Сукин сын из нашей конуры

События на Ближнем Востоке сделали очевидными ряд закономерностей, определяющих зарождение, вознесение и падение новых персоналистских режимов. Так в политологии определяют владения альфа-самца, ограниченные сложившимися государственными границами. Если власть самца прочна на ощупь и на зубок, то его ещё любовно называют «наш сукин сын».

Заглянув в Википедию, вы легко убедитесь, что знаменитое выражение «Он, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын» есть продукт легенды. Ни Франклин Рузвельт, которому изречение приписывают, ни его коллеги никогда ничего подобного не произносили. Ни про доминиканского сатрапа Трухильо, ни про никарагуанского самодержца Самосу. Оба диктатора, прощелыги и садисты, были равно омерзительны джентльменам из Белого дома.

Однако сам термин «наш сукин сын» пережил легенду. Велика была политическая потребность в удачливых авантюристах, крепко оседлавших собственные страны. Да, обмениваться рукопожатиями с подобными типами принародно — только позориться. Но и отталкивать грязную руку, усыпанную ворованными бриллиантами, — плохой бизнес. Если честь обходится слишком дорого, то снижения издержек можно достичь точно дозированным бесчестием.

С падением коммунизма нужда в сукиных сыновьях, казалось, отпала.  Появились даже научные  труды, будто навсегда. Наши, ваши — все смешалось в торжествующем мире свободного предпринимательства. Но очарование гостевого капитализма длилось недолго. На смену Самосе и Трухильо, пополняя ряды Каддафи, Асадов и Мубараков, выползли из грязи в князи Алиевы и Керимовы, Назарбаевы и Ниязовы, Лукашенки и Путины. Батьки, туркменбаши, презики, национальные лидеры.

Новая элита создавалась стремительно, стихийно и состояла, по большей части, из мародеров. Лидеры выдвигались случайно, коротким бандитским наскоком. Их отличала низкая мораль, невежество, авантюризм, страх. Но стоило авантюре увенчаться успехом, и все комплексы неполноценности быстро перерастали в чудовищное самомнение и болезненный нарциссизм. Все они себе очень нравились.

В отличие от диктатур, традиционных для большей части прошлого века, новые режимы оказались идеологически бесплодны. Попытки заполнить  духовные пустоты религией, национализмом, патриотизмом оборачиваются провалами, нередко откровенно комичными. Единственная идея, которой новым диктаторам удается захватить общество, это личное благо. Но произвол лежит в основе режима, а он несовместим с честной конкуренцией. Златые врата обогащения распахиваются только перед избранными и только по свистку высшей власти. Коррупция захватывает все общество, она всесильна и легко ломает хребты всем упованиям на достойную жизнь в условиях общего разложения.

Громадный разрыв в доходах богатейших и беднейших слоев, всесторонний отрыв элиты от жизни простых людей, уничтожение институтов законности и справедливости, циничное манипулирование выборами, казнокрадство снизу и до самого верха, узурпация средств массовой информации и, прежде всего, главных каналов телевидения, — все это приводит к колоссальному властному спросу на ложь. Новые диктаторы сидят на игле лжи. Они врут своим, врут чужим, врут сами себе, и каждый день нуждаются в растущих  наркотических дозах. 

Все эти закономерности, отчетливо показавшие себя на руинах ближневосточных диктатур, сполна приложимы и к большинству режимов, сложившихся на территории почившего в бозе Советского Союза.

Путин правит 10 лет, Лукашенко — 16, младший Алиев из Баку — 12, Назарбаев и Керимов (Узбекистан) — по 22 года, Бен-Али из Туниса — 21 год, Мубарак — 30 лет, Каддафи — 42 года. Все они вкалывают, как рабы на галерах, но не успевают утомиться. Всем им нравится и то, что они делают, и то, как они это делают. Только что Сечин, нефтяной опричник Путина, заявил в интервью американской газете, что «у нас политическая стабильность одна из самых высоких в мире». На что корреспондент, не удержавшись, заметил: «Мубарак, наверное, то же самое говорил». Но им всем, что диктаторам, что диктаторским холуям, соврать — что вишенку съесть.

«Не знаю, — сказал Сечин. — Не слышал этого».

Слышал. В апреле 2005 года, во время визита (тогда) президента Путина в Каир, гость и хозяин похвалялись друг перед дружкою особыми формами демократии, равно присущими Египту и России. А Сечин на той пресс-конференции сидел как раз в первом ряду.

Самоуправное властвование над народами — занятие древнее, уходящее в глубь тысячелетий. Прошлый век подарил истории страшное созвездие тиранов непревзойденной свирепости. Но эти душегубы, сколько бы крови ни стекало с их топоров, отличались особым отношениям к банковским активам. Смешно предположить, будто Гитлеру, Сталину или Мао пришло бы в голову тайком копить миллионы в зарубежной валюте и в офшорах.  Они могли потерять представление о покупательной способности рубля или юаня, но мусолить в кармане потные зарубежные купюры — этого позора тираны допустить не могли.

Главным отличием новых сукиных сыновей от старомодных тиранов как раз и является неуёмная алчность. Все проявляется в тот час, когда их гонят. Маркоса с Филиппин, Сухарто из Индонезии, Бакиева из Киргизии, Бен-Али из Туниса, Мубарака из Египта. Всякий раз выясняется, что отцы нации, только что светившиеся алмазной безупречностью, — ворюги. С миллиардами на Западе и раскочегаренным самолетом у крыльца ныне царствующие мародеры надеются обмануть судьбу.

Но перед тем как ввинтиться в холодное небо, все они становятся демократами. Вчера они расстреливали оппозицию — сегодня обещают усесться за радушный стол переговоров. Вчера надменно заявляли, что лучше всех других знают и свои временные недостатки, но и пути их исправления. Сегодня обещают все уладить в неделю-другую. Долгих десятилетий им не хватило для того, чтобы показать в окошке телевизора что-нибудь, кроме своей лоснящейся хари. Теперь же молят еще о трех днях, чтобы на всей подмандатной территории воцарилась свобода, недоступная Франклину с Джефферсоном.

Обратите внимание: о каждом сукине сыне подведомственные службы распространяют слухи, будто вот-вот хозяин проникнется духом свободы и повысит температуру отечественного либерализма то ли на полградуса, то ли на всю оттепель. О каждом шептали с надеждою, что, если не нам, то нашим детям… Пусть не детям, но, уж точно, внукам… Но вот уже и дети дряхлы, и внуки поседели, а сукин сын знай себе крепит стабильность.

Мир и благодать навечно поселились бы в роскошных конурах сукиных сыновей, если бы не партия, не тайная полиция и не армия. Подручная  партия, Единая ли Россия, Единый ли Египет, Единая Джамахирия или как её там, все, на поверку, — труха. Сколько аплодировали взахлеб, сколько клялись на библиях и коранах, сколько наворовали и развезли по Европам — случая не было, чтобы приняли хоть первый бой и не разбежались при звуках первого протеста. Полиция — подлецы, армия — предатели, а народу, так тому и вовсе все равно. Вчера единодушно одобрял, нынче единогласно разорвет в мелкие клочья. Стихия.

Но самое большое разочарование верховных беглецов — вечно проклинаемый Запад. С одной стороны, без него — никуда. Пусть и сам ты не берешь, но ведь есть дети, дядья, кооператив «Суэц». На вершину власти деньги текут самотеком, вопреки Ньютону и Марксу. Нужно быть полным  идиотом, чтобы хранить с трудом накопленные миллиарды в гривнах, драхмах или тенге. Но и Женева хороша. Ты еще в огне сражений за их же стабильность, а они уже заморозили твои активы. Вот и верь после этого в демократию.

И все же главная, направляющая и определяющая черта всех сукиных сыновей — их несгибаемый, никаким резонам не поддающийся оптимизм.  Нерона зарезали, Гитлер застрелился, Сталин ночь пролежал на полу в своей блевотине. Трухильо взорвали, Чаушеску расстреляли, Саддама повесили. Но нет, каждому из новых диктаторов мнится, что уж он-то избежит своего Египта и проскочит счастливым экспрессом от своей конуры к своему мавзолею.

Эти сукины дети — ну, прямо как дети.