Язык лжи защитников "одной мовы"

Не надо быть Нострадамусом или экстрасенсом, чтобы предсказать, что будут тиражировать в СМИ украинские националисты 21 февраля — в Международный день родного языка. Эти противники официального многоязычия снова, как мантру, станут повторять: «Одна мова — одна держава». Будут распространять невежественные заявления о том, что без своего языка не может быть государства, что в моноэтничных странах только один язык имеет официальный статус, и в который раз утверждать, что Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств защищает исключительно исчезающие языки.

Все унитарные государства Европы двуязычные

Подобные утверждения ничего общего не имеют с современными тенденциями в языковой политике государств, но это не мешает националистам говорить: «мовна політика України відповідає європейським стандартам і є ліберальною». К своим обычным абсурдным заявлениям противники многоязычия в этот раз могут добавить еще один аргумент, которым недавно пополнил копилку националистических нелепостей Виктор Ющенко, сделавший «открытие» о существовании зависимости между государственно-территориальным устройством и количеством официальных языков.

«В унитарном государстве дискуссии не должно быть, какой титульный или господствующий национальный язык — он только один. Мы не конфедерация, как Швейцария, мы не федерация, как несколько государств в Европе, которые допускают два государственных языка, мы — унитарная страна. Вы не найдете примера в мире, если бы унитарная страна делала практику двуязычия», — выдал экс-президент очередную нелепость, выступая на «5 канале».

На самом же деле из 48 двуязычных государств подавляющее большинство (94%) относятся к унитарным и только три — к федерациям. Это Канада, Индия и Пакистан. Причем ни одно из них не находится в Европе. А в Швейцарии, которую экс-президент почему-то отнес к категории двуязычных европейских стран, на самом деле четыре языка имеют государственный статус. И в Европе, опять же в отличие от утверждений Ющенко, нет ни одной федерации с закрепленным на государственном уровне двуязычием. Все европейские двуязычные государства являются унитарными. А полиязычные европейские федерации — уже упоминавшаяся Швейцария, а также Бельгия, Босния и Герцеговина — не относятся к категории двуязычных, так как государственный статус на их территории имеют три или четыре языка.

«Багато мов — багато держав»

Так же не соответствует действительности и один из любимых лозунгов экс-президента: «Одна мова — одна держава». На современной политической карте мира 86 государств (из 193-х), или 45%, придерживаются в языковой политике полилингвистического принципа. Из них подавляющее большинство (77%) закрепили для нескольких языков общегосударственный официальный статус. Остальные сочетают в языковой политике государственное и региональное многоязычие.

Кроме уже упоминавшихся 48 двуязычных государств, в ряде стран общегосударственное многоязычие закреплено для большего числа языков. В 14 странах официальный статус в пределах всего государства имеют 3 языка, в Сингапуре и Швейцарии — 4, на Маврикии — 5, в ЮАР — 12.

Полилингвизм в политике современных государств осуществляется в двух форматах. Первый предполагает многоязычие на государственном уровне, второй можно назвать смешанным, когда статус языка общегосударственного значения дополняется региональными языками. Такого формата придерживаются 23 современных государства. Шесть из них используют формулу «1+1», т. е. один государственный язык и один региональный, в остальных — статус региональных предоставлен двум, трем и большему числу языков вплоть до максимума в Российской Федерации, где один государственный язык дополняют 26 региональных.

Три государства придерживаются формулы «2 плюс», когда, помимо региональных языков, используется не один, а два государственных языка. Это Финляндия, Норвегия и Индия. Причем в Норвегии, несмотря на ее этническую однородность, две формы норвежского языка имеют государственный статус.

Согласно действующему законодательству и правительственной политике в Норвегии сосуществуют две «официальные» формы норвежского языка — букмол (в буквальном переводе «книжная речь») и нюношк («новый норвежский»). При этом подавляющее большинство норвежцев предпочитают букмол, а нюношк используют около 10% населения. Языковая ситуация в Норвегии чем-то напоминает украинскую. Там букмол, как русский на Украине, чаще используется в городской местности, а нюношк — в сельской и в Западной Норвегии.

Следует отметить, что официальный полилингвизм является общей тенденцией языковой политики не только в Европе, но и в целом в мире. Так, например, в 2007 г. на Мадагаскаре был проведен референдум о расширении государственного многоязычия, на котором избиратели высказались за то, чтобы государственный статус, кроме малагасийского языка, получили еще два: английский и французский. Кстати, этот пример еще раз доказывает невежественность Виктора Ющенко в языковой политике: еще будучи президентом, на одной из пресс-конференций с громким названием «Національні пріоритети» он заявил, что на вопрос: «Як би ви проголосували на референдумі щодо встановлення російської мови як другої державної? Так чи ні?» — ответил отрицательно и обосновал свой ответ тем, что «так чинить кожна держава і майже кожна нація у відповідь на таке запитання». Нет, не каждое государство и нация так действует. И Мадагаскар здесь не одинок.

Говоря о языковой политике современных государств, нельзя не упомянуть Новую Зеландию, которая пошла дальше всех. В XIX столетии эта страна была первым из существующих в настоящее время государств, где женщины получили равные с мужчинами избирательные права. А сегодня Новая Зеландия показала всем пример, придав в 2006 г. статус третьего официального новозеландскому языку жестов (наряду с английским и маори).

Приведенная статистика является неоспоримым опровержением тезиса украинских националистов «одна мова — одна держава».

В самом моноэтничном государстве Европы два языка

Многочисленные примеры опровергают еще один тезис противников официального многоязычия на Украине, утверждающих существование корреляции между моноэтнической структурой населения и количеством официальных языков. Чтобы доказать невежественность подобного утверждения, не надо далеко ходить, достаточно посмотреть на Европу. Для убедительности наших оппонентов не будем брать в пример постсоветские страны, так как им, как и Украине, по словам Виктора Ющенко, следует «подолати рудименти колоніального минулого в мовній свідомості й практиці».

Итак, в современной Европе без учета постсоветских стран насчитывается 27 моноэтничных государств. Из них 16 или большинство (59%) придерживаются официального полилингвизма в языковой политике. В семи из них (Австрия, Великобритания, Испания, Мальта, Нидерланды, Норвегия и Хорватия) доля самого многочисленного народа составляет более 80%. Еще в девяти удельный вес самого многочисленного народа в этнической структуре превышает 90%. Это Дания, Ирландия, Италия, Польша, Португалия, Сербия, Словения, Финляндия и Швеция.

Следует подчеркнуть, что в этом списке мононациональных, но многоязычных стран, присутствует самое однородное в этническом отношении государство Европы — Португалия, где португальцы составляют 99%. При этом в Португалии два языка имеют официальный статус: португальский и мирандский. Официальный статус мирандского языка в моноэтничной Португалии введен для жителей небольшой территории в северо-восточной части страны, составляющих в структуре населения всего лишь 0,14%.

В Канаде нет канадского, а в Австрии австрийского

Противники статусного многоязычия на Украине прибегают в своей риторике к невежественному утверждению о том, что государственность и независимость обязательно предполагают наличие своего, не «чужого» языка. Эти нелепости Виктор Ющенко тиражировал буквально в каждом своем публичном выступлении, заявляя, что без языка мы не будем государством, что предвыборный лозунг Виктора Януковича «два языка — одна страна» — «это басни серого волка. Это проект, как утратить государство», и приверженцам такого лозунга «нужно хотя бы в первый класс сходить, чтобы сказать, что, если мы идем этой дорогой, мы теряем то, что мы называем... государством».

На самом деле в первый класс надо бы сходить самому Виктору Андреевичу и другим националистам, где им любой грамотный учитель разъяснил бы, что язык может быть символом государства, но никак не атрибутом государственности и независимости.

Утверждающие обратное автоматически лишают независимости 55 стран с государственным статусом английского языка, 30 государств с аналогичным статусом французского, 20 — с государственным статусом испанского языка, 7 — с аналогичным статусом португальского языка, 6 — с государственным статусом немецкого языка и т. д. А что делать, следуя логике Ющенко и других националистов, не одному десятку арабских государств? Срочно доказывать свою независимость, придумывая алжирский язык, мавританский, оманский, катарский, ливанский, объединенно-арабо-эмиратский и т. д.? А Канаде в таком случае для «обретения» государственности надо срочно создавать канадский язык, Австрии — австрийский, Мексике — мексиканский, Бразилии — бразильский, Аргентине — аргентинский, Уругваю — уругвайский, Парагваю — парагвайский и т. п.?!

По логике противников многоязычия на Украине подавляющее большинство современных суверенных стран (более 70%) не имеют государственности. Это страны, где государственный статус имеют так называемые «не национальные» или «чужие» языки, как предпочитал и предпочитает выражаться Ющенко.

Хартия защищает не исчезающий немецкий язык

Многочисленные факты и цифры опровергают и ложный тезис националистов о том, что Европейская хартия региональных языков или языков меньшинств защищает исключительно исчезающие языки.

В данном случае даже не стоит оспаривать или доказывать правильность или неправильность перевода Хартии, так как здесь любой образованный человек и даже «неофит» в деле изучения английского скажет, что само название Хартии на английском языке уже доказывает неправоту и неграмотность украинских националистов. Но их правовое и языковое невежество можно доказать и с помощью цифр, указав общее число носителей языков, защищенных Хартией, и перечислив европейские страны, где эти отнюдь не исчезающие языки получили официальный статус.

Сегодня в Европе 18 языков с числом носителей более миллиона человек разными государствами отнесены к категории региональных и защищаемых Хартией. Например, словенский язык с числом носителей более 2 млн. чел. защищен по Хартии в Австрии и Черногории. Количество носителей албанского и хорватского языков превышает 6 млн. чел. в обоих случаях, но при этом албанский язык защищен Хартией в Сербии и Черногории, а хорватский — в Австрии и Черногории. Венгерский язык, на котором говорят не менее 14 млн. чел., в категорию защищаемых Хартией включен в трех государствах: Австрии, Сербии и Словении. В соответствии с Хартией итальянский язык (с общим числом носителей более 70 млн. чел.) получил официальный статус в Словении и Хорватии, а немецкий язык (более 110 млн. носителей) — в Дании, Италии и Польше.

Сегодня большинство европейских государств придерживаются принципа статусного полилингвизма в языковой политике. Поэтому, если противники статусного многоязычия на Украине говорят о европейской интеграции, то им не следует насаждать в обществе свои невежественные аргументы без фактов и необходимо осознать, что эта интеграция предполагает не только желанное вхождение в ЕС, но и следование европейским нормам, в том числе и в языковой политике.