Гулять слаще в долг

Бороться с притоком капитала министру финансов Кудрину очень просто. Он знает средство и предлагал его много раз – просто никто не слушает. И сейчас не послушают.

Прежде главным врагом была инфляция. Ровно раз в год Минфин и Минэкономразвития готовили предложения по обузданию роста цен. Смысла в них особого не было: монопольные тарифы росли на 15 – 25% в год, а Центробанк наращивал денежную массу примерно на 40%, смягчая укрепление рубля. Все заканчивалось визитами милиционеров по рынкам с целью снижения цен – закона о торговле тогда еще не придумали.

Но каждый раз упорный Минфин вставлял в бумагу идею ограничить займы госкомпаний. На уровне аппарата правительства или (реже) Минэкономразвития это предложение вычеркивалось.

Теперь Кудрин снова предлагает ограничить займы госкомпаний. Совсем по другой причине. Госкомпании пользуются господдержкой и квазигосударственным рейтингом, «иногда не очень четко понимая перспективы валютных рисков и эффективность вложений заемных средств». Важна, конечно, именно навязчивая идея ограничить займы. А не мониторинг – им и сейчас можно заниматься, скоординировав Центробанк, ФСФР и Минфин. У каких компаний слишком велика налоговая нагрузка, у кого слишком много короткого долга, ЦБ, как правило, и так знает. Даже аналитики инвестбанков знают.

Конечно, Кудрин прав: валютных рисков не понимают ни даже Дерипаска, ни дубайские шейхи. А расплачиваться за чересчур оптимистичных заемщиков из числа госкорпораций, в конечном счете, Минфину. Правда и то, что госкомпании в благоприятной среде наращивают долг феноменально быстро: за 2007 г. – на 63%, до $144 млрд. Конечно, пока суммарный внешний долг невелик, но в звездном 2007 он рос примерно на $40 млрд, из которых около 1/3 приходилось на госкомпании.

В кошмарном сне Кудрину видится, как рынок капиталов снова откроется для российских заемщиков, и госкомпании, эффективность расходов которых сопоставима с бюджетной, Кудрину знакомой не понаслышке, рванутся в Лондон, Гонконг, Нью-Йорк. Тем более, что теперь к знатным и опытным заемщикам – «Газпрому», «Газпром нефти», «Транснефти», «Сберу», ВТБ, РЖД – присоединятся на новенького «Ростехнологии», «Роснано» и обновленный ВЭБ, а то и – тут Кудрин в поту просыпается – «Фонд содействия развитию ЖКХ».

Займы, которые все они привлекут, – «условные обязательства» бюджета, неявные госгарантии. Не случайно так называется книга Сергея Сторчака.

Есть и вторая причина поставить займы под жесткий контроль. Бразилия, Китай, Гонконг, Индия уже вынуждены разными средствами ограничивать приток капитала. Иначе – ралли на всех рынках, пузыри и укрепление валюты, с которым бессмысленно бороться.

Даже МВФ признал легитимность ограничения потоков капитала в ситуации, когда развитые и (в меньшей степени) развивающиеся страны наводнили мир деньгами, чтобы поскорее покончить с рецессией. А в ряды сторонников налога на спекулятивные инвестиции вступил такой авторитет, как Луиджи Зингалес (Чикагский университет). Собственно, такой налог – хорошее развитие идеи, что капитализм надо спасать от капиталистов.

Но нам с Бразилией не по пути, сказал на днях помощник президента Дворкович. Свобода потоков капитала – главное освободительное мероприятие Кремля в середине 2000-х, не хочется терять такие завоевания. Настоящим международным финансовым центрам с почти резервными валютами не пристало регулировать капитал.

Дворкович тоже прав – хотя бы в том, что бразильский сценарий сейчас для нас неактуален.

Какой там приток! Три из четырех кварталов этого года, включая два последних, дадут уверенный отток капитала.

Другое дело, что когда рынки откроются, а капитал, разуверившись в успешно накачанных и лопнувших развивающихся рынках, вспомнит и про нашу 1/7 часть суши, будет уже поздно. Госкомпании будут в очереди за дешевыми кредитами первыми. А Кудрин – наипервейшим. Даже дорогая нефть не может затуманить для него перспективу хорошо занять для федерального бюджета – и сразу $17,8 млрд, не меньше. Может, конечно, это он для отвода глаз говорит, чтобы все остальные на крепко занятый Минфином рынок соваться даже и не думали?

«Выпью сам этот яд, никому не оставлю», – думает Минфин о займах, выбирая инвестиционный банк, который сопроводит его в этот кромешный ад, к необузданным валютным рискам. Кстати, инвестбанки к кастингу готовятся давно. Есть аналитики, которые словечко поперек молвить не могут: вдруг клиент обидится.

Тут есть к чему готовиться. Когда Россия вернется на рынок капиталов, Кудрина там встретят, как шейха. Там таких заемщиков, с долгом в 5% ВВП, мало, все больше Греция да Болгария. Для банков такой клиент – примерно как покупатель квартиры, берущий ипотечный кредит на 30 лет, хотя накопил 95% ее стоимости.

Таким образом, отношения окологосударственных заемщиков к внешним рынкам может характеризоваться словами «хочется и колется». А тянет, как кошку к валерьянке. Ведь все откаты и взятки в 10 раз слаще, когда на них пущены не заработанные (свои), а заемные (как бы чужие) деньги.

Идею контроля за внешними заимствованиями разрушает то простое обстоятельство, что вся бюджетная система (и госкорпорации как ее неотъемлемая часть) нацелены на то, чтобы построить что-то очень дорогое, мало кому нужное и редко используемое, и обязательно в долг. Избыточный трубопровод, высокотехнологический медицинский центр в Урюпинске, специальный штурмовой разградительно-заградительный спецавтомобиль «Абаим-Абанат» (это из планов МВД по закупкам на 2010 г). Потом можно повысить налог, ввести плату в 1000 руб. за автопробег от Москвы до Питера или повысить акциз на безалкогольные напитки до уровня водочного. Чтобы все пили кефир.

Минфин тут сбоку: госкорпорации – существа автономные, решения принимаются советами директоров. А в них, как правило, сидят чиновники, которым строительство трубы, скорейшее строительство дороги или электростанции гораздо важнее вопросов возврата долга. Их голоса перевешивают и в правительстве.

Госкорпорации могут поступить патриотично. Есть ведь и такая идея – я услышал ее от Егора Федорова из «Банка Москвы». Раз уж нам не нужен и опасен приток валюты – пусть берут за границей, но в рублях. За границей потому, говорит Федоров, что если выпустить всех на внутренний рынок, ставки на нем взлетят так, что малому бизнесу мало не покажется. В рублях – чтобы переложить валютный риск с заемщика на кредитора.

Конечно, такие займы будут дороже (и были: несколько примеров есть – ВБ, ВТБ, «Бизнес-Альянс» (МОЭСК). Но без валютного риска. «А инвесторам, – говорит Федоров, – все равно сейчас, в какой валюте покупать российский риск». Просто, если риск будет рублевым, его придется захеджировать. Это тоже неплохо – развитие инструментов валютного рынка. Свопы на рублевые займы российских госкомпаний в Лондоне – неотъемлемая часть развитого международного финансового центра.