Казанский вояж турецкого премьера

Впервые в истории двусторонних отношений Российской Федерации и Турции глава турецкого правительства помимо традиционного посещения Москвы побывал в столице Татарстана Казани. В этой связи региональная часть поездки Реджепа Тайипа Эрдогана вызывает особый интерес.

Не каждый субъект РФ может похвастать пристальным вниманием зарубежных гостей такого уровня. Но и Татарстан внутри России – отнюдь не рядовой субъект. У этой республики своя непростая история вхождения в состав современной России.

Напомним, что 31 марта 1992 года Татарстан не подписал федеративный договор. Только 15 февраля 1994 года, заключив договор о взаимном делегировании полномочий с Российской Федерацией, Татарстан формально стал объединенным с Россией государством с конфедеративным статусом. С 2000 года, после внесения в Основной закон республики соответствующих поправок, Татарстан стал "равноправным субъектом Российской Федерации", у которого, тем не менее, были определены собственные суверенные полномочия по так называемому "разделяемому суверенитету". И хотя 19 апреля 2002 года Госсовет Татарстана принял новую редакцию Конституции, которая была приведена в соответствие с общероссийским Основным законом, Татарстан по-прежнему рассматривается как республика N 1 среди национально-государственных образований в составе РФ.

К тому же опыт выстраивания отношений Казани и Москвы преподносится, как позитивный пример конструктивного урегулирования между центром и регионом не только внутри России, но и за ее пределами. Не зря в том же Азербайджане так популярен "татарстанский прецедент", как модель для нагорно-карабахского урегулирования. При этом в Татарстане многие интеллектуалы любят подчеркивать близость своей модели светской модернизации с опытом кемалистских преобразований, создавших современную Турецкую Республику.

Добавим к этому, что, начиная с 2008 года, товарооборот между Турцией и Татарстаном увеличился в два раза и составил 3 млрд. долларов США. Турция занимает первое место по числу предприятий с иностранным капиталом, зарегистрированных на территории Татарстана. Турецкими компаниями был выполнен масштабный объем работ по подготовке к празднования 1000-летия Казани. Принимая премьер-министра Турции, президент Татарстана Рустам Минниханов напомнил, что сегодня в республике строятся два крупных завода по переработке древесины и производству стекла, а в октябре 2010 года состоялась эффективная встреча турецких поставщиков автомобильных компонентов с местными автопроизводителями.

Отметим, что в самой Турции не меньший интерес к Татарстану существует давно.

"Для меня было многолетней мечтой приехать в Казань", – заявил Эрдоган в ходе региональной части своего визита. Еще в 1993 году тогдашний премьер-министр Турции Тансу Чиллер во время посещения Москвы выразила желание посетить и Казань, но МИД РФ рекомендовал ей воздержаться от поездки. В 2009 году столицу Татарстана посетил президент Турции Абдулла Гюль. И вот очередь, наконец, дошла и до премьер-министра Турецкой республики. Его давняя мечта осуществилась.

Казанская часть визита Эрдогана снова актуализировала вопрос о том, насколько возможен сегодня пантюркистский проект. Тем более, что в ходе своего публичного выступления турецкий премьер прочел на языке оригинала стихотворение великого татарского поэта Габдуллы Тукая (1886-1913) "Родной язык". Получив аплодисменты аудитории, Эрдоган резюмировал: "У нас общие сердца, и они бьются в унисон".

Что здесь риторика, а что реальная политика?

Разобраться в этих вопросах необходимо, поскольку после распада Советского Союза одной из наиболее распространенных геополитических "страшилок" стала идея о растущем влиянии Турции на тюркские республики Центральной Азии, Азербайджан и субъекты РФ со значительным тюркским элементом. В российских изданиях, называющих себя патриотическими, угроза, исходящая от "идеологии и практики" пантюркизма, весьма интенсивно обсуждается. Эта же тема весьма популярна и в СМИ Армении, учитывая стратегический характер взаимоотношений Турции и геополитического противника Еревана – Азербайджана.

В этой связи необходимо понимать, как минимум, две вещи. Во-первых, что представляет собой сегодня такое явление, как пантюркизм, каково его реальное влияние и ресурсы.

Во-вторых, в чем причина роста алармистских настроений по поводу якобы имеющей место "турецкой угрозой".

Притом, что между Россией и Турцией за всю крайне противоречивую историю их двусторонних отношений, пожалуй, впервые наблюдается обоюдное стремление к сотрудничеству. В 2008 году Россия была самым крупным партнером Турции с торговым оборотом в 38 млрд. долларов, опередив Германию – страну, бывшую до этого многолетним партнером Турецкой Республики N 1. В 2009 году Анкару посещал премьер-министр Владимир Путин, в ходе визита было подписано 15 межправительственных соглашений и еще 7 специальных протоколов. Именно тогда глава турецкого правительства назвал отношения между Москвой и Анкарой стратегическими. И несмотря на то, что энергетическое сотрудничество двух стран складывается непросто, продвижение в вопросе отмены визового режима можно рассматривать, как позитивный фактор.

Начнем со второй проблемы. Свою роль в раздувании "турецкой угрозы" играет "магия цифр". На территории бывшего СССР проживало 28 больших и малых тюркских этнических групп. Отметим, что согласно первой Всероссийской переписи населения (2002) тюрки составляют весьма значительную часть жителей страны – их приблизительно 15 миллионов человек. При этом второй по численности этнос – татары (более 5,5 млн.) – принадлежит именно к тюркскому миру. В первой же десятке российских этнических сообществ находятся такие тюркские народы, как башкиры и чуваши (их численность составляет немногим более 1 млн. 600 тыс. человек). Богато представлен тюркский мир и в самом проблемном российском регионе – на Северном Кавказе (карачаевцы, балкарцы, кумыки, ногайцы). Отметим, что российские тюрки сосредоточены в таких стратегически важных регионах, как Поволжье, Урал, Кавказ, Сибирь.

Начало-середина 1990-х гг. дали нам немало примеров того, как идеи "тюркской солидарности" овладевают массами и становятся материальной силой. Тут и идеология азербайджанского "Народного фронта", который официально вместо азербайджанского ввел в качестве государственного языка "тюркский", и идеи тюркской солидарности в Крыму, республиках Центральной Азии и российского Северного Кавказа. Однако вслед за "Народным фронтом" в Азербайджане к власти пришел сдержанный Гейдар Алиев, который вернул азербайджанский язык и стал говорить о дружбе "двух родственных народов".

Тюркские регионы России не превратились в зоны конфликтов, как вайнахские Чечня и Ингушетия, Северная Осетия и Дагестан. В российском Поволжье, если и возникали этнические проблемы, то в отношениях между элитами двух тюркоязычных народов – башкир и татар. Страны же Центральной Азии не смогли создать не то что тюркское единство, но даже Союз центрально-азиатских государств. И самыми главными оппонентами будущего Союза стали именно самые сильные и многочисленные тюркоязычные образования – Казахстан и Узбекистан. И даже турецко-азербайджанские отношения не следует идеализировать. Примером расхождений между Турцией и Азербайджаном является армяно-турецкая нормализация, а также "курдский вопрос".

Оказалось, что красивая фраза далеко не всегда соответствует реальности. В самом деле, можно ли говорить о религиозном единстве между христианами якутами, гагаузами или кряшенами (крещеными татарами), мусульманами из Казани, Уфы или Джанкоя и буддистами тувинцами? В Турции сегодня отношение к исламу активно переосмысливается, но эта страна остается светской. Впрочем, светская модель с успехом реализована и во всех государствах Центральной Азии.

Национальные интересы Узбекистана, Казахстана и Туркмении крайне трудно совместить, достаточно вспомнить о многолетнем конфликте из-за месторождений на Каспии между Баку и Ашхабадом.

Нельзя говорить и о едином отношении стран тюркского мира к России. Притом, что сама Россия – органическая часть тюркского мира. В отличие от Германии или любой другой европейской страны, российская территория – это "своя" земля для подавляющего большинства российских тюрок. Впрочем, и русская философская традиция имеет опыт позитивного отношения к тюркскому культурному наследию.