированные на талантливого и одаренного ребенка, жизненно необходимы. И сейчас мы на пороге новой смены системы ценностей.

и: В каком возрасте надо "просеивать" детей?

Менделевич: У нас в школе есть два математических класса. Есть "В" класс, который набирается в восьмом, и "Д" класс, который набирается в девятом. С точки зрения количества детей, вырастающих в профессиональных математиков, результативность в "В" классе существенно выше.

и: Значит, надо раньше начинать?

Менделевич: Не знаю... Я биолог и никогда не работаю в "В" классе. Мне там скучно. Зато всегда работаю в "Д", у которых интерес к миру значительно шире. Большинство детей из класса "Д" поступает на мехмат. Но потом они уходят в прикладные области - в молекулярную биологию, в банковское дело, нефтехимию, экономику, в аналитику финансовую. Туда, где математика не мешает, а только помогает. Если говорить об этих детях, то их способности - не одаренность, это - высокая норма. Верхний предел того, что считается нормальным. И вот эта высокая норма может развиться в очень высокий потенциал на уровне одаренности.

и: А раньше, в начальной школе, можно разглядеть эти способности?

Екатерина Вишневецкая: Можно. Но 5-6-летний ребенок ничего не может доказать ни олимпиадой, ни выступлением на интеллектуальном марафоне. Маленькие дети вообще не могут участвовать в больших соревнованиях. И не должны. Такова их психика.

Вопрос о возрасте поэтому - один из ключевых. Все психологи страшно "наезжают" на начальную школу, говорят, что там убивается познавательный интерес и мотивация. И если ребенок за эти 4-5 лет чудом сохранит свою "самость", то из него что-то интересное может получиться. Но это будет исключение, а остальных - "среда заела".

и: Такой подход характерен только для России?

Вишневецкая: Мировая тенденция состоит в том, что система образования пытается как можно раньше ухватить необыкновенного ребенка. И хоть каким-то образом, пусть даже самым примитивным, как часто бывает в американских школах, помогает ему. Например, подкидывает пару лишних часов. И то, что с ним дополнительно занимаются, решают особые задачки, - уже огромный плюс. А мы идем в обратном направлении и говорим: мы вообще не будем на его способности до 12 лет обращать внимания. Но это неправильно!

и: Кто должен разглядеть эту самую "необычность"? Родители?

Вишневецкая: Нет. Система образования. Причем еще при поступлении ребенка в школу, на уровне первого-второго класса.

Но если мы исходим из того, что одаренный ребенок - это у нас с вами национальная проблема и национальное достояние, то и отношение к нему должно быть соответствующим. Мы же алмазную породу не выбрасываем в отвал и не ждем, когда дождик камни отмоет и что-нибудь покажется. Но с талантами мы поступаем именно так.

Должна быть некая система учета одаренных детей по всей стране. Достаточно опросить учителей при помощи грамотно составленных опросников. Или заставить школьного психолога посмотреть на первые классы не с точки зрения "почему Петя держится за письку", а почему "Петя лучше всех решает задачки". И тогда мы получим огромный материал. И если в школе есть 10 одаренных детей, то... вполне реально их поддержать, развить. На это не нужны астрономические государственные средства.

Тихорский: Например, можно просто рекомендовать куда-то перевести такого ребенка из массовой школы.

и: Может, есть смысл присмотреться к опыту других стран?

Тихорский: Я много общаюсь с коллегами из Юго-Восточной и Восточной Азии. Китайцы, например, внимательно смотрят на свой первый класс, и очень быстро, в течение первого полугодия, начинают выделять специальные группы. Потом у них идет ЕГЭ по итогам начальной школы... И у них резко меняется положение по классам. Есть классы относительно небольшие, до 40 человек, а есть большие - до 60. Уже в начале средней школы. Потом это дробление происходит и дальше, по специализации. Талантливые дети выделяются в отдельную группу. И они имеют реальный шанс получить в дальнейшем бесплатное высшее образование. И это при том, что в Китае все, что связано с детьми, имеет большую наценку - на вещи, на игрушки и т.д. Такой вот экономический способ регулирования демографической ситуации. Но как только у ребенка пошел прогресс, они четко оценивают его полезность для общества и государства.

и: Давно у них эта система работает?

Менделевич: У китайцев она начала складываться в конце 1980-х годов. Понятно, образование у них существенно отличается от нашего, внутри оно очень авторитарное, но на выходе - мы говорим о хай-скул - возможности очень велики. И все за государственный счет.

и: Но нам вряд ли подойдет эта схема.

Менделевич: Конечно. Нам и искать надо тщательнее, смотреть пристальнее на детей. Нам важен любой ребенок, у нас не та ситуация с массовостью населения.

и: Нужна ли государственная программа по работе с одаренными детьми?

Менделевич: Несомненно. Если мы строим постиндустриальное, инновационное общество, то один из основных вопросов для России - это выйти на сферу работы в наукоемком производстве, наукоемких специальностях. Не сидеть же все время на ресурсах!

Тихорский: Существует федеральная программа по развитию образования, в которой сказано, что мы ищем одаренных детей, к 2014 году даже обещано базу их данных сделать. Но очень странно звучат предложения выявлять одаренных детей медико-психолого-педагогическими комиссиями, а потом давать им сертификат.

и: Сколько в Москве школ, которые могут работать с одаренными детьми?

Менделевич: Два-три десятка... максимум - 50. И они, во-первых, чудовищно перегружены из-за громадного желания родителей пробиться в эти школы. А во-вторых, не существует социального лифта, который бы гарантировал дальнейший жизненный успех. Вот мы выучили блестящего ребенка, который хочет не деньги зарабатывать, а заниматься наукой. А у него девушка, не шибко обеспеченные родители и так далее. Но мы не можем рекомендовать его, к примеру, в нефтяную компанию как своего выпускника, чтобы компания заплатила за его прикладное математическое образование на мехмате университета с дальнейшим обязательным распределением в эту самую "нефтянку". У нас нет механизма корпоративных стипендий для старших школьников.

и: Почему же компании не заинтересованы в выращивании своих будущих сотрудников?

Менделевич: Проще же купить!

Вишневецкая: Я думаю, это изменится лет через десять. Но если мы будем поддерживать одаренных детей лишь с 12-14 лет, то, боюсь, нам нечего будет предложить.

и: А мне кажется, что ситуация уже переломилась. Смотрите, как в последние несколько лет родители будущих первоклассников штурмуют хорошие школы.

Менделевич: Не уверен. Я 25 лет сижу в этом кресле и очень хорошо помню чудовищный лом в математические классы. Потому что математика была самым безопасным способом реализации любого таланта. Дальше открылись гуманитарные классы - все бросились туда. Но все эти годы шла утечка родительских и детских мозгов. И сегодня уровень старшеклассника, поступающего в спецклассы, и широта его интересов значительно ниже, чем 25 лет назад. Сейчас мы еле-еле набираем математические и гуманитарные классы, с большим трудом удается по городу найти достаточно сильных детей. Зато невероятный наплыв в начальную школу. Такого не было никогда.

и: Пока у нас нет механизма корпоративных стипендий, что делать талантливому ребенку?

Менделевич: Я считаю, что надо после третьего курса ехать за границу на профессионализацию. Если, конечно, есть какие-то силы и деньги на это. Выучиться там и вернуться сюда магистром с западным профобразованием. Тогда вас, может быть, и купят. Других путей очень мало.

и: А "Сколково"?

Менделевич: Интересно посмотреть, кто в Сколкове будет учиться, откуда они придут, из каких средних образовательных учреждений, какова будет их дальнейшая судьба, если их фамилии не очень известны. Но пока это лишь идея, направленная на создание пусть маленького, с очень тесной кабинкой на трех человек, но все же социального лифта. Других проектов, в которые государство вложило деньги и явственно обозначило свой интерес к его результатам, я не вижу.

и: Какой в идеале должна быть помощь государства ?

Менделевич: С моей точки зрения - гарантированное распределение. Не массовое, а лишь детей, попавших в программу. Потому что любая хорошая школа дороже массовой. Ведь там есть деление на подгруппы, приглашенные лекторы, спецкурсы. В детей в таких школах вложено больше денег. Ну так от них надо и отдачу получить! То есть человек, выпущенный в конечном итоге университетом, должен отдать свои интеллектуальные возможности государству. Но тогда он должен иметь зарплату, на которую может прожить, и работать по специальности. Сколько моих математиков работает не по специальности лишь потому, что на четвертом курсе они женились, а к пятому наплодили детей. Да и есть хочется каждый день. А так бы они, конечно, теорему Ферма доказывали...