Проект общеобразовательного стандарта всё ещё опасен

Проект общеобразовательного стандарта старшей школы всё ещё опасен: эта дурно написанная бумага способна серьёзно и, возможно, необратимо ухудшить отечественное образование. Но вокруг проекта поднялся изрядный шум — и теперь судьба стандарта важна уже не только сама по себе, но и как тест. Проверяется сила общественного мнения: может оно что-то изменить — или так только, воздух трясёт. Гнев публики уже не дал министру Фурсенко утвердить стандарт, как было намечено, 15 февраля — это факт. Некоторые наблюдатели полагают, что публика добилась и большего: что после тысячеустого разноса проекта утвердить его в сколько-нибудь неизменном виде Минобр вообще уже не решится. Но даже если и так (что пока далеко не очевидно), этого тоже недостаточно. Потому что бумага, которую добрый Минобр, так уж и быть, испечёт вместо нынешней, имеет все шансы оказаться столь же неприемлемой.

Важно понимать, что злополучный стандарт попал в фокус публичного внимания совершенно случайно. Проект уже вовсю «широко обсуждался» на малозаметной страничке министерского сайта, когда случилась Манежная площадь, и авторы не удержались от соблазна громко высказаться в том смысле, что, мол, у них всё готово для искоренения подобного рода неприятностей. А не случись Манежной — или не покажись нескольким случайным свидетелям вопиюще неадекватным намерение её уврачевать обязательным ОБЖ с необязательными русской литературой и историей, — так и прошёл бы «широко обсуждённый», но почти никем не читанный проект в дамки. Прошёл же несколько ранее аналогичный стандарт для средних классов, который, по свидетельству ректора ГУ—ВШЭ Кузьминова, ещё хуже. Так и следующий проект, изготовленный той же или другой группой авторов вместо нынешнего, проползёт без сучка без задоринки — только дадут поуспокоиться нынешней волне критики.

Что сделало возможным возникновение обсуждаемой бумаги — и, стало быть, чревато появлением других таких же бумаг? Назовём для начала ФЗ-94, закон о госзакупках. Он работал на свой обычный манер: каждый год в течение полугода писалось пудовое техзадание очередной стадии работ по написанию стандарта, затем проходил конкурс — и через два месяца победитель конкурса сдавал заказчику свои труды. Понятно, что победителем каждый раз бывал тот, кто писал техзадание; а писал его тот, кому поручал заказчик. Качество продукта, проистекшего из этого многоактного водевиля, мы все видим, да более высокому качеству тут и взяться-то было неоткуда. Министерство образования само заказывает разработку стандартов (точнее говоря, само для своих устраивает тендер), само принимает работу, само её обсуждает, само корректирует — и само же всем нам на радость утверждает. «Это вроде как машина “скорой помощи” идёт: сама режет, сама давит, сама помощь подаёт». Такое устройство жизни всегда и везде чревато провалами, но здесь оно просто неприемлемо: келейно испекаемая бумага, отражающая в первую очередь настроения и интересы узкого околоминистерского сообщества, не годится для решения вопросов, прямо касающихся всей нации.

Если поднявшееся вокруг кондаковского проекта общественное негодование не переменит самого устройства работ по реформированию образования, не вскроет их келейности, то оно, это негодование, пропадёт зря.

По-хорошему, конечно, переменять устройство надо бы капитально — скорректировать правовую базу. Те же самые школьные стандарты, впервые появившиеся в законе об образовании 1992 года, поначалу должны были, во-первых, готовиться на альтернативной основе, а во-вторых, утверждаться парламентом. Ну, снова требовать разработки как минимум двух альтернативных проектов, пожалуй, было бы и немодно, и не очень насущно, а вот поднять уровень решений об утверждении стандартов выше министерского — и осуществимо, и нужно позарез. Будем реалистами: соответствующего законопроекта в ближайшее время не будет, так что давайте добиваться для начала конкретных разовых перемен. Страсти закипели вокруг стандарта для старшей школы — отлично, говорим именно о нём. Проект этого стандарта — новый, не нынешний! — должен быть публично проанализирован и оценен независимыми экспертами, не входившими в число авторов. И авторов выбирать должен не Минобр. Когда-то, в советское ещё время, для выполнения такого задания была организована совместная работа Академии наук и Академии педнаук — ничто не мешает повторить это разумное решение. Специалисты и в РАН, и в РАО, и в прочих местах отлично знают друг друга, знают, кто чего стоит; они заведомо способны создать более внятный документ — если будет на то внятный заказ. Например, если будет создана и наделена достаточным административным весом комиссия при президенте страны, перед которой будет поставлена эта задача.

Ещё раз: Минобр вовсе не намерен сдаваться и будет всеми силами настаивать на нынешнем проекте. Министр Фурсенко говорит: «Мы выбираем несколько десятков, может быть, сотен школ, готовых попробовать поработать по новым стандартам. И только после того, как мы увидим, что процесс идет более-менее нормально, будут внесены коррективы (они обычно появляются в ходе практического применения), и мы начнем осторожное, поэтапное введение стандарта». Понимаете? Минобр сам поставит «эксперимент», ход и результаты которого будет оценивать тоже сам. И потом нам скажут, что дискутировать поздно, потому что в тысячах школ всё уже идёт по кондаковскому стандарту, а мелкие ошибки, выявленные в нём практикой, успешно исправлены. Никакие разговоры, пусть самые распрофессиональные, о принципиальных пороках обсуждаемого проекта такому сценарию не помешают.

Чтобы вышло иначе, экспертному сообществу и неравнодушной публике нужно добиться на нынешней волне искреннего интереса к проблеме конкретных сдвигов — в сущности, совсем небольших. Чтобы авторы будущего стандарта внятно сформулировали цель своей работы. Чтобы принятие решений по стандарту было по факту вынесено за пределы Минобра. И — пожалуй, главное — чтобы до разрешения проблем со стандартом была приостановлена процедура обсуждения и принятия большого Закона об образовании.