Самбистская тактика борьбы у ливийского болота

Различия в позиции Владимира Путина, которую он в свое время занял в вопросе иракской авантюры Джорджа Буша, и позиции Дмитрия Медведева по поводу ливийской авантюры Обамы и Саркози представляются скорее стилистическими, нежели содержательными (как, впрочем, и все иные «разногласия» внутри тандема).

В минувшую субботу, в ночь на 19 марта, западная коалиция начала войну против Ливии. Первый удар нанесла Франция. В воздушной операции участвовало около 20 французских самолетов. Военные действия охватили территорию от 100 до 150 км вокруг города Бенгази. Затем к операции, получившей кодовое название «Рассвет Одиссея», присоединились США, Великобритания, Италия и Канада. В понедельник к операции в Ливии присоединилась Бельгия, подтвердили свои намерения присоединиться Дания, Испания и Катар.

Одновременно с нанесением ударов с воздуха западная коалиция установила военно-морскую блокаду страны. В ее обеспечении участвовало более 20 боевых кораблей и подводных лодок. С американских и британских военных кораблей и подводных лодок было выпущено, по разным данным, от 112 до 120 крылатых ракет «Томагавк».

Операция «Одиссея. Рассвет» началась сразу после принятия резолюции Совета безопасности ООН по Ливии 1973 в ночь на 18 марта. За нее проголосовали представители десяти государств, в том числе Великобритания и Франция. Германия, Китай и Россия при голосовании воздержались. Резолюция фактически ставит Ливию вне закона и предлагает любому желающему с ней разделаться. Эта резолюция развязала руки любому пожелавшему стать агрессором.

Между тем мир неоднозначно воспринял операцию «Одиссея. Рассвет», единство отсутствует даже в тех странах, которые приняли непосредственное участие в военных действиях. Так, американский Конгресс потребовал от президента Барака Обамы объяснить причины участия США в операции против режима Каддафи.

Президент Обама избирался под лозунгом окончания обеих войн – в Ираке и в Афганистане. Поэтому открытие «третьего фронта» на Ближнем Востоке непопулярно, и демократические силы США могут воспринять действия президента, лауреата Нобелевской премии мира, как нарушение его предвыборных обещаний. Как показал опрос американского института изучения общественного мнения Pew Center, шесть из десяти американцев считают, что их страна не должна вторгаться в Ливию. Не случайно уже после первых бомбовых ударов по Ливии и руководство Пентагона, и представители администрации Обамы все бремя этой операции хотят переложить на плечи союзников, в первую очередь Франции.

Похоже, Саркози решил воспользоваться кризисом в Ливии в личных политических целях. Демонстрация военной мощи Франции – это пропагандистски наиболее эффектный старт его кампании по избранию на второй президентский срок. В этом разгадка тайны сверхактивности и решительности Николя Саркози в ливийском конфликте. Подобная демонстрация активности в предвыборный период (при жестком подавлении «бунта» арабской молодежи в Париже) уже помогла Саркози обыграть националиста Ле Пена и занять пост президента Франции. Сегодня Саркози разыгрывает проверенную карту, но на этот раз использует для своего предвыборного шоу не парижскую сцену, а ливийскую.

Тем временем одна из основных оппозиционных сил Франции – правый Национальный фронт – открыто осудил вмешательство Франции в дела Ливии. «Национальный фронт сожалеет о вмешательстве французского правительства в войну с Ливией не только потому, что это является очередным прецедентом попрания принципа национального суверенитета, но и потому что ликвидация власти Каддафи приведет к тяжелым геополитическим последствиям для Средиземноморского региона», – говорится в официальном сообщении партии. Лидеры Национального фронта, основные конкуренты Саркози в предвыборной гонке, похоже, не намерены без боя сдавать президенту правый электорат.

Между тем в рядах самих сторонников силового вмешательства в ливийскую ситуацию происходят разброд и шатания. Генеральный секретарь Лиги арабских государств (ЛАГ) Амр Муса, который еще накануне принятия резолюции СБ ООН призывал Запад к решительным действиям, подверг критике ракетные и авиаудары западной коалиции по объектам в Ливии, заявив, что они выходят за рамки провозглашенной цели. В ближайшее время он намерен созвать совет ЛАГ для продолжения обсуждения ливийских событий. Отметим, из арабских государств только Катар принял участие в операции против Ливии.

Предсказуемо критическую позицию заняли члены СБ ООН, воздержавшиеся при голосовании по резолюции 1973. Китай высказал сожаление в связи с началом военной операции в Ливии. МИД России призвал «соответствующие государства прекратить неизбирательное применение силы». «Твердо исходим из недопустимости использования мандата, вытекающего из резолюции 1973 СБ, принятие которой было весьма неоднозначным шагом, для достижения целей, явно выходящих за рамки ее положений, предусматривающих меры только для защиты гражданского населения», – говорится в комментарии российского внешнеполитического ведомства. Негативное отношение к действиям коалиции также высказал представитель Индии. «Принятые меры должны разрядить, а не ухудшить и без того сложную для народа Ливии ситуацию», – говорится в заявлении МИД Индии.

В России противоречия в оценках сложившейся вокруг Ливии ситуации послужили поводом к достаточно резкому обмену комментариями между участниками правящего тандема.

Премьер-министр РФ Владимир Путин (особо подчеркнув, что высказывает в данном случае свое частное мнение как гражданин, а не чиновник) выступил с резкой критикой резолюции СБ ООН по Ливии, которая допускает иностранное вторжение в суверенное государство. «Резолюция Совбеза является неполноценной и ущербной, она разрешает все и напоминает средневековый призыв к крестовому походу. Фактически она позволяет вторжение в суверенную страну», – сказал Путин, общаясь с рабочими на Воткинском заводе.

Реакцию на заявление Путина со стороны Д.Медведева долго ждать не пришлось. Президент России Дмитрий Медведев назвал недопустимыми выражения о «крестовых походах» по поводу ситуации в Ливии. Медведев, со своей стороны, подчеркнул, что Москва не считает резолюцию СБ ООН неправильной. Этим он объяснил тот факт, что Россия не стала применять право вето при голосовании. «Мы сознательно на это шли», – цитирует главу государства «Интерфакс».

В ответ на это заявление президента пресс-служба главы правительства оперативно подтвердила, что внешнеполитический курс страны определяется главой государства и только соответствующая позиция Кремля может считаться официальной позицией, занимаемой Российской Федерацией по данному вопросу.

Впрочем, было бы странно, если бы официальный представитель Белого дома заявил что-либо иное. Ясно также, что заявление Владимира Путина прозвучало, и произведенный им эффект отнюдь не аннулируется формальными оговорками, сделанными как самим премьером, так и его пресс-службой. Принципиальный момент состоит в том, что Путин в очередной раз счел нужным публично солидаризоваться с оценкой, расходящейся с официальной позицией Кремля, однако вполне созвучной умонастроениям значительной части российского общества (на самом деле большей части, но такое утверждение требует подкрепления результатами опросов общественного мнения, отсутствующими на момент сдачи материала). В свою очередь последующим заявлением на тему прерогатив президента в выработке внешнеполитического курса страны Белый дом лишь закрепил полученный эффект, четко обозначив персональную ответственность Дмитрия Медведева за принятое им неоднозначное решение и все возможные его последствия. В итоге Владимир Путин блестяще разыграл свою часть партии, укрепив свои позиции в глазах «путинского большинства», настроенного, мягко говоря, скептически в отношении внешнеполитического курса США и их союзников.

Между тем, рассуждая объективно, можно согласиться с мнением ряда экспертов, согласно которому позиция России, отказавшейся накладывать вето на резолюцию Совета безопасности ООН и при этом дистанцировавшейся от «неизбирательного применения силы» войсками стран НАТО в Ливии, может в будущем принести Москве существенные дивиденды.

Не став препятствовать свержению вполне одиозного ливийского режима, Россия вправе рассчитывать на благодарность со стороны правительства, которое придет к власти в Ливии после вероятного падения М.Каддафи. Москва не хочет лишиться многомиллиардных контрактов, которые госкомпании Рособоронэкспорт, «Газпром» и РЖД подписывали с Триполи. На благоприятный вариант Москва вполне может рассчитывать, ведь даже в послевоенном Ираке российские компании получили несколько нефтяных месторождений.

Кроме того, ливийский кризис позволил Москве не только не испортить, но и укрепить отношения с Западом. А значит, операция по свержению М.Каддафи не затронет «перезагрузку» отношений с США и не нарушит начавшее налаживаться партнерство с Евросоюзом и НАТО.

В то же время, публично обозначив наличие противоречий по данному вопросу в самом политическом руководстве страны, Россия сохраняет пространство для маневра и на случай, если режим Каддафи сможет удержаться и «миротворческая» операция союзников завершится провалом. В конце концов, для Муаммара Каддафи, не занимающего никаких официальных постов в своей стране, едва ли принципиально важно то, в каком формальном статусе Владимир Путин приедет к нему с очередным визитом и произойдет ли это до или после марта 2012 года.

Тем временем признаки того, что операция союзников по «принуждению к миру» каддафистской Ливии зашла в тупик, по истечении первых дней бомбардировок становятся все более очевидными.

Даже далекому от тонкостей военного дела наблюдателю понятно, что одними ударами авиации и высокоточного оружия невозможно подорвать боевой потенциал верных Каддафи армейских частей и создать достаточные предпосылки для перехода вооруженной оппозиции в наступление, которое должно завершиться взятием Триполи и свержением полковника. И причина тому кроется не в какой-то особой боеспособности ливийской армии, сохранившей верность Каддафи, а в полной беспомощности противостоящей ему «оппозиции», не представляющей собой сколь-нибудь серьезной военной силы.

В настоящее время в действиях союзников мы наблюдаем за редким исключением (воздушный удар по колонне бронетехники каддафистов, остановленной на самых подступах к Бенгази) классическую первую фазу современной воздушной операции – подавление противовоздушной обороны и военно-воздушных сил неприятеля. Большого труда для стран НАТО эта фаза не составит, ибо ВВС и ПВО Джамахирии находятся в глубоком упадке после почти двух десятилетий деградации.

Между тем вопреки многочисленным заявлениям, сделанным в обоснование необходимости установления «зоны, закрытой для полетов» в ливийском воздушном пространстве, господство в воздухе нельзя считать ключевым фактором успеха каддафистов в период, непосредственно предшествовавший началу воздушной операции союзников. Применение полковником Каддафи авиации против восставших носило скорее устрашающий характер. Решающим следует признать превосходство правительственных сил в сухопутных видах вооружений, в особенности в бронетехнике. Дерзкая попытка восставших ударить по режиму «автопробегом» с применением частного автотранспорта, усиленного легким стрелковым оружием и несколькими трофейными зенитными установками образца 80-х годов, была обречена на провал при первом же столкновении с регулярными частями, обученными тактике ведения общевойскового боя с применением бронетехники и тяжелых видов вооружений.

«Успехи» коалиции в воздушной войне оказались бессмысленными ввиду того, что войска Каддафи продолжили операции против повстанцев, пусть и без поддержки авиации. В итоге коалиция оказалась не в самом выигрышном положении. С одной стороны, заявленные ею цели, закрепленные резолюцией СБ ООН 1973, выполнены или почти выполнены. С другой стороны, боевые действия войск Каддафи, которые и послужили основной мотивацией к операции, продолжаются. И, что самое главное, ничто не свидетельствует о том, что Каддафи может прекратить использовать свои войска до полной победы над повстанцами ввиду полученного ущерба от ударов коалиции.

В свою очередь, попытки союзников применить господство в воздухе для точечного уничтожения сухопутных ливийских сил могут быть легко блокированы известными тактическими приемами, такими как размещение бронетехники в городских кварталах, создание «живых щитов» и т.д.

Наглядным примером того, насколько фатальным для имиджа могут стать попытки применения силы в таких условиях, может служить опыт израильской армии в секторе Газа. Этот же опыт свидетельствует о том, что единственным эффективным решением проблемы может быть только полномасштабная наземная операция, предполагающая тщательную зачистку городских кварталов и соответствующую готовность к ведению изнурительных уличных боев.

Готова ли коалиция союзников, и в первую очередь США, к такому варианту развития событий, предполагающему открытие «третьего фронта» в исламском мире? Ответ, казалось бы, очевиден. С другой стороны, готовы ли лидеры коалиции повторить ту же ошибку, которую в свое время совершили США и их союзники в ходе операции «Буря в пустыне» 1990 года, когда, разгромив воздушными ударами передовые силы иракской армии, не решились на наземную операцию, в результате лишь отсрочив «окончательное решение» иракского вопроса на 13 лет?

С учетом сказанного наиболее реалистичным на сегодня представляется «косовский» сценарий, предполагающий сочетание точечных воздушных ударов с проведением ограниченной наземной операции, создающей предпосылки для возникновения в перспективе квазисуверенного образования в исторических границах Восточной Ливии (Киренаики) в качестве плацдарма для оказания давления (политического, экономического, силового) на Западную Ливию (Триполитанию), в надежде на то что такие меры давления со временем спровоцируют крах режима Каддафи.

Вместе с тем даже такой ограниченный сценарий разрешения ливийского кризиса с учетом существующих реалий, а также перед лицом сомнительного в своей результативности «косовского» опыта может показаться инициаторам антиливийской кампании слишком ресурсоемким. Следует также понимать, что Каддафи – не Милошевич, да и ливийцы – не сербы: играть «по правилам», навязанным «мировым сообществом», они вряд ли согласятся. Постоянная напряженность, связанная со стабильностью поставок ливийских энергоносителей на внешний рынок, развязывание террористической войны против стран, принявших участие в антиливийской интервенции, «экспорт» нестабильности в прозападные страны арабского мира – лишь небольшой список тех «опций», которые связаны с реализацией этого сценария.

Пожалуй, единственный веский аргумент, который может перевесить все эти минусы и склонить чашу весов в пользу долгосрочного втягивания США и их союзников в ливийский конфликт, – это ясное понимание того, что в сложившейся ситуации любой иной сценарий, допускающий сохранение в Ливии режима Каддафи, станет колоссальным ударом не только по имиджу лидеров антиливийской коалиции, но и по стратегическим планам в отношении дальнейшего развития ситуации на всем Большом Ближнем Востоке.

Почему именно Ливия оказалась тем камнем преткновения, в который уперлась реализация геополитических сценариев, написанных для всего региона? Потому что в Тунисе, в Египте «оранжевые революции» удалось реализовать мирным путем: с помощью капитала и информационных ресурсов, с помощью подкупа части элит, а также известного количества профессионально подготовленных гражданских активистов. В Ливии это не удалось. В случае сохранения Каддафи у власти, а значит силового подавления восстания, все «заинтересованные стороны» – имеющие основания опасаться того, что колокола Туниса, Египта и Ливии звонят и по ним, – получат наглядный и недвусмысленный мессидж: только решительное и бескомпромиссное применение силы позволит сохранить власть и сорвать сценарии революционеров. Только потопив в крови восстание, можно уничтожить его в самом зародыше. Никакие попытки компромиссов с «оппозицией» и ее западными спонсорами, никакие уступки и «гарантии безопасности» не позволят избежать «состояния комы», как в политическом, так и в сугубо физическом смыслах этого слова.

Таким образом, западная коалиция в случае с Ливией оказалась на данный момент в тупике. Как она будет из него выпутываться – сказать сложно. Тем более что поддержка арабских стран (как и нейтралитет России и Китая) оказалась по существу изощренной дипломатической ловушкой. Как и в 2003 году, не «помешав» лидерам Запада втянуться в очередной тупиковый конфликт, при отсутствии сколь-нибудь внятной стратегии «выхода», Россия и другие «воздержавшиеся», как опытные самбисты, используют силу потенциального противника против него самого. В этом отношении, к слову сказать, различия в позиции Владимира Путина, которую он в свое время занял в вопросе иракской авантюры Джорджа Буша, и позиции Дмитрия Медведева по поводу ливийской авантюры Обамы и Саркози представляются скорее стилистическими, нежели содержательными (как, впрочем, и все иные «разногласия» внутри тандема).