Горбачёв и Ельцин для истории фигуры равновеликие

В связи с юбилеями Ельцина и Горбачева появились десятки, если не сотни материалов. Со многими я ознакомился. Поразило, что ни разу не встретилось упоминание «Демократической России». А ведь это было то политическое движение, фактически та политическая партия (причём вторая по численности в России), вместе с которой Ельцин пришёл к власти — сначала стал председателем Верховного Совета, поддержанным фракцией «ДемРоссии», а потом и президентом.

Если бы не поддержка демократического движения, Ельцин не стал бы президентом, несмотря на всю свою колоссальную популярность. Нечего было бы сейчас обсуждать, не было бы повода говорить о его роли в истории.

У наших номенклатурных политологов странная избирательность. Когда они анализируют протестное движение в арабском мире, Иране, Таиланде, на переднем плане оказываются народные массы: народ недоволен, народ вышел на улицу, народ свергает режим. Но, вспоминая собственную историю, они роль народа начисто игнорируют. В юбилейные дни обсуждались в основном взаимоотношения Ельцина и Горбачёва, роль семьи. А темы «народ и Ельцин», «народ и Горбачёв» остались за кадром, вне анализа политологов. Мне бы хотелось восполнить этот пробел.

Для начала поделюсь своим убеждением, что Горбачёв и Ельцин для истории фигуры равновеликие, ибо в масштабе десятилетий их вклады в демократизацию России в конце ХХ века примерно равны.

Горбачёв, развивая политический этап перестройки, санкционировал выборы народных депутатов СССР и РСФСР на альтернативной основе. Этим он дал огромный импульс движению масс в сторону свободы. И эта роль Горбачева неоценима.

Ельцин продолжил преобразования, при нём было создано демократическое законодательство России, принята демократическая Конституция, реально была реализована свобода слова, проведена судебная реформа.

Почему Горбачёву не удалось остаться во власти, почему Ельцин его сменил? Было ли это исторически закономерно?

Могу сказать определённо: Горбачёв боялся народа, боялся того, что народ выйдет на улицы, боялся неуправляемого мятежа, не верил, что он может найти общий язык с теми людьми, которые вели за собой народ.

Ельцин не боялся — и окунулся в народную массу, добился того, что народ ему поверил, и только поэтому смог мирно покончить с монополией КПСС на власть.

Вспоминаю события времён перестройки. Я был одним из организаторов большинства митингов 1989-1991 годов, участвовал в создании общества «Мемориал», Московского объединения избирателей (МОИ), движения «Демократическая Россия». Эти организации объединяли активистов  перестройки, формировали общественное мнение, выводили москвичей на массовые акции. Многие члены будущей межрегиональной депутатской группы познакомились друг с другом, оказавшись в составе Общественного совета «Мемориала», сформированного путём уличного опроса москвичей летом 1988 года. Насколько я помню, именно на заседании совета осенью 1988 года познакомились Ельцин и Сахаров, ставшие вскоре центральными фигурами российской демократической оппозиции.

Зарождающееся российское демократическое движение было готово к контактам с Горбачёвым — но он их не искал. Известно, что в странах Восточной Европы (кроме Румынии) передача власти прошла довольно мягко. Мы пытались идти по тому же пути, это было естественно. Лозунги, под которыми проходили демократические митинги в нашей стране, были те же, что провозглашались в Восточной Европе. Главный — освобождение от партократической системы. У нас перед глазами был опыт Польши 1989 года. Вспоминали и Испанию, где после смерти Франко удалось в процессе демократической эволюции наладить контакт между разными партиями, ранее непримиримыми противниками.

Мы добивались конструктивного диалога с Горбачёвым, предлагали организовать круглый стол с оппозицией, настаивали. Однако Горбачёв не откликнулся, не поверил в нашу искренность, боялся.

О степени недоверия Горбачёва демократам говорит один любопытный эпизод, памятный для меня. В 1991 году, до избрания Ельцина президентом, Горбачёв, встречаясь с активом одного из районов Москвы, стал всерьез говорить о том, что «ДемРоссия» стремится к власти и даже готова совершить насильственный переворот. Он приводил конкретные детали: якобы кооперативы, находящиеся под контролем «ДемРоссии», получили задание изготовить верёвочные лестницы для штурма Кремля. Читая в газете отчет об этой встрече, я не верил своим глазам — абсолютное безумие. Но спустя некоторое время Александр Николаевич Яковлев в частной беседе подтвердил мне, что видел похожее донесение, подписанное Крючковым. То, что Горбачёву можно было подсунуть такую бумагу, показывает степень его недоверия массовому движению. Конечно, в 1991 году мы уже поддерживали Ельцина. Но было и другое время, когда Горбачев мог возглавить антиноменклатурное движение, которое сам же и разбудил. Вспомним: когда Ельцин ещё не был фигурой публичной политики, отставки Горбачёва народ не требовал, митинги проходили в защиту перестройки. Выступали против реакционеров КПСС — секретаря ЦК Егора Лигачёва, просталинской публицистки Нины Андреевой и других.

Горбачев олицетворял власть и одновременно дал толчок к созданию перестроечного движения, которое было оппозиционным к системе. Надо обладать даром фокусника, чтобы извернуться в такой ситуации. В этом и состояла драма Горбачёва. Он был вынужден биться на два фронта — против консерваторов и против демократов. Он мог бы пойти на разрыв с консервативным крылом КПСС, напрямую обратиться к народу, но это было слишком рискованно, более того, существовала реальная опасность физического уничтожения.

Горбачёв был либералом, но межрегиональная депутатская группа оказалась радикальнее его. В результате Горбачёв свой исторический шанс упустил. Если бы он вовремя пошёл на контакт с представителями демократического движения, всё могло бы быть иначе, преобразования приобрели бы менее драматический характер, не было бы многих жертв.

Народное движение формировалось постепенно, и к 1989 году в Москве появились десятки организаций. Не сверху, а снизу. Горбачёв разбудил интеллигенцию: стали создаваться клубы в поддержку перестройки, в том числе в Академии наук, появилась демократическая платформа в КПСС… Структурироваться это движение стало на выборах народных депутатов СССР, состоявшихся в марте 1989 года. Наиболее крупной структурой стало народное движение поддержки Ельцина, большинство людей там было из КПСС. Заметным было также популистское движение поддержки Гдляна–Иванова.

Горбачёв дал неплохой вариант мажоритарных выборов: можно было выдвигаться и от трудовых коллективов, и по результатам общих собраний граждан, хотя, надо признать, у тогдашней партии власти КПСС оставалась фора.

Я был председателем избирательной комиссии «Мемориала». На выборах мы приняли решение поддержать очень разных людей, объединенных только тем, что они имели репутацию демократов. Наиболее известными из них были публицисты и писатели: Евгений Евтушенко, Алесь Адамович, Юрий Корякин, авторы «Огонька», толстых журналов, «Московских новостей»… Клуб избирателей Академии наук поддерживал Сахарова и других учёных.

Это были изолированные группы, объединенные одной идеей — борьба с монополией КПСС на власть. Проводили вместе митинги. Когда стали проходить первые съезды народных депутатов СССР нового созыва, депутаты-демократы объединились в межрегиональную депутатскую группу — МДГ. Стали объединяться и группы их поддержки. Летом 1989 года прошла учредительная конференция Московского объединения избирателей (МОИ). В его состав вошли члены «Мемориала», «Московского народного фронта», клуба избирателей Академии наук, движений поддержки Ельцина и Гдляна–Иванова, муниципальные клубы избирателей — Черёмушкинского района, Зеленограда и другие перестроечные клубы, даже анархо-синдикалисты (там блистал Исаев, ещё не ведавший о своей будущей карьере в «Единой России»)… Это были люди, которые выходили на улицы.

МОИ часто выполняло роль движения поддержки межрегиональной депутатской группы. Но это была абсолютно самостоятельная и очень демократическая по своему устройству организация. Издавалась газета «Голос избирателя», важные материалы печатались в «Московских новостях». Успеху МОИ способствовало то, что это было единственное массовое перестроечное движение в столице. Параллельно существовал «Российский Народный фронт», который тоже пытался проводить массовые акции, но по числу участников они были не сопоставимы с нашими. Правда, нельзя сказать, что внутри МОИ всё было безоблачно.

И провокаторы появлялись, и чудовищные споры бывали.

Мы добились от Горбачёва открытия постоянной площадки для проведения акций в Лужниках, вмещавшей 200 тысяч человек. Сюда регулярно приходили депутаты: Ельцин, Сахаров, Гдлян, Иванов, Мурашев, Заславский, Станкевич, Попов. В начале февраля 1990 года провели первый гигантский митинг на Манежной площади. Через 11 месяцев, в середине января 1991 года, вильнюсские события вывели на улицы еще больше людей.

Приглашая людей на митинги, мы действовали официально, подавали заявки в Моссовет. Нам акции, как правило, согласовывали, в этом была заслуга Горбачёва и начальника ГУВД Москвы генерала Мырикова — с благодарностью вспоминаю эту фамилию.

Настоящим народным героем стал Ельцин. Он очень ярко выступал на митингах, не боялся толпы. Начиналось его противостояние с Горбачёвым в Верховном Совете СССР.

Как дальше формировалось движение? Так как на февраль 1990 года были назначены выборы депутатов РСФСР, мы поняли, что лидеры объедений избирателей, народных фронтов в городах должны идти в депутаты. И предприняли следующий шаг, который не сделала межрегиональная депутатская группа в союзном парламенте. МОИ сформировало аналитическую группу, которая должна была заранее подготовить программу кандидатов в депутаты. Большую роль в ней играла научная интеллигенция — люди, для которых ручка была привычным рабочим инструментом. Там работали Виктор Шейнис, Александр Собянин (ныне покойный), Анатолий Шабад. Написали программу, опубликовали ее в «Огоньке». Она стала нашей демократической платформой. Многие в регионах России, выдвигаясь как демократические кандидаты, опирались на эту программу. В феврале 1990 года провели съезд кандидатов в депутаты РСФСР, чтобы еще теснее сплотиться перед выборами. Участвовало в нем 300–500 человек из регионов. Назвали себя блоком кандидатов-демократов «Демократическая Россия». Мы шли на выборы с готовой общей платформой.

Основные положения программы российских демократов: 1) борьба с монополией КПСС на власть; 2) политическая конкуренция: демократия, многопартийность, разделение властей, независимые суды; 3) экономическая демократия – рынок, частная собственность; 4) свобода СМИ, отсутствие цензуры.

На первом съезде народных депутатов РСФСР председателем Верховного Совета выбрали Ельцина. Таков был финал объединенной борьбы Ельцина и «ДемРоссии» с номенклатурой КПСС (и, к сожалению, — с Горбачевым).  Если бы демократы не были до этого хоть как-то сплочены, Ельцина бы не выбрали. Ему противостоял кандидат от коммунистов, и голоса разделились пополам. С пятого раза выбрали Ельцина. К нему уже крепло всеобщее доверие. Он нашёл общий язык с народным движением, которое формировалось в Москве, потом — с депутатами из провинции.

Следующий важный этап в его романе с народом, конечно, выборы президента России. К этому моменту движение «ДемРоссия» сформировалось, провело в октябре 1990 года учредительный съезд. Двухдневный съезд прошёл в переполненном кинотеатре «Россия» (сейчас «Пушкинский»). Выбрали сопредседателей движения — ими стали три депутата СССР и два РСФСР: Афанасьев, Попов, Мурашов, Якунин, Пономарёв.

Выборы президента были непростыми. Особыми рычагами влияния Ельцин не располагал. Ни денег на предвыборную кампанию, ни доступа к телевидению у него не было, но народная поддержка оказалась колоссальной. Профсоюз авиадиспетчеров (Владимир Конусенко), профсоюз лётного состава (герой России Кочур) приняли решение поддержать Ельцина. Я развозил пачки листовок по аэропортам, лётчики брали их в кабины самолётов и развозили по всей стране. Это один из примеров того, как народ поддерживал Ельцина. КПСС и Горбачёв пытались противостоять его растущей популярности, развернулась тяжелейшая борьба. Решающую роль сыграло массовое демократическое движение: «ДемРоссия» его выдвинула и поддержала на выборах.

Третий важный период во взаимоотношениях Ельцина с народом — 1991-1992 годы. В стране начались трудные экономические реформы. Верховный Совет все больше и больше уходил в оппозицию к реформам. «ДемРоссия» в этот период опять сыграла огромную роль, максимально поддерживая Ельцина и правительство Гайдара, в то время как съезд народных  депутатов РФСФР постепенно переходил под власть Хасбулатова.

Депутатов просто покупали. Работали агенты КГБ. Достаточно вспомнить, что одним из самых непримиримых противников Ельцина в тот период стал Бабурин, который начинал в «ДемРоссии». С началом реформ попутчики демократов быстро побежали в ряды оппозиции, возможно, выполняя ту функцию, которая и была им отведена — провоцировать раскол. Кто-то, наверное, искренне разочаровался. Но экономические реформы по определению не могли проходить легко. Во-первых, казна была пуста, золотовалютные запасы были мизерными. Рухнула тоталитарная экономика (которая на 80% работала на войну), надо было запускать рыночную экономику.

Парламент отгрызал у президента полномочия, мешал проводить реформы, готовился к импичменту Ельцина. Кто удерживал ситуацию? Опять народ. Десятки митингов провела в Москве «ДемРоссия» в поддержку Ельцина. Хотя к этому времени движение стало раскалываться и группа радикально настроенных руководителей предлагала отказать в поддержке Ельцину.

Несмотря на то, что Ельцин сам маневрировал и был вынужден заменить Гайдара Черномырдиным, он сохранил поддержку масс. Даже осуждая Ельцина за отставку Гайдара, демократы продолжали его поддерживать. Когда на съезде ставили на голосование вопрос об импичменте — люди вышли на улицы. Если б не это, Верховный Совет справился бы с Ельциным и страна перешла бы под руководство триумвирата: Хасбулатов – Руцкой – Макашов. Только благодаря тому, что не было импичмента, удалось удержать страну от тотального кризиса, хаоса, а возможно, и кровавых столкновений. Если бы съезд пошёл на импичмент Ельцину, армия, скорее всего, не поддержала бы ставленника депутатов.

Настоящий кризис начался, когда народ отвернулся от президента. После осени 1993 года Ельцин фактически окружил себя «шестёрками», контакты у руководства «ДемРоссии» с ним стали затруднительны, их стал контролировать Коржаков — а до того мы встречались не один десяток раз. В декабре 1994-го, после начала войны в Чечне, «ДемРоссия» приняла решение уйти в оппозицию, требуя остановить войну.

Так закончился роман Ельцина с народом. «Демократическая Россия» к этому моменту тоже была ослаблена.  Как ни прискорбно, основная причина угасания «ДемРоссии» — учреждение партии «Демократический выбор России». Огромная ошибка Гайдара состояла в том, что он испугался возглавить демократическое движение. Он мне прямо сказал, что его не устраивает широкое, неуправляемое демократическое движение, он намерен был создать компактную партию. «У коммунистов надо брать лучшее — дисциплину», — говорил он. Создавая партию власти с жёсткой дисциплиной, Гайдар переманивал кадры из «ДемРоссии».

Так прекратило существование массовое демократическое движение, осенью 1991-го фактически взявшее на себя функции партии власти: именно мы рекомендовали Гайдара в премьеры. Но всерьез превратиться в партию власти движение, возникшее как протестное, не могло: не те приоритеты были у рядовых участников движения.

Сейчас множество политологов, начиная с Радзиховского, боятся народа. Предупреждают: если народ выйдет на улицы — в России установится нацистский режим. Опасность такая существует, но если помнить о ней, то можно выработать общий план действий, чтобы ей противостоять.

 Я ценю народное движение, для меня активный человек «с улицы» намного интересней, чем чиновник — приличный, застёгнутый на все пуговицы,  вороватый. А таких сейчас великое множество.

Людей, выходящих сегодня на улицу, может объединить борьба против монополии «ЕдРа» на власть. При этом они могут придерживаться разных убеждений. Недопустима только идеология ультраправых, их лозунг «Россия для русских».

Надеюсь, что Россия сможет повторить опыт мирной демократической революции. Хорошо, если народному движению повезёт и появится новый Ельцин — яркая личность, способная объединить народ. Не обязательно, чтобы это был один человек — пусть их будет несколько. Важно, чтобы их целью были не насилие, а мирные преобразования. Если они найдутся — а я уверен, что найдутся, — мы сможем вновь добиться перехода России к демократии без крови и жестокости. Но главным и решающим фактором будет воля народа.